Я откинулся назад, отдышавшись и давая возможность части нервной энергии улетучиться. На данный момент я находился в этой временной линии уже два дня и убил трех человек. Да, мой лозунг «смерть – это обычное дело» действительно подтверждался. Я перевернулся, встал и подошел к женщине, чтобы посмотреть, не нужна ли ей помощь. Я посмотрел на нее и увидел, как ее глаза расширились, когда она заметила мой рост, джинсы и ботинки, которые я носил. Она явно все еще была напугана, вероятно, находилась в шоке от изнасилования и того, что видела, как умирают оба мужчины.

Она выглядела молодой, лет двадцати, с темными волосами и темными глазами. Она была худощавого телосложения, и ее грудь, все еще обнаженная и на виду, была идеально круглой, как маленькие яблоки, слегка приподнятой к вершине и с твердыми сосками на кончиках. Это все, что я мог сказать при таком освещении. Я понял, что смотрю на нее, и отвернулся, покраснев, когда почувствовал, что мой член начинает твердеть.

— Черт, Скотт, это здорово. Ее только что изнасиловали, а ты смотришь на ее сиськи, как будто собираешься продолжить то, что начали эти два придурка.

Я знал достаточно гэльского языка из школы, где я сдал экзамены на стандартный уровень. Вспомнив об этом, я попытался неуверенно заверить ее, что теперь она в безопасности и я не причиню ей вреда. Я подошел к куче одежды, которую бросили мужчины, и вернулся, чтобы предложить ей плед, чтобы она могла укрыться.

— Как тебя зовут и кто были эти люди? - спросил я, говоря медленно, пытаясь вспомнить и подобрать нужные слова на гэльском языке.

Она на мгновение отвернулась, чтобы прикрыться, привстав и плотно обернувшись пледом. Она снова посмотрела на меня, ее глаза по-прежнему были широко раскрыты, слезы текли по ее милому лицу.

— Я Кирсти ник Иен, а это были два человека из свиты моего господина, - наконец произнесла она.

Ее голос был сладким, гэльский язык звучал мелодично и музыкально, когда она говорила, несмотря на рыдания, которые служили пунктуацией.

— А кто твой господин? - спросил я.

Она посмотрела на меня с страхом и ответила:

— Фергус мак Эрк ( король Дал Риады с 498 по 501 год), король шотландцев. Я глубоко благодарна тебе, сэр, за то, что ты пришел мне на помощь, но боюсь, что когда узнают, что ты убил двух его людей, тебя будут преследовать и убьют.

Я сглотнул, но постарался принять мужественный вид.

— Наверняка твой господин, этот король Фергус, не убьет человека за то, что он положил конец изнасилованию невинной дамы?

— Но я не дама, сэр, - снова зарыдала она, - мой отец - простой фермер, а я - его собственность. Говорю тебе, что то, что делали эти двое, - обычное дело, и высокородные люди не считают это неправильным.

Она начала сильно дрожать, возможно, реакция полностью проявилась. Я осмотрел землю рядом с костром и заметил кожаную флягу. Поднимая ее, я снял пробку и поднес к носу. «Uisge beatha», как ее называли на гэльском языке, - вода жизни, или виски по-английски. Я протянул ей фляжку и сказал, чтобы она сделала глоток. Она поднесла фляжку ко рту и сделала глоток, но сразу же закашлялась, когда горячий спирт попал ей в горло. Она наклонила голову к груди, кашляя, и протянула мне фляжку.

Кашель утих, и она снова подняла голову. Виски придало ее щекам глубокий розовый румянец, и я подумал, что она выглядит потрясающе, прекраснее, чем можно описать словами. Алкоголь, похоже, помог ей успокоиться, потому что рыдания прекратились. Эти девушки из горных районов сделаны из крепкого теста, подумал я про себя – «более выносливые, чтобы выжить», это точно.

— Ну, Кирсти, откуда ты, чтобы я мог вернуть тебя домой?

— Ферма моего отца находится недалеко от озера Мелфорт, - ответила она, - и именно оттуда они забрали меня сегодня днем, когда я пасла скот. Но это в нескольких милях отсюда, через перевал, потому что эти двое ехали несколько часов с тех пор, как похитили меня, и все больше напивались, хвастаясь тем, что собираются со мной сделать.

Я понял, что она сказала, что они ехали верхом, но я не видел никаких следов лошадей.

— Где они оставили лошадей?

— Вон там, привязанные к тем деревьям, - ответила она.

