Гарри Поттера и его мир придумала Д. Ролинг. Я просто играюсь с персонажами.

С тех пор, как Драко Малфой сделал Гермиону Грейнджер и Джинни Уизли своими рабынями и шлюхами для всех озабоченных подростков Хогвартса, девушки часто говорили себе – да, мы в аду, но хотя бы хуже уже не будет.

Так было, когда Малфой и Гойл грубо оттрахали девственные задницы гриффиндорок, пока рыдающие Гермиона и Джинни полировали языками вагины двух слизеринок – Пэнси Паркинсон и Милли Булстроуд.

Так было, когда двенадцать слизеринцев и слизеринок пустили Гермиону и Джинни по кругу, и к концу долгого группового изнасилования зудящие дырки гриффиндорок уже не закрывались, а сперма наполняла желудки.

Так было, когда Малфой заставил Гермиону и Джинни безжалостно надругаться над Нимфадорой Тонкс, а потом позволил двум эльфам – домовикам вогнать свои длинные узловатые члены в рабочие пёзды гриффиндорок. Когда Малфой вынудил Гермиону и Джинни перед всем Хогвартсом признать себя последними блядинами и нимфоманками, торгующими телом за пару галлеонов. Когда Гермиона и Джинни отправились в Азкабан за изнасилование Тонкс, в котором не были виновны.

И снова Гермиона и Джинни сказали себе, что хуже не будет. И снова ошиблись, потому что сейчас они жались к грязной каменной стене тюремной камеры, совершенно голые, с торчащими между ног чёрными самотыками. И на них наступали высокий мужчина с длинными светлыми волосами и женщина с безумно блестящими глазами, на которые спадала копна нечёсаных тёмных кудрей. Люциус Малфой и Беллатриса Лейстрендж.

ххх

У Джинни подкосились ноги – она сползла по стенке и отчаянно захохотала, в истерике выдирая пальцами со своей головы рыжие волосы.

– Джинни, ты чего? Очнись! – затормошила подругу Гермиона.

– Это мой безумный смех! Я его долго репетировала. Не смей повторять его за мной, тварь! – взвизгнула Беллатриса Лейстрендж.

– Ой, не могу! – смех Джинни перешёл в какие – то надорванные всхлипывания. – Я говорила... тут не будет Малфоя с дружками... А Малфой здесь, только не Драко, а Люциус! И Беллатриса Лейстрендж тоже в одной камере с нами! Два ближайших слуги Волан – де – Морта – вот как нам везёт!

– Незачем приписывать везению плоды моего ума, Уизли, – улыбнулся Люциус Малфой. – От меня потребовалось только несколько добрых слов и золотых монет – и здешний тюремщик любезно согласился посадить скандальных рабынь Хогвартса в одну камеру с нами. В конце концов, зачем ему заботиться о таких распоследних шлюхах?

– Мы сами хорошенько о них позаботимся, – хихикнула Беллатриса. – Надеюсь, вы научились хорошенько работать язычками, потому что иначе я на вас живого места не оставлю! Впрочем, может, я в любом случае его не оставлю – просто так, для развлечения...

Гермиона с отвращением посмотрела на сумасшедшую ведьму и тёмного мага.

– Вы кое – что упустили, – яростно проговорила она, сжимая кулаки. – Ваши приказы мы совсем не обязаны выполнять, и у вас тоже нет палочек, так что силы равны... Что, Белла, проверим, кто из нас лучше дерётся?

– Ты дважды не права, грязнокровка. Палочки вы нам принесли сами, да и о вашем послушании я позаботился, – весело ответил Люциус, доставая из – за полы тюремной робы красный конверт. Малфой – старший надорвал конверт, и камеру заполнил голос Малфоя – младшего:

– Грейнджер и Уизлетта! Выполняйте все приказы моего отца и моей тётки, и покажите им, что вы годны хотя бы на то, чтобы работать своими грязными дырками!

