Остаток дня был заполнен возвращением в лагерь людей, груженных добычей, захваченной у данов, снаряжением и скотом в изобилии. В середине дня король Фергус был вызван к самому верховному королю, и он приказал мне пойти с ним.

Мы поехали в лагерь Константина и спешились, чтобы поклониться ему. Он был ростом около пяти футов восемь дюймов, но широкоплечим и с толстыми, крепкими ногами. Он повернулся, чтобы сесть на деревянный стул, который, должно быть, принесли с собой его воины, на голове у него был золотой обруч, сверкающий на фоне рыжеватых волос.

— Фергус! - воскликнул он, когда мы подошли к его стулу, - рад тебя видеть, мы одержали великую победу над этими проклятыми норманнами, и я полагаю, что твои люди сыграли в этом главную роль! Расскажи мне об убийстве вождей норманнов.

Фергус поднял мою руку вверх, отвечая верховному королю.

— Этот человек, мой господин, это был он. Вместе с тремя другими он проник в лагерь норманнов под покровом темноты и убил их, пока они спали. Именно он обнаружил их планы внезапного нападения и убедил меня отпустить его и его воинов на фланг норманнов. Не довольствуясь разгромом фланга, он и его люди возглавили окончательную атаку, которая сломила основные силы данов. Некоторые называют его убийцей викингов. Это Скотт мак Фергус, мой новый владелец Кнапдейла.

— Все это благодаря одному человеку? И ведь он настоящий великан! Что ж, моя королевская благодарность тебе, Мак Фергус. Эти норманны слишком долго были занозой в моём королевстве. Сладка победа, действительно сладка!

Константин пригласил нас присоединиться к нему, чтобы перекусить, и нам подали тарелки с дымящейся говядиной, и мы вновь пережили те части битвы, о которых нам было известно. Верховный король сам не участвовал в сражении, а сидел на лошади и руководил действиями, поэтому он мог лучше описать, как развивалась каждая фаза битвы. Он не скупился на похвалы в мой адрес и в адрес людей из Кнапдейла. После говядины нам подали кружки с виски, и Верховный король поднял тост за Далриаду и Кнапдейл.

Когда мы наконец вернулись в лагерь, я чувствовал себя неважно и обнаружил, что большинство моих людей были в похожем состоянии. Я укутался в плед и почти рухнул возле костра, засыпая и все еще шепча:

— Труднее выжить.

Утро принесло с собой тошнотворную головную боль и долю добычи. Лахлан предложил оставить новобранцев, чтобы они могли вернуться домой в своем собственном темпе. Теперь они были обременены добычей и должны были гнать перед собой значительное стадо скота. Мы сели на лошадей, нас было около сорока человек, и попрощались с королем Фергусом, прежде чем отправиться в Эирд Дрисейг.

Четыре дня пути привели нас обратно по тому же маршруту, по которому мы приехали, и близко к дому. Мы разбили лагерь на ночь на берегу озера Лох-Файн, примерно в десяти милях от поселения. Лахлан и я сидели у костра и разговаривали, пока наступала ночь.

— Лахлан, почему вдову и дочь Дункана избегали мужчины в Эирд Дрисейге? Они же не старые и не уродливые, но Брид сказала мне, что их чуть не изгнали из лагеря, чтобы они сами заботились о себе.

— Разве это не очевидно, мой господин? Король Фергус посчитал бы любого мужчину, проявившего интерес к одной из этих женщин, претендентом на власть. Все знают, что он ответил бы с полной силой. Поэтому никто из нас не хотел рисковать.

— Это может объяснить, почему никто не принял их и не предложил им брака, но почему их изгнали? Это было бы равносильно смертному приговору.

— В то время как те из нас, кто старше, понимают мудрость избегания этих женщин и недовольства короля Фергуса, в лагере есть молодые люди, которые не мыслят так ясно. Эти женщины привлекательны, и держать их в лагере без привязанностей было бы сильным искушением для молодых людей с высоким духом. Лучше полностью устранить искушение. Что касается их способности выжить за пределами лагеря, кому какое дело, в конце концов, они всего лишь женщины.

Я в очередной раз был потрясен тем, как мало ценности это общество придавало женщинам. Женский пол действительно вел здесь тяжелую жизнь. Я поклялся себе, что сделаю все возможное, чтобы бережно относиться к трем женщинам, которые теперь находились под моей опекой.

На следующее утро мы сели на лошадей и продолжили путь. Лахлан был удивлен, когда я вскрикнул и ускакал в лес, мимо которого мы проезжали. Отряд остановился, и Лахлан подъехал, чтобы посмотреть, что я делаю.

— Что такое, милорд?

— Это тис!