Я подошел поближе и, как и предполагал, увидел двух лошадей, привязанных к низкорослым деревьям. На лошадях были очень простые седла и примитивная сбруя. Они казались вполне довольными, пасясь на доступной траве.

Я вернулся к Кирсти, которая сидела, укутавшись в плед.

— Я нашел лошадей, но, думаю, нам придется подождать до утра, прежде чем я смогу отвезти тебя домой, - сказал я ей.

Это заставило ее снова зарыдать.

— Ты не понимаешь, сэр, я не могу вернуться домой. Мой господин, в отместку за смерть своих людей, наверняка убьет меня. Скорее всего, мой отец тоже будет убит.

Она опустила голову на руки и продолжала рыдать. Я опустился на колени рядом с ней, обнял ее, притянул к своей груди и стал гладить по волосам.

— Тише, тише, девочка, я никому не позволю причинить тебе вред.

Я почувствовал ее слезы на своей груди и только тогда вспомнил, что выбежал из палатки без рубашки. Я быстро подумал, что делать дальше. Я не думал, что Кирсти сможет пройти в темноте обратно к палатке. Я даже не был уверен, как она отреагирует на палатку. Лучшим вариантом, вероятно, было остаться здесь на ночь и разжечь костер.

— Мне нужно забрать кое-что из лагеря, – сказал я ей. - Я вернусь через несколько минут.

Ее глаза с тревогой следили за мной, когда я повернулся и пошел обратно к лагерю. По дороге я наклонился, чтобы поднять бинокль, а когда дошел до палатки, взял рюкзак и спальный мешок и вернулся к ней. Она с любопытством посмотрела на рюкзак и спальный мешок, и когда я расстегнул молнию мешка, в ее глазах появилось удивление. Я сказал ей залезть в мешок, и она нервно залезла внутрь, но не позволила мне снова застегнуть молнию. Она казалась почти напуганной, что окажется в ловушке.

Я оставил ее там и обошел лагерь, чтобы притащить еще дров для костра. Утащив тела мертвых мужчин в темноту, подальше от света костра, я вытащил копье и очистил его от крови. Я надел рубашку и флисовую кофту, а затем укутался в оставшийся плед и лег достаточно близко к костру, чтобы почувствовать его тепло.

— Спокойной ночи, Кирсти Ник Иен, - тихо сказал я ей.

— Спокойной ночи, сэр, - ответила она.

Я, наверное, каждые несколько минут ворочался, потому что сторона тела, наиболее удаленная от костра, становилась холодной. Я услышал шуршание и обернулся, чтобы увидеть, как Кирсти накрывает меня другим пледом, улыбаясь, но ничего не говоря. Я смотрел, как она возвращается в спальный мешок, и не мог не заметить, как ее килт поднялся по бедрам, когда она залезла внутрь. Ее голова была опущена, но мне показалось, что она наблюдает за мной из-под опущенных век, и улыбка дрогнула в уголках ее рта, когда она заметила, что я смотрю на нее. Я вздохнул и попытался заснуть.

Через некоторое время я снова повернулся и наклонился, чтобы бросить в огонь еще пару веток. Я посмотрел на ее спящую фигуру и заметил, что она высунула правую руку из спального мешка, при этом сдвинув с груди покрывало. Ее блузка все еще была разорвана, и ее маленькие груди были открыты моему взору. Я снова лег на бок, чувствуя, как мой член снова встает.

— Скотт, возьми себя в руки, черт возьми! - упрекнул я себя. Повернувшись в другую сторону, я не заметил многозначительной улыбки, появившейся на ее лице.

Когда я проснулся на следующее утро, я был очень скован от лежания на земле. Я бросил еще немного дров в огонь и посмотрел на Кирсти. Она снова была укрыта, но я видел, что ее глаза были открыты и следили за мной, когда я ходил вокруг. Я вернулся в свой лагерь и снял палатку. Прежде чем вернуться к Кирсти, я проверил силки. Две были пусты, но, к моему удивлению, в третьей был крупный фазан.

— Удача! - воскликнул я, ослабляя петлю и хватая птицу.

— Ты знаешь, что с этим делать? – спросил я ее, когда вернулся.

