Жёсткий узловатый член Перверта скользил в рабочей пизде Гермионы, и с каждой фрикцией по телу гриффиндорки пробегала дрожь удовольствия. Перверт трахал "грязную тёмную леди" жадно, сильно и быстро.

– Злая ведьма на грязном члене домовика, – выкрикивал он. – Честный Перверт заебёт её до отключки!

Хотя Гермиона уже как – то смирилась с ежедневными изнасилованиями и издевательствами, в другое время её бы довела до слёз несправедливость этого жестокого уродца. Но сейчас гриффиндорку волновало другое. Её рука сантиметр за сантиметром скрывалась в пизде Тонкс, и Гермионе было плохо как никогда, потому что ей самой пришлось выступать в роли насильницы.

Впрочем, Тонкс всё равно было хуже. Она уже не могла кричать, и только монотонно хрипела. Пот и слёзы катились по обычно насмешливому лицу.

Кулачок Гермионы довольно легко проник в истерзанную, раздолбанную вагину Тонкс по запястье – Малфой хорошенько растянул её дырки. Но потом Гермионе пришлось засовывать руку всё глубже и глубже – она чувствовала, как горячая пульсирующая плоть влагалища обжимает руку, будто хочет вытолкнуть. Тонкс шептала что – то умоляющее – её пизда была сильно натёрта после изнасилования Дилдогермионой, и новое проникновение причиняло ещё большую боль.

– Прости, – шептала Гермиона непрерывно. – Прости... Ой, Перверт, сильнее! Прости, Тонкс...

Она чувствовала, как рядом с ней рука Джинни медленно прокладывает путь в прямой кишке Тонкс, легко преодолевая болезненно растянутый сфинктер розоволосой ведьмы. Руки гриффиндорок тёрлись внутри Тонкс через стенку влагалища, заставляя ведьму ещё страшнее хрипеть. Гермиона взглянула на Джинни. Монгрел дрючил рыжую гриффиндорку на совесть, её пизда хлюпала под его длинным хуем, но лицо Джинни было мертвенно – бледным, будто восковым. Эту бледность только подчёркивали россыпи веснушек и румянец возбуждения на щеках. Кажется, Джинни была близка к обмороку.

– Держись, – шепнула ей Гермиона.

– Ничего, – слабо улыбнулась Джинни. – Просто этот уродец, который ко мне пристроился... и что делается с Тонкс... ой, Монгрел, ещё! Мне плохо... Ничего, всё пройдёт.

– Не останавливайтесь, леди, – сказал Малфой. – Пихайте глубже в эту шлюху!

– Малфой, не надо, – быстро заговорила Гермиона. – Мы её порвём, она не выдержит. Драко, мы не сможем ничего в неё больше засунуть, это невозможно!

– Мы волшебники, Грейнджер, мы каждый день делаем невозможное возможным, – поучительно сказал Малфой. – Не волнуйся, у метаморфов действительно очень выносливые тела.

– Драко, я не могу! – крикнула Джинни. – Я не могу её больше мучить. Придумай мне любую пытку, любое издевательство, но не заставляй трогать Тонкс!

– Любое? – задумался Малфой. – Например?

– Я... я... я трахнусь со всеми домовиками... ой! Я отсосу тебе прямо в Большом зале за слизеринским столом, я снимусь голой для "Ежедневного Порока", что угодно, – тараторила Джинни. На словах "я трахнусь со всеми домовиками" Монгрел взвизгнул от восторга и ущипнул Джинни за проколотый набухший клитор.

– Мне нравится твоя фантазия, Уизлетта, – сказал Малфой. – Мой ответ "нет", но за идеи спасибо. Сегодня вам ещё предстоит важное выступление, так что заканчивайте с моей кузиной, и перейдём к более важным вещам. Нимфоманка, ты что – то совсем бледная. Тебе надо чаще трахаться, регулярный секс полезен для здоровья!

ххх

Нехотя Гермиона втиснула в вагину Тонкс ещё немного руки – и почувствовала, что кончики пальцев больше не сжимает плоть. Гриффиндорка поняла, что теперь фистингует розоволосую ведьму прямо в матку. Судя по новой порции хриплых визгов от Тонкс, та это тоже почувстовала.

