На следующий день очень недовольный Сид закончил допрос полковника, захваченного во время рейда пятью днями ранее. Информация, которую он получил от него, не сулила ничего хорошего. Полковник возглавлял пять групп по сто человек в каждой. Каждая группа следовала за предыдущей на тридцать минут. Он оставил Хантера противостоять не второй группе из ста человек, а второй, третьей, четвертой и пятой. Помогать Хантеру было уже поздно, но он надеялся, что юноше удалось совершить большое чудо.

Новости были еще хуже. Он узнал, что Дэнни Сан не слишком эффективно ведет свою кампанию. Это освободило множество вражеских войск, которые можно было направить против более эффективных генералов. Половина из них направлялась в его сторону, а это означало неприятности. От этой проблемы его отвлекло появление Хантера в огромной толпе людей. Увидев молодого человека, он вздохнул с облегчением. Его сопровождал один из участников рейда и большинство его людей. Вся партия выглядела неважно.

Хантер оставил своих людей и остановился на небольшом расстоянии от Сида. Ему было все равно, будет ли Сид кричать на него, приказывая уйти. То, что он пережил, оправдывало его во много раз. Посмотрев на землю, он сказал:

— Я докладываю, как вы приказали, генерал.

— Как прошла засада? Сид спросил, заметив, что у Хантера на руке повязка.

— Я потерял двадцать человек и еще сорок четыре были ранены, - ответил Хантер.

— Что случилось?

— Мы устроили засаду на второй отряд, и все прошло нормально. Двое из наших людей были убиты, а десять ранены. Проблема заключалась в том, что в пятнадцати минутах позади них находился третий отряд. Мы были застигнуты врасплох, и нам пришлось два дня вести стратегическое отступление, - ответил Хантер.

— А как же разведчик? Почему он не предупредил тебя об их приближении? спросил Сид, удивляясь, почему они не узнали о третьем отряде.

— Тогда я решил, что он мертв. Позже я узнал, что его почти четыре часа преследовали вражеские конные солдаты, прежде чем он сумел скрыться, - сказал Хантер.

— Расскажи мне об отступлении, - попросил Сид, чувствуя, что Хантер должен был отлично управлять людьми, чтобы выжить в трех схватках за один день.

— Мы подняли щиты и копья, как только услышали приближение врага. Оценив, что перед нами равная или большая сила, я приказал убить всех пленных. Если бы они освободились, нам пришлось бы сражаться с ними во второй раз, а я не мог рисковать жизнями своих людей ради их жизней, - сказал Хантер, полностью полагая, что Сид будет критиковать его за то, что он не сделал с пленными ничего другого.

— Понятно, - сказал Сид, зная, что Хантер оказался в трудном положении. У него, вероятно, было около пятидесяти пленных и меньше сотни людей. Отступать с пятьюдесятью пленными было невозможно, а добавлять к преследованию почти половину сил – самоубийственно.

— Мы направились по дороге, пока они нас не заметили. Полагаю, столкновение с таким количеством трупов замедлило их на полчаса. Мы использовали эти полчаса, чтобы проехать как можно дальше, а затем остановились, чтобы перевести дух. Это была открытая местность, где не было никаких укрытий. Я решил занять позицию в этом месте. Меньше всего мне хотелось, чтобы меня преследовали в беспорядке, - сказал Хантер. Он считал, что этот перерыв фактически спас его людей.

— К тому времени, когда мы перевели дух, враг был уже в пределах видимости. Мы использовали черепашью оборону, когда закрывались щитами и орудовали копьями, чтобы не подпустить их к себе. Я не мог поверить, насколько это было эффективно. Когда они нападали, мы просто тыкали копьем в любую часть тела, которая попадала в поле зрения. Когда они отступили, мы продолжили отступление по дороге в строю, - сказал Хантер. Это был самый длинный день в его жизни.