Она улыбнулась и кивнула, откинув спальный мешок и протянув руку к фазану. Она поняла, что ее грудь снова обнажилась, и потянулась, чтобы застегнуть блузку. Мне показалось, что она не очень-то спешила это сделать, и я сглотнул, отвернувшись, чтобы избавиться от образа ее маленьких грудок, запечатлевшихся в моей памяти. Я схватил свой траншейный инструмент и подошел ближе к берегу озера. Здесь земля была очень песчаной, и я смог довольно быстро выкопать две неглубокие могилы. Я перетащил два тела к могилам, закатил их внутрь и положил один из мечей и все остальные вещи, которые я не мог использовать, рядом с первым телом. Я засыпал их песком.

Обыскивая одежду, я нашел несколько потенциально полезных предметов. Там были два кинжала и два спорана. Открыв спораны, я обнаружил, что они пусты, но решил, что они все равно могут пригодиться. Я также нашел на земле богато украшенную брошь.

Когда я вернулся к костру, в воздухе витал чудесный запах жареного мяса, и я увидел, что Кирсти ощипала фазана и уже готовила его. Без перьев птица выглядела разочаровывающе маленькой, и я порылся в рюкзаке в поисках оставшегося кролика, положив его рядом с костром, чтобы он нагрелся. Я передал Кирсти плед и брошь, которую нашел. Ее глаза засияли при виде украшения, и она быстро накинула плед, надев его на одно плечо и перекинув по диагонали через грудь и спину. Она завязала его на талии ремешком, который, казалось, был прикреплен к нему, а затем приколола брошь к левой груди. Я полагал, что брошь каким-то образом связана с креплением пледа, и почувствовал себя немного глупо, когда обнаружил, что это не так. Я попытался повторить то, что сделала она, и вскоре плотно обернул плед вокруг себя. Он оказался удивительно тяжелым.

Я пристегнул пояс с мечом, который сохранил, и вставил меч в ножны. Один из кинжалов я отдал Кирсти, а другой сунул в рюкзак. Я внимательно изучал карту, пока мы с ней делили кролика и птицу. Мясо фазана было желтого цвета и имело странные, довольно толстые перепонки между различными мышцами, составлявшими основную часть мяса. Но оно было вкусным. Кирсти громко взвизгнула, когда попробовала кролика, который я посолил. Ее заинтересовала моя маленькая солонка - с одной стороны соль, с другой - перец.

Мои часы показали, что уже девять часов, и я решил, что достаточно долго откладывал неизбежное. Мы потушили костер, я взял полностью упакованный рюкзак, к которому снова была привязана палатка, и схватил копье. Мы пошли к месту, где были привязаны лошади.

При дневном свете они казались меньше, гораздо меньше лошадей, которых я видел в свое время. Я никогда не садился на лошадь и не знал, с чего начать. Мой рост и длинные ноги оказались преимуществом, когда я подошел к более крупной из двух лошадей и перекинул ногу через ее спину. Я постарался подойти с той стороны, где мой меч не мешал бы при посадке, но даже так рюкзак и меч мешали тому, кто никогда раньше не садился на лошадь. Я сел, неуверенно и очень неустойчиво, но сел.

Кирсти засмеялась, протягивая мне копье, а затем легко вскочила на спину другого животного.

— Я вижу, ты раньше ездила верхом, - сказал я ей.

— Немножко, может быть, - улыбнулась она в ответ.

Мы отправились на запад, в сторону Глен-Евхар. Я сказал Кирсти, что собираюсь попробовать обойти перевал, о котором она говорила, и направиться дальше, к побережью. Мы все равно дойдем до озера Мелфорт, но с немного другого направления.

— Тебе нужно решить, что ты будешь делать, Кирсти, - сказал я.

Мне было трудно сосредоточиться на том, чтобы удержаться на лошади и вести разговор, но я старался.

— Я уже решила, - ответила она, - я должна пойти с тобой. У меня нет другого выбора, кроме смерти.

Я повернулся, чтобы посмотреть на нее, и увидел, что она говорит серьезно. Мы продолжали разговаривать, пока ехали через долину и выезжали на равнину, ведущую к побережью. Ее особенно интересовали мой рост, внешность, одежда и снаряжение, а также мой неуверенный гэльский и акцент. Я попытался скрыть это, объяснив, что я из Глешу (Глазго на гэльском языке) и что там все по-другому. В ответ я был шокирован, узнав, что ей шестнадцать лет и, по ее словам, она не замужем, хотя уже несколько лет как достигла брачного возраста. Возможно, грязь (в те времена, похоже, было мало мыла), плохое питание и суровые условия жизни ускоряли старение людей здесь. Я мог поклясться, что ей двадцать.