– Ты почти у цели, Грейнджер, – сказал Малфой. – Ещё поглубже... глубже... хватит стонать, кузина, мне твои мольбы до одного места... вот так. Нимфоманка, кулак Грейнджер уже, должно быть, провалился в твою утробу по самое запястье. Провалилась туда, где ты вынашивала этого ублюдка – сына оборотня. Жалко, тогда у меня ещё не было над вами власти – я заставил бы Грейнджер голыми руками вырвать твоего Тедди из твоей же матки, чтобы этот выродок не позорил своим существованием кровь Блэков.

Тонкс, уже давно не реагировавшая на оскорбления, повернула голову и уставилась на Малфоя безумными выпученными глазами, в которых снова заплескалась ярость. Её волосы бешено переливались всеми цветами как гирлянда.

– Ты! – простонала она. – Это ты ублюдок. Ты выродок. Ты позор Блэков, всех магов, всех людей... – голос отказал Нимфадоре.

– Сейчас, кузина, ты больше похожа на позор всех людей, – скептически оглядел её Малфой. – Это тебе натянули пизду на руку. Это твоё очко растянули до размеров квиддичного кольца. Это тебе трамбуют внутренности две позорные шлюхи. Это ты теперь грязнее даже этих подстилок для домовиков... Уизлетта, ты закончила?

Сначала Джинни не верила, что в Тонкс поместится целая рука.

Ей пришлось признать свою ошибку.

Тонкс страшно кричала, когда в её измученные пизду и анус входили кулаки. Потом она умоляла. Потом она даже бросила умолять, только как – то странно дёргалась и всхлипывала. Её волосы приобрели мертвенно – серый оттенок, пот сыпался со стройного нагого тела крупными тяжёлыми каплями.

Вагина Джинни зудела, пылала и хлюпала, пока её грубо ебал сзади домовик Монгрел, но гриффиндорка знала – это ничто по сравнению со страданиями Тонкс. Анал Тонкс тесно сжимал руку Джинни, и рыжей гриффиндорке приходилось напрягаться, чтобы втиснуть ещё сантиметр плоти в эту огромную дыру. Джинни всё сильнее растягивала анус и прямую кишку Нимфадоры, превращая в широкий пульсирующий тоннель то, что ещё днём было узкой и тугой девственной дырочкой. Вот рука вошла по запястье, на пятую часть длины, на четверть, почти по локоть...

Тонкс бессильно свесила голову. Её всхлипы оборвались.

– Малфой, мы убили её! – отчаянно крикнула Гермиона.

Малфой проверил пульс на шее метаморфа.

– Жива, просто отключилась. Да что же вы такие пугливые, а ещё гриффиндорки! – воскликнул он. – Я вот нисколько не боюсь, что она умрёт, а вы сразу в панику.

– Чтоб ты сдох, – выплюнула Гермиона.

– И тебе не болеть, Грейнджер, – отозвался Малфой. – Ладно, отвалите от нашей Нимфоманочки.

Гермиона и Джинни осторожно освободили дыры Тонкс. Руки выходили с чмокающими звуками, будто вагина и зад Тонкс не хотели их отпускать. Гермиона и Джинни с ужасом и отвращением смотрели на результат своей работы – они боялись, что промежность Тонкс никогда уже не станет прежней.

Малфой расколдовал Тонкс. Верёвки исчезли, и метаморф без чувств распласталась на полу.

– Обливейт! – сказал Малфой. – Жалко, что ты не запомнишь меня, кузина, но в этой стране идиотские законы – чистокровному магу даже нельзя просто так поиметь грязь вроде тебя. Перверт, Монгрел, заканчивайте с моими шлюхами!

Два старых домовика стали ещё усерднее долбить пёзды Гермионы и Джинни. Гермиона выгнула спину и сильней отклянчила зад – длинные костлявые пальцы Перверта больно, до синяков сжимали её ягодицы. Гермионе было стыдно стоять раком на четвереньках перед этим... существом и подмахивать ему, но не было другого способа унять зуд во влагалище. Она чувствовала трение узелков на хуе Перверта о стенки своей вагины, и стоны наслаждения срывались с губ Гермионы против её воли.

– Та – чьи – вещи – нельзя – подбирать с подругой стали шлюхами недостойных домовиков по милости мастера Драко! – крикнул Перверт.