— В тот день они, наверное, атаковали нас двадцать или тридцать раз. Каждый раз это был страшный бой с большим количеством крови, в основном их, но иногда и нашей. В тот день мы потеряли восемь человек. Каждый раз мы держались, но становились все слабее. Они получали все новые и новые подкрепления. Наконец стало слишком темно, чтобы сражаться, но мы продолжали двигаться по дороге, оставаясь в черепашьем строю половину ночи. Я бы сказал, что до восхода солнца мы отдохнули около четырех часов.

— Когда рассвело, враг все еще был на виду. Они следили за нами в темноте, но не могли видеть достаточно хорошо, чтобы организовать атаку. Я наполовину убежден, что они боялись столкнуться с нашей оборонительной позицией, когда не могли видеть достаточно хорошо, чтобы уклониться от наших копий. В то утро они снова напали на нас. Мои люди были измотаны, но каждый из них стоял на своем и сражался со свирепостью, достойной похвалы, - сказал Хантер, глядя на Сида.

— Не сомневаюсь в этом, - сказал Сид.

— Близился полдень, и я не был уверен, что мы сможем продержаться еще хоть минуту, когда появился разведчик с рейдерским отрядом во главе с Теодором Форестером. У меня оставалось сорок человек, еще способных сражаться, а у Теодора – пятьдесят конных. Противника все еще было больше сотни, - сказал Хантер. Он вспомнил, как выглянул между щитами и увидел, что люди Форестера идут в атаку. Первой его мыслью было, что прибыло еще одно вражеское подкрепление.

— Что ты сделал?

— Его атака отвлекла людей с одной стороны нашего строя. Я приказал нашим людям построиться в линию и идти вперед. Думаю, враг был очень удивлен, оказавшись перед четырьмя рядами копьеносцев, наступающих за стеной щитов. Это превратилось в рукопашную, генерал. Не знаю, как мои люди справились с этим, но они стояли до тех пор, пока не наступил перелом. Люди Форестера зачистили врага, - сказал Хантер.

Кивнув головой, Сид спросил:

— Сколько врагов, по твоим оценкам, было убито или ранено?

— Я бы сказал, около четырехсот, если учесть первые две засады, - ответил Хантер.

— А ты начал с сотней человек, - сказал Сид, задумчиво потирая подбородок. Он сказал:

— Ты потерял двадцать человек и сорок четыре были ранены. Это включая одного убитого и четырех раненых в первой схватке?

— Да, сэр, - сказал Хантер.

— Ты понимаешь, что фактически вступил в бой с пятью сотнями врагов? спросил Сид.

— Мне так показалось, - ответил Хантер.

Сид посмотрел на Хантера, очень впечатленный тем, как тот справился с ситуацией. Он сказал:

— Я хочу, чтобы ты знал, что я очень впечатлен тем, как твои люди вели себя во время всего этого испытания. Они продемонстрировали именно ту дисциплину и силу характера, которую я хочу видеть в наших людях.

— Спасибо, генерал. Я передам им это, - сказал Хантер.

— Не нужно сообщать им об этом. Я сам им это передам, - с улыбкой сказал Сид. Сид потер подбородок и спросил:

— Мне нужна твоя честная оценка по другому вопросу.

— Да, сэр, - сказал Хантер.

Как бы ты оценил свою работу?» спросил Сид.

— Я бы сказал, что был прав, отправив тебя, и ошибся, оставшись на вторую засаду. После этой ошибки единственное, что я мог сделать, - это как можно дольше оттягивать неизбежное. Нам повезло, что нас спасли рейдеры Форестера, - ответил Хантер.

— Вот тут я с тобой не согласен, - сказал Сид.

— Я был прав, когда отослал тебя, сэр, - сказал Хантер.

— Это было само собой разумеющееся. Ты можешь подумать, что я расстроился из-за этого, но меня это скорее позабавило. Я не думаю, что ты был неправ, оставшись на вторую засаду. Я также считаю, что тебе не просто удалось отсрочить неизбежное. Это преуменьшает значение твоих действий. Ты удержал отряд, состоявший из людей, которые настолько устали, что, как я представляю, просто упали на землю, когда все закончилось. Твои люди проявили себя великолепно, но это произошло потому, что ты продемонстрировал лидерские качества, которые позволили им проявить себя.