— Да, милорд, но почему ты так взволнован?

— Я уже несколько недель ищу его, у меня есть кое-что на уме, для чего нужна древесина тиса.

— Тебе следовало спросить, милорд, в окрестностях Эирд Дрисейга их много.

— Прекрасно! - сказал я, когда мы снова присоединились к группе и продолжили путь.

Мы прибыли в поселение около полудня, и Колмгил вышел из дома, чтобы поприветствовать нас.

— Я не ожидал твоего скорого возвращения, милорд, но, судя по твоему виду, я полагаю, что все прошло хорошо с нордами?

— Действительно, Колмгил, это великая победа! Полностью разгромили данов и в конце концов устроили великую резню. Кнапдейл сыграл свою роль, и мы потеряли мало людей, несмотря на то, что были в самом центре сражения.

— Он скромный, Колмгил, - сказал Лахлан, - это наш господин заложил основу для всей этой победы!

Лахлан обнял Колмгила, и они вошли в зал, чтобы он мог рассказать подробности путешествия, наших ночных действий и самой битвы. Я улыбнулся, видя, как с каждым рассказом история становится все более героической. Поднимаясь по холму, я направился к дому. Когда я открыл дверь, Кирсти взвизгнула от радости и бросилась мне в объятия.

— Скотт! Ты так быстро вернулся, как хорошо, и целый, слава святым!

— Я не мог больше выносить разлуку с тобой, девочка. Клянусь, я выместил свой гнев на северянах за то, что они разлучили нас!

Брид и Фиона сидели за столом, но встали, когда я вошел. Брид теперь широко улыбалась, и даже маленькая Фиона выглядела счастливой, что я вернулся целым и невредимым. Все трое суетились вокруг меня, и я почувствовал себя ужасно избалованным. Передо мной поставили мясо и пиво, приготовили тосты, появился сыр, а Кирсти даже помыла бы мне ноги, если бы я ей позволил. Я очень наслаждался всем этим вниманием после почти двухнедельного отсутствия.

В конце концов, моя растущая одержимость тисом заставила меня отказаться от своих излишеств и отправиться на поиски мастера по изготовлению луков в Эирд-Дрисейге. Я нашел его в мастерской, где он работал над одним из плоских луков, которые были распространены в то время.

— Как тебя зовут, мастер-лучник? - спросил я.

— Я Иен Макдональд, милорд, - ответил он, слегка нервничая.

Я растаял, услышав звук своей фамилии из моего времени, и сел, чтобы обсудить с ним свои требования.

— Я хочу, чтобы ты изготовил мне лук, Иен Макдональд. Однако это будет не обычный лук, не такой, как те, что ты сейчас делаешь. Этот лук будет длиной два ярда и должен быть изготовлен из древесины тиса.

— Но, милорд, тогда лук будет выше человека, по крайней мере, большинства людей, - запнулся он, снова нервничая, упомянув о моем росте.

Я рассмеялся и рассказал ему подробнее о том, что я хочу. Я объяснил, что сердцевина дерева должна быть внутри лука, а заболонь - снаружи. Моя память подсказывала мне, что это важно, поскольку так можно использовать природные свойства дерева тиса. Дело в том, что сердцевина способна выдерживать сжатие, а заболонь более эластична, что позволяет луку растягиваться, и именно поэтому использование тиса так важно для лука такого размера. Он сказал, что, по его мнению, сможет изготовить лук за три-четыре дня. Я поблагодарил его и отправился в зал.

Я решил, что пришло время более тщательно обсудить с Колмгилом вопросы управления поместьем. Я был уверен, что некоторые мои знания могут помочь повысить продуктивность моих земель, и мое образование в области управления бизнесом давало о себе знать, подталкивая меня к увеличению доходов от поместья.

Мои беседы с Колмгилом подтвердили, что земли Кнапдейла не приносили достаточной прибыли. Шерсть, по-видимому, была основным «экспортным» товаром, а железная руда - основным «импортным». Мои расспросы о количестве крупного рогатого скота и овец и о степени развития земледелия убедили меня, что есть много возможностей для улучшения ситуации. Одной из главных жалоб Колмгила было то, что большая часть земель лордства была слишком болотистой, чтобы что-либо на ней делать - выращивать зерно или пасти овец/крупный рогатый скот. Я объяснил ему, как мы могли бы выкопать дренажные канавы, чтобы улучшить землю, но он посмотрел на меня с сомнением.

— Колмгил, где находится ближайший участок болотистой местности? - спросил я его.

— Далеко идти не нужно, мой господин, такие земли есть повсюду, - ответил он.

— Найди один такой участок, и мы воплотим мою идею в жизнь, чтобы я мог показать тебе, что она работает, ведь я вижу, что ты сомневаешься в моем уме!