Мы ехали весь день, не останавливаясь на обед. Я был рад этому, так как знал, что у нас не было другой еды, кроме оставшихся сублимированных блюд, и не знал, как она на них отреагирует. Поздно днем мы обогнули холм, который на моей карте назывался Cruach nam Fearna. Кирсти сказала, что мы недалеко от дома ее отца и что ей нужно увидеться с ним, чтобы объяснить, что произошло и почему ей нужно уехать.

Мы наткнулись на узнаваемую тропу, явно хорошо протоптанную. Кирсти объяснила, что это одна из дорог, по которой ее отец гнал скот на пастбище. Вскоре появилось озеро Мелфорт, и Кирсти объяснила, что дом ее отца находится сразу за следующим холмом. Она предложила пойти вперед одной, чтобы поговорить с отцом, и я согласился. Она легко спрыгнула с лошади и почти прыгала по тропе. Мне показалось, что она слишком счастлива для девушки, над которой висит смертельная угроза и которой грозит разлука с семьей.

Я тоже спешился и застонал от пульсирующей боли в ягодицах и внутренней части бедер. Верховая езда была тяжелой, и мне нужно было быстро закалить себя. Я привязал лошадей к ближайшему кусту и сел отдохнуть. Примерно через полчаса я услышал шаги, бегущие по тропе, и встал, чтобы увидеть мужчину средних лет, который бежал ко мне, а за ним следовала Кирсти. Не останавливаясь, он подбежал ко мне и крепко обнял меня.

— Моя дочь рассказала мне, как ты спас ее, сэр, я навсегда в долгу перед тобой. - Он почти плакал.

— Я не мог поступить иначе, сэр, любой на моем месте поступил бы так же.

Он покачал головой, как бы не соглашаясь, а затем, взяв меня под руку, потянул меня по тропе. Кирсти осталась сзади, ведя лошадей.

— Я немногое имею, сэр, но все, что есть у Иена мак Иена, принадлежит тебе.

Я услышал небольшой пробел между «mac» и «Ian» и вспомнил, что «mac» на самом деле означает «сын». Так что я был Скоттом, сыном Дональда, или, по крайней мере, был бы им, если бы родился в те времена, но этот обычай вышел из употребления, а имя моего отца было Фергус, а не Дональд. Это делало меня Скоттом мак Фергусом.

Я сказал Иану свое имя, и он остановился, чтобы посмотреть на меня сбоку.

— Ты сын моего господина, короля?

— Вряд ли, - ответил я, - мой отец совсем другой Фергус.

Мы поднялись на холм, и я посмотрел вниз на пологий склон долины, спускающийся прямо к берегу воды. У подножия холма стояло простое одноэтажное здание. Оно было построено из камней, скрепленных, вероятно, глиной или грязью, и выглядело не больше и не лучше, чем обычная хижина. Крыша, казалось, была покрыта дерном с отверстием посередине, через которое поднимался дым. Рядом с домом был загон, также построенный из камней, очевидно, для содержания какого-то скота.

Отец Кирсти пригласил меня переступить порог его маленького дома, оставив девушку ухаживать за животными.

— У тебя странные манеры, Скотт Мак Фергус, и странная одежда и снаряжение. Должен сказать, что ты ошибаешься в своем предположении, что кто-то поступил бы так же, как ты. Люди нашего сословия считаются никем в глазах знати, и противостоять им – значит навлечь на себя смерть. Поэтому я еще раз благодарю святого Колумбу ( ирландский святой, монах, проповедник христианства в Шотландии), за то, что ты был там и спас мою дочь!

Внутри «хижины» было тесно и довольно по спартански. Иэн прошел за занавеску и вернулся с небольшим куском мяса и глиняным кубком с какой-то жидкостью.

— Пожалуйста, прошу принять гостеприимство мака Иена, - просто сказал он.

Я знал, что предложение мяса и питья было важным событием в истории, а предложение и принятие гостеприимства имели большое значение. Я взял мясо, откусил кусок и запил его водой из кружки.

— Для меня большая честь принять гостеприимство мака Иена, - ответил я, вернув ему мясо и кубок, а он откусил свой кусок и сделал глоток воды.

— Мы вместе прервали пост и утолили жажду, мой друг, давай запомним это, - он поклонился, и я ответил ему тем же. Мы услышали «хм» за спиной и обернулись, увидев Кирсти, стоящую в дверном проеме.

— Глупые мужские обычаи, - сказала она.