Моргнув, Хантер сказал:

— Спасибо, генерал.

— Нет. Я должен поблагодарить тебя, Хантер. Ты проделал выдающуюся работу. Тебе удалось спасти восемьдесят своих людей, когда шансы были три к одному. Это была впечатляющая демонстрация лидерства.

Хантер не знал, что сказать. Он решил ответить как обычно.

— Спасибо, генерал.

Сид, вышагивая перед Хантером, сказал:

— Возможно, ты задавался вопросом, почему я попросил тебя явиться сюда, когда я уйду.

— Я подумал, что это за то, что я попросил тебя уйти, - сказал Хантер.

Сид рассмеялся и сказал:

— Причина была не в этом, хотя я оставил у тебя такое впечатление. Нет, я пригласил тебя сюда, чтобы повысить тебя в должности. Теперь ты будешь командовать бригадой.

— Ты шутишь, - сказал Хантер, глядя на Сида с недоверием.

— Нет, и теперь, когда я выслушал твой рапорт, я могу с уверенностью сказать, что не ошибся, желая повысить тебя в звании, - сказал Сид, похлопав Хантера по плечу.

— Спасибо, генерал, - сказал Хантер. Насколько он знал, во всем Хаосе было всего несколько человек, которые командовали более чем тысячей человек. В большинстве кампаний это означало бы, что он стал генералом.

— Ты заслужил это, Хантер. А теперь, если ты прислушаешься к моему совету, я предлагаю твоим людям отдохнуть сегодня днем без всяких обязанностей. Пусть спят, ловят рыбу, играют или занимаются чем угодно до завтрашнего полудня. Я бы хотел, чтобы завтра в полдень они стояли в строю у моста, чтобы я мог обратиться к ним, - сказал Сид.

— Я сообщу об этом мужчинам.

— Как только ты это сделаешь, ты сможешь решить, как тебе провести время, - сказал Сид.

— Спасибо, генерал. Думаю, я просто вздремну в гамаке, - сказал Хантер. Он ждал, когда его отпустят.

Увидев, что молодой человек все еще стоит на месте, Сид сделал отмахивающийся жест и сказал:

— Беги отдыхай.

— Да, генерал, - со смехом ответил Хантер. Он отошел, изумленно покачивая головой.

Повернувшись к толпе, собравшейся за его спиной, Сид спросил:

— Ну, Грегор. Что ты думаешь о Хантере?

— Он хорош. Я очень впечатлен, - ответил Грегор. Его больше впечатлило то, что Сид сумел подготовить своих младших командиров до такого высокого уровня.

— Я тоже впечатлен, - сказал Сид. Покачав головой, он добавил:

— Представляю, какой ад он там пережил.

— Действительно, генерал, - кивнул Фред. Примерно на середине рассказа его осенило, что Хантер мог отступить через район, где только что освободили рабов. Вполне вероятно, что если бы он так поступил, то враг был бы задержан, чтобы разобраться с освобожденными рабами. Он мог бы скрыться после двухчасового, а не двухдневного отступления.

Сид повернулся к Фреду и заметил выражение его лица. Улыбаясь, Сид сказал:

— Я вижу, ты тоже понял это.

— Что он понял? спросил Дерек.

— Что он отвел врага от мужчин и женщин, которых мы освободили ранее в тот день, - сказал Сид.

Дерек нахмурился и сказал:

— Он мог бы использовать их помощь против врага.

— Большинство из них погибло бы, - сказал Сид, подняв бровь.

Осознав, что он знал многих из освобожденных, Дерек понял, что Хантер поступил очень благородно. Вместо того чтобы рисковать сотнями, спасая свою шкуру, он рискнул своей, чтобы спасти их. Кивнув головой, он сказал:

— Я понимаю.

Грегор сказал:

— Сейчас они собираются послать туда еще большие силы.

— Я знаю, - нахмурившись, ответил Сид. Он прикинул, что на базе, где стояли первоначальные силы, было пятьсот человек. Потребуется день, чтобы один из выживших вернулся на базу. И только на следующий день отряд отправится на фермы. Потом еще день в пути, прежде чем отряд доберется до ферм. Он решил, что у ферм есть три дня со дня битвы, прежде чем они столкнутся с вражескими силами.