Гермиона прикусила губу, чтобы не вскрикнуть от страха и беспомощности, и опустилась на холодный пол рядом с Джинни, которая бессильно уткнулась лицом ей в плечо. Последняя надежда избежать новых издевательств рухнула, и им снова оставалось только терпеть боль и унижение.

– Ничего, Джинни, – Гермиона погладила подругу по рыжим волосам, – потерпи. И этот ужас когда – нибудь закончится.

– Но сначала он начнётся, – рассмеялась Беллатриса. – Узри мою пизду, грязнокровка! – голосом драматической актрисы провозгласила она и стала стягивать через голову засаленную тюремную робу.

Люциус покачал головой:

– Белла, потерпи, у нас ещё очень важное дело к этим шлюхам. Не обращайте внимания, – сказал он гриффиндоркам, – Белла всегда ведёт себя странно, если у неё давно не было секса, а сейчас она его была лишена надолго – мы были заперты тут вдвоём, а мне совесть не позволяет спать с сестрой жены.

– У вас нет совести, мистер Малфой, – отрезала Гермиона.

– И к тому же мне казалось, что Беллатриса была влюблена в Тёмного Лорда, – тихо вставила Джинни.

– Ну, это как – то не помешало ей перетрахаться с половиной Пожирателей обоих полов, – пожал плечами Люциус.

– Заткнись, предательница крови! – завизжала Беллатриса. – А ты, Люциус, не говори ерунды, а лучше заткни рот этой рыжей сучке, пока я поработаю над грязнокровкой. Обождёт твоё важное дело – я хочу мести!

– А, к Моргане всё, с тобой бесполезно спорить. Время терпит, – отмахнулся Люциус и тоже скинул робу. У него было подтянутое, хотя и бледноватое тело, но внимание Джинни в первую очередь привлёк его член. Стоявший колом хуй Малфоя – старшего призывно покачивался перед лицом рыжей гриффиндорки. Капля мутной жидкости поблёскивала на головке члена.

– Впечатлена, Джиневра? – спросил Люциус, сжимая налитый кровью член в кулаке. – Я польщён. Ты ведь немало хуёв попробовала в последние две недели.

За последние дни Джинни пришлось отсосать у такого количества людей (у шестнадцати, если верить её колдотатуировке), что она уже научилась на глазок довольно точно оценивать размеры каждого пениса. И Джинни могла сказать, что член Люциуса в длину не уступал члену Драко, но был ещё и потолще. И теперь этот хуй был нацелен прямо в её глотку.

– Да, мужским достоинством природа Малфоев не обделила, – гордо сказал Люциус.

– Это единственное достоинство, которым вашу семью не обделили, – вдруг вырвалось у Джинни в последней вспышке упрямства. – Больше нечем похвастаться?

– Могу похвастаться тем, что я смешал вас с грязью – да, Драко, выполнял мой план – и очень скоро я стану свободным человеком вновь. Впрочем, не болтай, а соси, Уизли, – отмахнулся Люциус, и магия контракта заставила Джинни покорно раскрыть алые губки.

"По крайней мере, это только минет... можно потерпеть... " – отчаянно пыталась успокоить себя Джинни. В следующий момент слёзы брызнули из её глаз, когда Малфой одним махом всадил все сантиметры своего члена ей в горло. Джинни судорожно вдохнула через нос и поняла ещё кое – что – узники Азкабана не посещают душ, и теперь она будет заглатывать и обсасывать грязный член человека, не мывшегося несколько месяцев.

Сдавленные, приглушённые всхлипы Джинни в другое время надрывали бы сердце Гермионе, но сейчас ей было даже не до подруги, которая давилась и кряхтела, пока Люциус Малфой методично насиловал её рот. Гермиона как загнанный зверь смотрела, как медленным вкрадчивым шагом к ней приближается совершенно голая и совершенно сумасшедшая Беллатриса Лейстрендж.