Ее отец строго посмотрел на нее. Он предложил нам переночевать у него, но я сказал, что это будет слишком опасно, если кто-то уже ищет нас. Мак Иен понял, что это мудрое решение, и начал суетливо складывать вещи в мешок. Кирсти исчезла за занавеской и вернулась с небольшим узелком, вероятно, со всем своим имуществом. Мак Иен сунул мешок в руки дочери и крепко обнял ее. Сдвинув нас вместе, он положил руки на наши головы, хотя до моей ему пришлось немного наклониться. Он произнес благословение на гэльском языке, призывая меня защищать его самое ценное достояние, его единственную дочь.

Наступала ночь, и мы знали, что нужно сократить прощание. Снова сев на лошадей, мы попрощались и свернули на тропу. Кирсти сказала, что знает подходящую пещеру, где мы могли бы переночевать. Она находилась на побережье, примерно в трех-четырех милях от нас. Я был рад, что мы будем проезжать мимо небольшого поселения у озера в темноте, и был доволен, что лунного света хватит, чтобы доехать до пещеры Кирсти.

Вскоре мы приблизились к окраине поселения, и Кирсти шепотом предупредила меня, выйдя вперед и повернув немного дальше на запад. В темноте я смутно разглядел кольцо из шести или семи «домов», похожих по размеру на дом ее отца. Кирсти обладала безошибочным чувством ориентации и при свете луны привела нас прямо к пещере. Я попросил ее подождать, пока я осмотрю пещеру, снял рюкзак и достал фонарик.

К пещере вела достаточно широкая тропа, и я обнаружил, что она была около двадцати футов в глубину и, возможно, двенадцати футов в высоту. Недалеко от входа в пещеру был небольшой изгиб, который помогал защитить ее от сквозняков. Я выключил фонарь и вернулся, чтобы найти Кирсти. Она прошла немного дальше, привязала лошадей к кустам и теперь собирала кучи зеленого упругого папоротника, который в изобилии рос вдоль тропы, по которой мы шли.

Я занес свой рюкзак в пещеру, а затем пошел к берегу, который был испещрен кроличьими норами. Я установил четыре силки, а затем начал собирать дрова для костра. Когда я вернулся в пещеру, то заметил, что в дальнем углу уже лежала огромная куча папоротника. Я бросил дрова и пошел за новыми, мимо прошла Кирсти с еще одной огромной кучей папоротника. Я подумал, что дров у меня достаточно, и уже собирался сесть, чтобы разжечь костер, когда Кирсти предложила мне помочь ей собрать еще папоротника. Глядя на кучу, которую она уже накопила, я усомнился в целесообразности этого, но она отругала меня и мягко вытолкнула на улицу. После еще двух походов она наконец осталась довольна и начала равномерно раскладывать папоротник на площади в шесть футов.

Я оставил ее и достал последнюю часть трута, чтобы разжечь огонь. Я быстро решил, использовать ли зажигалку или кремний. Зажигалка могла напугать Кирсти, но я устал и решил, что нужно быстро разжечь огонь. В качестве компромисса я встал между Кирсти и костром и быстро зажег трут зажигалкой, положив на него мелкие веточки. Вскоре у меня разгорелся приличный огонь, и я подкинул в него более крупные куски дерева.

Я почувствовал, что Кирсти присоединилась ко мне у костра, и посмотрел на нее из-под лобья.

— Боже, какая красавица! - подумал я.

Она открыла мешок, который дал ей отец, и достала баранью ногу, грубый хлеб и сыр. Мы поделились всем этим, наслаждаясь теплом от костра. Когда я повернулся, то увидел, что Кирсти разложила толстый матрас из папоротника, накрыла его пледом и положила сверху мой спальный мешок, расстегнутый и раскрытый. Я признал, что это выглядело привлекательно, но вдруг почувствовал себя неловко. Была только одна кровать, и Кирсти явно планировала, что мы будем спать вместе.

Я добросовестно соблюдал свою привычку чистить зубы перед сном, используя воду из своей бутылки. Кирсти с любопытством смотрела на меня, пока я это делал. В доме своего отца она надела новую блузку, но теперь она повернулась ко мне спиной и сняла блузку с плеч, и я подумал, какие у нее красивые плечи. Я был очарован, когда она залезла в спальный мешок, покрутилась, а затем бросила свой килт на пол пещеры, рядом с импровизированной кроватью.

Я сглотнул при мысли, что эта красивая шестнадцатилетняя девушка была практически обнажена в спальном мешке.