— У армии работорговцев было три дня, чтобы добраться туда. С момента засады прошло пять дней, - сказал Грегор. В его голове происходили те же расчеты, что и у Сида.

— А мы в четырех днях пути оттуда, - кивнул Сид. С обеспокоенным выражением лица он сказал:

— Я уверен, что Форестер позаботился о том, чтобы они были под защитой.

Теодор Форестер стоял за спиной Фреда и ждал возможности доложить. Мягким голосом он сказал:

— Хантер не ушел, пока я не убедил его в том, что по крайней мере пять рейдерских групп остались в этом районе, генерал.

Удивленный, Сид обернулся и спросил:

— А рейдерские группы были проинформированы о том, чего им следует ожидать?

— Да, генерал. История об отступлении Хантера была рассказана всем и каждому. Я уверен, что враг даже не представляет, на что он идет, - ответил Форестер с выражением восторга на лице. И добавил:

— Ты даже не представляешь, какой эффект произвела эта история на людей. Сотня человек, столкнувшихся с шансами пять к одному и вышедших победителями, - это довольно высокий уровень. Я уверен, что наши двести пятьдесят конных не позволят пятистам врагам одержать победу.

На следующий день Сид стоял перед собравшимися людьми из роты Хантера. Присутствовали все остальные мужчины и женщины в лагере. Сид произнес речь, в которой похвалил Хантера за его лидерство и объявил о его повышении.

В армии, где люди работали за зарплату, а медали были бессмысленны, было принято награждать людей деньгами. Ракушка была типичной наградой для простого солдата. Он протянул Хантеру довольно большую сумку, в которой лежало пять конхов, причем два из них были в раковинах. По пятьдесят раковин в каждом конхе, что позволило бы Хантеру дать каждому человеку по раковине. Он знал, что Хантер раздаст по ракушке каждому из подчиненных ему людей.

После того как эта небольшая речь была закончена, Сид обратился к бойцам с речью об их героизме и дисциплине перед лицом врага. Затем он раздал мешки, содержащие три конха в виде двух раковин и четырех четвертаков. Бойцы оценили неожиданный бонус, и Сид удостоился похвалы. Затем эти похвалы были адресованы Хантеру, когда он раздал каждому бойцу еще по одному конху.

Прошло три дня, когда в Речной лагерь прискакал человек с новостями с поля боя. На его руке и ноге была повязка. Он подъехал к зданию, где остановился Сид, и слез с лошади. Он двигался осторожно, словно испытывая боль. Сид вышел из здания и оглядел мужчину, оценивая его состояние. За ним вышли Лаура и Фред.

Мужчина выпрямился и сказал:

— Мартин Дикенсон докладывает с места событий, генерал.

— Какие новости?

— Наши войска вступили в бой с врагом у перекрёстка Хантера и одержали победу. Форт, в котором разместился враг, был сожжен дотла. Их запасы были добавлены к нашим, - сказал Мартин.

Сид поднял брови, услышав, что поле битвы названо в честь Хантера. Ему стало интересно, как отреагирует на это Хантер. Он спросил:

— Сколько человек прислал враг?

— Более восьмисот человек, генерал. Мы были весьма удивлены их количеством. Они полностью опустошили свой форт, чтобы выставить такое количество людей.

— А сколько было наших людей?

— Триста, генерал. Шесть групп рейдеров по пятьдесят человек в каждой, - сказал Мартин.

— Присаживайся, и расскажи мне всю историю, - сказал Сид, жестом указывая на один из нескольких пней перед зданием.

Мартин сел и сказал:

— Изначально было пять рейдовых отрядов, поджидавших врага. Снейк разведывал обстановку вокруг вражеского форта и увидел, сколько человек вышло. Он поскакал туда, где наш отряд расположился лагерем в лесу в одном дне пути от форта. Джексон отправил всадника на поиски дополнительных рейдовых отрядов, которые могли бы принять участие в сражении. Всаднику удалось найти только еще один рейдерский отряд.