– Честные домовики пометят их как своих! – вторил Монгрел.

С визгом домовики стали обильно спускать в пёзды гриффиндорок. Гермиона и Джинни почувствовали, как густая и горячая сперма заполняет их вагины до края и вылезает наружу. Зуд возбуждения снова усилился и стал невыносимым.

– Мастер Драко, ничтожные домовики наказали грязных ведьм и ждут ваших мудрейших приказаний, – поклонился Монгрел. Его хилая грудь вздымалась от тяжёлого дыхания.

Малфой, который перевернул Тонкс на спину и задумчиво мял её сиськи, через плечо бросил домовикам:

– Ладненько. Исчезните с глаз, уродцы, и унесите отсюда наших дрочеров, – он показал на оглушённых Гарри и Рона. – Бросьте их в женском туалете, заприте в самой грязной кабинке.

– Но если нас заметят с ними, мастер Драко?

– Сделайте так, чтоб не заметили, – ответил Малфой, отпирая дверь. – Сейчас всё равно почти все уже спустились в Большой зал на ужин.

Домовики низко поклонились, ткнувшись носами в пол, и вышли в дверь, левитируя за собой Гарри и Рона.

– Нет! Нет! – отчаянно вскричала Джинни, натиравшая свой клитор.

– Ну что вам опять не нравится? – спросил Малфой, снова запирая дверь.

– Они не разрешили нам кончить, – простонала Гермиона, трахавшая своё наполненное спермой влагалище тремя пальцами. – Малфой, нам надо кончить!

– Ну так подлижите друг дружке, – бросил Малфой, возвращаясь к Тонкс. – А то полные пёзды кончи, какая мерзость.

Действительно, щёлки Гермионы и Джинни буквально сочились спермой домовиков, которая каплями стекала из них вниз по ляжкам. Гриффиндорки в который раз за последние дни подползли друг к другу и легли валетом – голова одной между ног другой.

Малфой продолжал мять упругую, высокую грудь Тонкс.

– Хотя бы сиськами ты пошла в Блэков, кузина, – сказал он. – Есть за что ухватиться. Но можно ещё улучшить картину...

Он ткнул палочкой в грудь Тонкс, и та стала расти, разбухать на глазах. Вскоре её третий размер превратился в перезревший десятый. Розовые соски задорно торчали вверх.

– Да, так лучше, – одобрил Малфой. Он просунул свой длинный бледный член в ложбинку между скользких от пота сисек Тонкс и стал трахать её грудь. Груди Тонкс колыхались в такт его движениям. Малфой сдавил их, туже зажимая свой хуй между больших доек.

За его спиной кто – то стал давиться. Малфой обернулся: Гермиона пальчиками раздвинула припухшие половые губки Джинни и запустила язык в её полную кончой домовиков вагину. Похоже, вкус ей не шибко понравился.

– Да, Грейнджер, говорят, сперма домовиков очень противная на вкус, – заметил Малфой. – Уж не знаю, что за псих это установил и зачем он вообще пробовал сперму домовиков... но это не так важно. Теперь вы с Уизлеттой сможете проверить эту информацию. Видишь, сколько нового ты за день узнала об этих тварях. Кто после этого скажет, что я не забочусь о вашем образовании?

Пока Малфой трахал Тонкс между больших сисек, Гермиона и Джинни, давясь и морщась, отлизывали друг дружке только что оттраханные домовиками пёзды. Конча домовиков на вкус была даже хуже членов домовиков – одновременно кислая, горькая и будто протухшая. Джинни ничего не могла поделать – она шарила языком по вагине Гермионы, вылизывая сперму домовиков из всех уголков и лаская твёрдый проколотый клитор подруги.

Гермиона делала то же самое, чистя языком щёлку Джинни от кончи, и вскоре зуд возбуждения стал стихать. Гриффиндорки в последние дни привыкли заниматься сексом друг с другом, и не испытывали такой неловкости, как в первые разы – по крайней мере, так им не надо было молить об оргазме и страдать от чужой грубости. Но подлизывать дырки в сперме, да ещё в сперме домовиков – это был для них новый неприятный опыт.

– Сильнее, Гермиона, – простонала Джинни. – Пальчиками...