В Эир-Дрисейге была кузница и горн, но они долгое время простаивали из-за нехватки железной руды. Я подумал, можно ли использовать кузницу и для других целей, например, для изготовления стекла или керамики. Песок и глина были в изобилии поблизости, и эти вещи не только пригодились бы моему господству, но и имели бы торговую ценность. В рамках своих исследований я посетил стекольный завод и думал, что помню основы этого процесса. Мой старый преподаватель был бы мной горд, когда я думал о том, как я мог бы «выжать максимум из своих активов», задействовав их в производстве как можно больше.

Еще одной идеей, которую я рассматривал, было производство виски. В мое время виски был одним из крупнейших экспортных товаров Шотландии, и я был уверен, что для него найдется рынок сбыта. Вино тоже было чем-то возможным. Я заметил, что температура в этот период была заметно выше средней, к которой я привык в XXI веке. Было ли достаточно тепло для выращивания винограда? Я не был уверен, но сельские вина можно было делать из всех видов фруктов, и, будучи студентом, я прошел через этап «домашнего пивоварения», поэтому знал основы ферментации, переливания и т. Д. Для обоих видов производства требовались бочки, и я знал, что они существовали в то время, но мне нужно было найти бондаря.

Производство соли было тем, что я уже опробовал и что могло стать потенциальным источником дохода. Мы с Колмгилом обсудили создание мастерских по производству соли в нескольких поселениях, и он согласился, что это будет не только полезно для снабжения Кнапдейла и Джуры этим ценным товаром, но и даст широкие возможности для торговли.

Я подумал, что этого, вероятно, достаточно для одной сессии с Колмгилом, и в заключение напомнил ему, что через несколько дней вернутся сборщики налогов из Кнапдейла и привезут нашу долю добычи с недавней битвы. Ему нужно будет найти пастбище для довольно большого количества дополнительного скота, и в ближайшее время.

Когда я вернулся, Брид и Фионы не было дома, но Кирсти была, и она приготовила банкет в честь моего возвращения. Я не мог поверить, сколько еды она приготовила, большего разнообразия я еще не видел за все это время. Там было мясо, рыба, какие-то зеленые листовые овощи (капуста, кажется), а также эль.

— Паста, - подумал я, - ее должно быть легко приготовить здесь. Здесь много яиц и пшеничной муки.

Это была ассоциация, наверное. Я увидел что-то, и это вызвало в моей голове мысль или идею о чем-то из моего времени, о чем я знал достаточно, чтобы создать это в этом времени.

— Мне нужно начать составлять список, - подумал я, - бумага!

В мою голову пришла еще одна ассоциация. Уверен, я смогу легко изготовить бумагу. Это было простейшее дело, и я был уверен, что где-то поблизости есть запас конопли. Я попытался остановить поток идей, который, казалось, начался, и вместо этого сосредоточиться на пире перед мной и на прекрасной женщине, которая его приготовила. Мы делились едой, кормя друг друга вкусными кусочками и любяще глядя друг другу в глаза. Я знал, что был полностью влюблен в Кирсти, и, казалось, мои чувства были взаимны.

— Где Брид и Фиона? - спросил я ее.

— О, они подумали, что нам, возможно, захочется побыть наедине в твою первую ночь после возвращения. Они использовали твое имя, чтобы зарезервировать один из небольших домов на ночь.

— Это очень внимательно с их стороны, но до моего отъезда это их, похоже, не беспокоило.

Кирсти посмотрела на меня с удивлением и покачала головой, как будто собиралась что-то сказать, но потом передумала.

Мы сидели перед камином, пока спускалась темнота, счастливые, что можем обниматься, не разговаривая, давая пище перевариться, прежде чем ложиться спать. Когда мы наконец легли в постель, я не стал терять времени и поцеловал ее, а затем опустился, чтобы попробовать ее маленький медовый горшочек.

— Пчелы, мед, воск! - подумал я, не успев себя остановить. Еще одна вещь, о которой нужно подумать в это время.

Я снова сосредоточился на Кирсти и вдохнул запах, исходящий от ее возбужденных половых губ. Затем я занялся любовью с ее маленькой киской; нет других слов, чтобы описать то, что я делал. Я нежно целовал всю длину ее щели, немного задерживаясь на ее клиторе, а затем языком раздвинул ее губы и вылизал ее сладкие соки. Кирсти непрерывно стонала от удовольствия, пока я продолжал поклоняться ее половым органам. Наконец она не выдержала и попросила меня взять ее.