— Ну, одновременно действуют только десять рейдовых отрядов. Не удивлюсь, если за два дня пути найдется еще один, - сказал Сид. Он был весьма удивлен, что всаднику удалось найти хоть один.

— Наша группа позволила врагу пройти мимо нас, пока мы прятались в лесу примерно в четырех часах ходьбы от дороги. Как только они прошли мимо нас, мы вернулись в их форт и забрали припасы. Затем мы сожгли форт. Дым был виден на протяжении дня марша во всех направлениях.

— Противник отправил обратно патруль из пятидесяти человек, чтобы провести расследование. Мы разобрались с ними, используя нашу стандартную тактику: быстрые вылазки, которые уничтожали по пять-шесть их людей за раз, - сказал Мартин с ухмылкой.

— Хороший ход, - сказал Сид.

Мартин секунду смотрел на землю, а потом сказал:

— Мы пошли за остальными их силами, решив, что сможем преследовать их с тыла. У них была сотня конных, пятьдесят человек шли впереди и пятьдесят – за остальными войсками. У нас было не так много случаев, когда нам приходилось сталкиваться с конными людьми, и наш метод быстрых вылазок не сработал, поскольку они могли устроить нам погоню. Пришлось немного изменить ситуацию. Десять человек нападали на них с тыла и убивали одного-двух, после чего разворачивались и уезжали. Они преследовали нас, возвращаясь по дороге, а сорок человек нападали на них сбоку с копьями. Это была довольно эффективная тактика. Потребовалось всего шесть вылетов, чтобы уничтожить их конную поддержку, и в итоге мы забрали половину их лошадей.

— Чья это была идея? спросил Сид.

— Дика Джексона, генерала. Он сказал, что если мы смогли сделать это с марширующими людьми, то сможем сделать нечто подобное и с людьми на лошадях. Оставалось только придумать, как разрушить их дисциплину.

— Умный человек, - прокомментировал Сид, пытаясь вспомнить Дика Джексона. Если он правильно помнил, тот был одним из освобожденных рабов, присоединившихся к его армии.

— Затем мы отправились за людьми, которые шли по дороге. К этому времени к нам присоединились и другие рейдовые группы. Мы били их по двенадцать раз в день; иногда в голове колонны, иногда в тылу, но в основном прямо посередине. Так продолжалось в течение двух дней. К тому времени мы сократили их силы до чуть менее шестисот человек.

Нахмурившись, Сид произвел мысленный подсчет. Стандартный показатель успеха вылазки – пять убитых врагов. Они должны были сократить численность противника почти на сто двадцать человек. С учетом сотни конных и пятидесяти человек, отправленных обратно в форт, у противника должно было быть чуть больше пятисот человек. Он спросил:

— Почему набеги были не столь эффективны, как обычно?

— Они шли в четыре шеренги, а не в две, как обычно. Думаю, они боялись попасть в засаду, но это также немного усложнило наши вылазки.

— Они приспосабливаются к нашей тактике, - сказал Сид, подняв руку, чтобы Мартин не рассказывал ему больше, пока он обдумывает последствия изменений. Придется изменить то, как они проводят вылазки. Жестом он дал ему понять, что тот должен продолжать рассказ.

— Враг наконец добрался до переправы Хантера и менее чем в двух часах марша от освобожденных рабов. Пришло время остановить их, но нас все еще не хватало – почти два к одному. Лидеры рейдовых отрядов вместе разрабатывали стратегию, чтобы использовать тот факт, что мы были конными, а они – пешими.

— Было решено, что вместо того, чтобы нападать на врага, мы будем скакать вдоль его позиций. Каждый из нас будет выбивать копьем по одному человеку. Мы старались держаться на расстоянии не менее шести футов от противника, приближаясь к нему только тогда, когда были готовы сразить своего человека. Если они выходили нам навстречу, мы меняли направление, чтобы убедиться, что сохраняем дистанцию в шесть футов. Они бегали по всему полю боя, пытаясь сблизиться с нами, - сказал Мартин.

