"Видимо, он очень долго сдерживался", – бесполезная мысль металась в голове Гермионы.

Горячая жидкость, которой она сейчас давилась, была не просто солоноватой. Гермиона сама не смогла бы точно назвать этот вкус – солёный и кислый, даже прокисший, тухлый, неестественный. Вкус, которого она не должна была знать.

Но она стояла на коленях перед Люциусом Малфоем, став на время его отхожим местом. Струя мочи заполняла её рот до края. Она пенилась у неё во рту. Струйка потоньше сбегала с уголка губ, и капли падали на грудь и ноги. Нос с силой втягивал воздух и аромат урины.

"Некоторые такое пьют добровольно. И терпят. Может, им нравится", – попыталась она зацепиться хоть за какое – то утешение, но поперхнулась и чудом сдержала сдавленный кашель. Ей пришлось сделать два больших глотка, пропуская в себя ещё больше горячей жидкости.

– Глоточек за тётю Беллу, глоточек за дядю Люциуса, по глоточку за всех, кто тебя ебал, – откуда – то издалека доносился голос Беллатрисы.

– Белла, не называй меня так, а то оставлю в Азкабане! И если она выпьет по глоточку за всех своих клиентов, она лопнет, – сердито отозвался Малфой – старший.

Люциус Малфой ссал в рот Гермионы меньше пары минут, но эти пара минут были очень долгими для неё. Тухлый вкус мочи, казалось, заполнил каждую клетку её рта, языка и чуть ли не желудка.

Она вдруг представила, как выглядит со стороны – бывшая гордость Гриффиндора, лучшая студентка Хогвартса голая стоит на коленях в грязной тюремной камере и ловит разинутым ртом струю мочи, чтобы выпить её всю до капли. От одной этой картины её снова стало выворачивать наизнанку.

Гермиона судорожно глотала особый пожирательский коктейль, каждую секунду борясь с собственным организмом, который хотел выблевать всё проглоченное. Горло девушки сводило в спазмах от рвотного рефлекса, рот сводило от омерзительного вкуса.

Когда всё кончилось, она отползла к стене, кашляя и отплёвываясь. Гермиона не чувствовала даже стыда – только усталость и омерзение.

"Хочу уснуть. Спать и спать", – думала она.

Но даже этого ей было не дано.

– Отец, без лести скажу, что ты был великолепен, – послышался голос. – Хорошо, что я не пропустил такое зрелище.

Гермиона обернулась. По ту сторону зарешеченного входа в камеру стоял Драко Малфой.

"Теперь и в Хогвартсе узнают, что было здесь со мной. Хотя какая разница, на самом – то деле", – думала Гермиона. Ей даже было безразлично, что тут забыл Драко Малфой.

А вот Люциусу было небезразлично.

– Сын? – вопросительно и требовательно сказал он.

– Комендант Азкабана любезно разрешил мне навестить отца в неурочный час, – объяснил Драко.

– Драко решил поиграть с нами тоже! – воскликнула Белла. – Какой хороший мальчик. Дай – ка я тебя поцелую, племянник, – она потянулась к нему губами через прутья решётки. Драко очень быстро сделал три шага назад.

– Беллатриса! – одёрнул сумасшедшую ведьму Люциус. – Уймись! Надо признать, Драко, – обратился он к сыну, – ты подавал мне много поводов сомневаться в твоих способностях. Но в деле рабынь Хогвартса ты проявил себя именно так, как подобает наследнику благородного семейства Малфоев.  

– Ты всегда был мне наилучшим примером, отец, – поклонился Драко. – Но боюсь, я пришёл к тебе с дурными новостями. Эта проблядушка Тонкс пришла в сознание.

– Надеюсь, она не рассказала, как ты позабавился с ней? – насторожился Люциус.

– Нет, отец, я надёжно стёр ей память о своём участии в... развлечении, – улыбнулся Драко. – Но Поттер и Уизел уговорили её не выдвигать обвинения против наших шлюх. Потом они уломали министра... в общем, Грейнджер и Уизлетту отпускают. Они вернутся в Хогвартс.

Гермиона взяла плачущую Джинни за руку.

"Снова эта глупая надежда, – подумала она. – Но, по крайней мере, в Хогвартсе не будет этих чудовищ... "

"Но будут другие, – подумалось ей. – Особенно теперь, когда нас там считают позорнейшими бл... " – Гермиона даже про себя не смогла закончить фразу.

– Я ожидал этого, но не так быстро, – пожал плечами Люциус. – Но это не важно. Ведь рабынь теперь и в Хогвартсе ждёт интересная жизнь, правда?

Гермиона и Джинни под его пристальным взглядом плотнее вжались в стену.

– Правда, – кивнул Драко. – Новый директор – наш человек, а новый преподаватель ЗОТИ уверен, что имеет дело с отвратительными извращенками. Мой маленький спектакль с признанием гриффиндорских блядей и нимфоманок убедил почти всех в Хогвартсе.

– И если эта Скитер хорошо сделает свою работу, то после экстренных выпусков газет поверит вся страна, – подмигнул Люциус Гермионе и Джинни. – Несомненно, у вас в Хогвартсе появится много новой интересной работы...  

– Есть ещё кое – что, – сказал Драко. – Поттер и Уизел лично прибыли забрать шлюх. Тюремщик отведёт Грейнджер и Уизлетту к ним с минуты на минуту.

Тут даже Джинни, до того пребывавшая в ступоре, подняла голову и прислушалась.

– Гарри? – шепнула она Гермионе.

Та попыталась улыбнуться подруге.

Люциус подпёр голову кулаком и задумался.

– Очень хорошо, – сказал он. – Поттер и Уизли хотят встретить своих подружек? Устроим им запоминающуюся встречу!