Когда – то – годы назад – Белла была писаной красавицей: сильное тело, пухлая грудь с большими тёмными сосками, упругий зад. Годы не стёрли, но потрепали эту красоту – теперь на боках и животе пожирательницы кое – где нарос жирок, и кожа местами одрябла, и целлюлит тронул округлые ляжки. Кроме того, в Азкабане явно не выдавали бритвенных принадлежностей – подмышки и лобок Беллатрисы густо заросли кучерявыми чёрными волосами. Но хуже всего был острый запах немытого тела, который Гермиона чувствовала и в метре от пожирательницы.

Беллатриса подошла совсем близко, и Гермиона опустила голову, чтобы сумасшедшая ведьма не увидела страха в её глазах. Белла склонилась над Гермионой, и гриффиндорка вздрогнула от её горячего дыхания.

– Я хотела это сделать ещё тогда, в Малфой – мэноре, но нам помешали, – промурлыкала Белла. – Посмотри на меня, грязнокровка.

Гермиона подняла голову, и их глаза встретились – лихорадочно блестящие в сексуальном возбуждении глаза Беллатрисы и обречённый, но непокорный взгляд Гермионы. Вдруг Белла впилась губами в губы Гермионы, с силой протолкнув язык в рот гриффиндорки. Гермиона попыталась отстраниться, но Беллатриса сама прервала поцелуй, довольно облизнулась и выпрямилась.

Изо рта Беллатрисы несло как от склада навозных бомб. Она хищно оскалила жёлтые зубы.

– Теперь ты меня целуй, грязнокровка, так же страстно, но в другие губы, – хрипло прошептала она, широко расставляя ноги и пальцами раздвигая мясистые половые губы. Меж чёрных липких зарослей лобковых волос Гермиона увидела алую щель влагалища и набухший клитор Беллатрисы.

Так медленно, как только позволяла магия контракта, она потянулась языком к раскрытой пизде старшей ведьмы – но тут Беллатриса схватила Гермиону за голову и вдавила её лицо меж своих ляжек, прямо в свою текущую вагину.

ххх

Джинни не знала, как ей удавалось сдерживать рвоту.

Член Люциуса Малфоя насиловал её рот, с чавкающими звуками врываясь глубоко в горло. У Джинни сводило губы от усталости – ей казалось, что она сосёт этот грязный хуй уже вечность. Саднили колени, стёртые об грубый каменный пол тюремной камеры. Нитки густой слюны свисали с подбородка гриффиндорки.

Но хуже всего был вкус немытого члена Люциуса. Заполнившая рот Джинни тёплая плоть отдавала старым потом, засохшей спермой, мерзкой мочой. Рыжая гриффиндорка чувствовала каждый из этих привкусов на языке, но, естественно, не могла перестать сосать.

"Ну когда же он кончит? – с отчаяньем думала она. – Кончи, кончи уже! Ну пожалуйста! Остановись, я же задыхаюсь!"

Будто услышав её мысли, Малфой – старший достал член из рта Джинни, шлёпнув её головкой хуя по щеке. Джинни поспешила перевести дыхание. Её маленькая крепкая грудь с проколотыми сосками вздымалась и опадала в такт тяжёлому дыханию.

Люциус так внимательно рассматривал свой тяжёлый хуй, покрытый слюной Джинни, будто это было ценное родовое сокровище.

"А ведь он действительно так считает, – подумала Джинни. – Он такой же двинутый на сексе маньяк, как и Драко – яблочко от яблони. Оба гордятся, что могут чуть ли не порвать мой ротик... О Мерлин!"

– Ну, хоть какая – то часть меня теперь чистая, – весело сказал Люциус. – Весьма неприятно, знаете ли – несколько месяцев не принимать ванну. Правда, Джиневра? Не понравился вкус моего члена?

– Нет, – глухо ответила Джинни.

– Ты радуйся, что тобой занялся я, а не Белла, – заметил Люциус.

Джинни украдкой взглянула на Беллатрису. Та была похожа на сумасшедшую голую наездницу, оседлавшую строптивую лошадь. Беллатриса повалила Гермиону на пол и елозила по её лицу своей волосатой грязной пиздой, испуская хриплые стоны наслаждения. Она буквально трахала себя о голову Гермионы, которая только иногда успевала вдохнуть воздуха.