— Звучит как разумная стратегия, - сказал Сид, подумав, что это напоминает ему о том, как коренные американцы сражались с караванами. Они кружили вокруг поселенцев, выпуская стрелы на таком расстоянии, что люди не могли достать их из ручного оружия. Конечно, винтовка делала это неважным. Тем не менее, движение конного воина затрудняло попадание в человека. Очевидно, что стрелять по неподвижной цели с лошади было легче, чем попасть в движущуюся мишень, стоя на месте.

— Наши лошади уставали, но у каждого из нас было по три лошади. Мы довольно часто меняли лошадей. У пешего противника такой роскоши не было. Мы держались в течение двух часов, прежде чем они сломались и побежали, - рассказал Мартин. Отступление было неорганизованным и смертельным почти для всех, кто бежал.

— Сколько пленных вы взяли? спросил Сид.

— Сорок.

— Должно быть, это была резня.

— Так и было. Уставшие люди не могут далеко бежать. Да и соображать они не могут. Очень немногим из них хватило ума бросить оружие и сдаться, - сказал Мартин.

— Сколько наших людей было убито или ранено?

— Восемь убитых и шестьдесят раненых, - ответил Мартин.

Низкие цифры удивили Сида. Посмотрев на повязки, Сид спросил:

— Как ты был ранен?

— Я ехал вдоль позиции противника, когда один из них бросился на меня с мечом, - ответил Мартин. Он покачал головой и сказал:

— Они были немного разочарованы тем, что мы не сразились с ними в лоб.

Сидя вечером у костра, Сид и Грегор обсуждали изменения в тактике противника. Сид выразил опасение, что враг будет все успешнее противостоять их тактике.

— Когда ты спас меня, ты сказал, что я тебе нужен. Чем я могу помочь? спросил Грегор.

— Паркер уже четыре недели ведет половину моей армии в том направлении, - ответил Сид, указывая на запад. Паркер был одним из ветеранов, которых привезли из Цитадели Джонса.

— Мне нужно направить дивизию моей армии на восток. Не хочешь ли ты возглавить ее?

Грегор сидел на своем пне и наблюдал за передвижением людей по лагерю, обдумывая предложение. Было много причин принять его, но было и несколько очень веских причин не принимать его. После минутного раздумья он спросил:

— А разве ты не готовил кого-то для этого?

— Да.

— Я так и думал. Было бы лучше, если бы этот человек возглавил новое подразделение твоей армии, - задумчиво произнес Грегор. Переглянувшись с Сидом, он сказал:

— В клане Всадников есть поговорка, что нельзя менять лошадь при переправе через ручей. Иди со своим человеком. Я вернусь в Клан Всадников и соберу отряд, чтобы помочь тебе.

Кивнув головой, Сид не стал утверждать, что это тоже земная поговорка. Он сказал:

— Возможно, ты прав. Как думаешь, сколько человек ты сможешь набрать?

— Клан Всадников большой, может быть, даже слишком большой. Я, наверное, смогу собрать тысячу человек, - сказал Грегор. Переглянувшись с Сидом, он подмигнул и добавил:

— Может быть, мне удастся привлечь к участию в походе кого-нибудь из моих родственников-кочевников. Они представляют собой впечатляющее зрелище, когда скачут в бой.

— Я слышал об этом, - с улыбкой сказал Сид. До цитадели всадников было двадцать недель пути. Всадник мог проделать этот путь за половину времени. Грегору потребовалось бы не менее десяти недель, чтобы добраться до цитадели всадников, и еще десять недель, чтобы вернуться. Если за две-три недели набрать столько людей, то Грегору понадобится шесть месяцев, чтобы добраться до места. Он сказал:

— Тебе понадобится шесть месяцев, чтобы добраться туда и обратно.

— Да, это так. Я отправлюсь утром, - сказал Грегор, глядя на свои запястья. Они зажили, но шрамы останутся на всю жизнь и будут служить постоянным напоминанием о самой низкой точке в его жизни. Он собирался заставить их заплатить за эти шрамы.