Он обратился к Гермионе и Джинни:

– Шлюхи, вам запрещается любым способом разглашать посторонним, как именно я получил ваши подписи под контрактом. Вы можете говорить о моём маховике времени только с теми, кто и так уже знает, что я его использовал. Это приказ!

Люциус снова взял разрушители – полые фаллосы, доставая из них свой последний сюрприз. Два флакончика – один с розовой, другой с чёрной жидкостью.

– Неужели это... – задохнулась Гермиона.

– Да, это сучий мускат, – ответил Люциус. – Эссенция похоти! Зелье, на время делающее даже из самого невинного человека озабоченного маньяка. Перед битвой за Хогвартс я спрятал несколько литров, и знаете где? Закопал у северной стены в подвале чайной мадам Паддифут! Вот уж там никто не догадается искать! Я велел Драко передать мне пару склянок в ваших самотыках, чтобы использовать зелье при побеге. Но теперь оно пригодится и для маленькой шутки над Поттером и Уизли. Вы сделаете вот что... – и он уточнил гриффиндоркам детали.

– Гениально, отец! – воскликнул Драко.

– Нет! Нет! НЕТ! – наперебой закричали Гермиона и Джинни. – Вы не...

– Да! – ответил Люциус с хищным блеском в глазах. Его точно не интересовали возражения и мольбы.

Шаркающей походкой из темноты за решёткой камеры появился старый тюремщик.

– Эй, дырки! Грейнджер, Уизли, вы пойдёте со мной. За вами ваши ёбари пожаловали, собственной персоной. Эх, недолго вы у нас побыли, а жаль, – плотоядно облизнулся тюремщик.

– Империо! – Малфой – старший небрежно бросил в тюремщика заклинание контроля разума. – Беллатриса, ты пока останешься здесь. Да не кричи ты! Я заберу тебя, но с Поттером пока лучше потолкую один. Если ты не выдержишь и его заавадишь, это будет очень некстати, – он повернулся к старому тюремщику. – Эти шлюхи пойдут к своим ёбарям, но я с моим сыном их проводим, не так ли?

– Конечно, мистер Малфой, – механически отозвался тюремщик, заклинанием раздвигая прутья решётки на входе в камеру.

Люциус подошёл к трясущимся гриффиндоркам и капнул на лбы Гермионе и Джинни по капле розовой жидкости. Та впиталась мгновенно.

– Ну, вы готовы к встрече с любимыми? Что – то вы не больно рады! Пошли! – приказал он.

Гермиона и Джинни, бледные как мел, не могли вымолвить ни слова в ответ.

***

Гарри нервно протирал очки. Рон метался по одной из немногих приличных комнат Азкабана как встревоженный зверь.

– Ты думаешь, они простят нас? Гермиона и Джинни простят нас? А, Гарри? – в пятнадцатый раз переспросил Рон, нервно взъерошив рыжую шевелюру.

– Не знаю, Рон, – огрызнулся Гарри. – Ты не о том думаешь! Наконец – то рядом с ними будем мы, а не проклятый Малфой. Мы сделаем то, что должны были сделать с самого начала, мы поможем им выпутаться из этого блядского контракта... – он осёкся. В дверном проёме стояли Гермиона и Джинни.

Сердца парней, видевших войну и смерть, чуть не разорвались – настолько несчастными и уязвимыми выглядели их подруги. Голые, измученные и истерзанные, покрытые мерзкими наколками, синяками и рубцами от порки... Гарри и Рон кинулись к ним навстречу.

Лицо Джинни исказилось в мучительной гримасе. Насколько она была рада увидеть Гарри и Рона, настолько же она боялась того, что должно было произойти. Её рот открылся в предупреждающем возгласе – но магия контракта не дала вырваться ни звуку.

Гриффиндорки выхватили из – за спин флаконы с сучим мускатом. Две струи чёрного магического пара ударили в лица их парням.

Гарри и Рон замерли.

– Не подействовало? – с робкой надеждой шепнула Джинни Гермионе. Но та молча рассматривала парней непроницаемым взглядом.

И тут Рон заговорил:

– Гермиона, как я тосковал, как я мечтал о тебе, – тут в его голосе появились почти малфоевские нотки, – как я хотел нагнуть тебя и дрючить, дрючить до отключки...  

– Джинни, как ты прекрасна, как прекрасна, – Гарри пожирал глазами обнажённое тело своей девушки, медленно гладя сквозь штаны вставший член. – Если бы я знал, что ты такая способная блядь, я бы трахнул тебя в тот же день, когда впервые увидел...

– Я бы сам её трахнул, друг, хоть она мне и сестра! – перебил Рон. – Джин, покажешь, чему тебя научил Малфой? – рыжий парень уже запустил руку в трусы и поддрачивал хуй.

Если бы Гермиона не ухватила Джинни за локоть, рыжая гриффиндорка села бы на пол от такого приветствия.

Тихо в комнату проскользнули Люциус и Драко Малфои.

– Мокрощёлки, я запретил вам трахаться с Поттером и Уизелом, – сказал Драко, на ходу скидывая одежду. – Но сейчас я буду милостив – на этот раз я даю вам такое разрешение. Собственно, сейчас вы выложитесь по полной под вашими любовничками.

– И мистер Поттер с мистером Уизли не будут возражать, если мы присоединимся и покажем, как по – настоящему надо ебать блядей вроде вас? – вкрадчиво спросил Люциус. Члены обоих Малфоев уже стояли колом в предвкушении новой извращённой расправы над рабынями.

Обнажённые Гермиона и Джинни жались друг к другу в центре комнаты и затравленно озирались по сторонам, а четыре похотливых мужчины – Гарри, Рон и оба Малфоя – сужали кольцо вокруг них.