— Хватит, Скотт, пожалуйста, я так скучала по твоему члену-зверю. Позволь мне почувствовать его в себе, пожалуйста, Скотт. Не дразни меня в первый раз, вставь его в меня сейчас, наполни меня, Скотт. - Она стонала, задыхаясь.

Я заметил, что она использовала выражение «в первый раз», и улыбнулся, предположив, что мы будем заниматься любовью более одного раза этой ночью. Я поднялся на кровать и расположился между ее ног, чтобы дать ей то, о чем она просила; я испытывал неимоверное удовольствие, когда мой член скользил в ее такую узкую вагину. Теперь не было никакой утонченности, так как почти две недели воздержания сказались на мне, и я отреагировал на ее ощущения, вонзившись в нее и установив сильный ритм с самого начала. Я знал, что не продержусь долго, но это не имело значения, учитывая, насколько возбуждена была моя возлюбленная, когда дело доходило до секса. В мгновение ока она задыхалась от оргазма, и я почувствовал, как мой собственный оргазм накрыл меня, и пульсации моей спермы пронзили ее глубоко внутри.

Я осторожно вышел из нее и перевернулся, чтобы лечь рядом с ней. Она повернула голову и взяла мою голову в свои руки, покрывая поцелуями все мое лицо. В ее глазах светилось удовлетворение, а на губах играла улыбка.

— О, я так скучала по тебе и по этому зверю, моя любовь, - сказала она, - это было почти невыносимо. Я привыкла, что он рядом, чтобы доставить мне удовольствие, и его отсутствие было одним из самых тяжелых испытаний.

Мы лежали, обнявшись, несколько минут, не говоря ни слова, наслаждаясь тишиной и обществом друг друга. В конце концов, любопытство взяло верх.

— Кирсти, - тихо сказал я в темноте, - что это был за взгляд, когда мы ложились в постель?

— Какой взгляд?

— Ты как будто собиралась что-то сказать, но потом передумала.

Она замолчала, как будто обдумывая что-то. - Ты сказал, что перед твоим отъездом Брид и Фиона, похоже, не обращали внимания на то, что мы занимались любовью. Я хотела сказать тебе, что на самом деле это их беспокоило. Это беспокоило их настолько, что они не только слушали, но и смотрели на нас, и я думаю, что это их очень возбуждало.

— Как ты это узнала? - спросил я.

— Нуууу, Фиона мне сказала, - ответила она нерешительно.

— Что она сказала? Как это всплыло в вашей беседе?

Кирсти глубоко вздохнула, как будто решила избавиться от груза. Я все больше заинтриговывался тем, что начинало походить на интересную историю.

— Я знаю, что ты считаешь Фиону еще девочкой. Я уже говорила тебе, что она уже женщина, и хотя она застенчива, ей очень интересно, как мужчины и женщины общаются друг с другом. После того, как ты уехал из Aird Driseig, она постоянно бросала на меня странные взгляды, и я не могла понять, почему. Однажды Брид объявила, что собирается пойти к озеру, чтобы нарезать камыша для плетения корзин. Фиона не хотела идти с ней, и Брид взяла с собой еду, чтобы она могла дольше заниматься своим делом.

— Мы с Фионой остались наедине, пожалуй, впервые с тех пор, как приехали сюда, и я попыталась выяснить, почему она так странно на меня смотрит. Я спросила ее напрямую, и она покраснела, но вместо ответа задала свой вопрос. Она спросила меня, каково это – целовать мужчину, и объяснила, что никогда этого не делала, по крайней мере, не в порыве страсти.

— И что ты ей ответила? - спросил я, возбудившись от того, к чему, казалось, вела эта беседа.

— Я ничего ей не ответила, я обняла ее и показала ей, - ответила Кирсти.

— Тебе понравилось целовать ее, моя маленькая шалунья? Ее губы были мягче моих? Она была сладкой на вкус, когда ты играла с ее губами своим языком?

— Да, Скотт, она была сладкой. Ее рот был таким мягким, и она стонала, когда я целовала ее, почти обмякая в моих объятиях.

— Ну, я предполагаю, что на этом все не закончилось, так как ты сказала, что она рассказала тебе, что они обе наблюдали за нами.

Я опустил руку на лоно Кирсти и начал медленно скользить пальцем вверх и вниз по ее губам, скользя по ее маленькому бугорку.

— Нет, на этом все не закончилось. Она сказала мне, что она и Брид слышали, как мы занимались любовью, и что они на цыпочках подошли к занавеске, чтобы посмотреть. О, Скотт, так хорошо, мой дорогой, так хорошо.

— Не прерывай свой рассказ, - сказал я ей, продолжая стимулировать ее клитор.

— Она сказала, что сначала подумала, что ты причиняешь мне боль, и убедилась в этом, когда увидела размер твоего члена, когда он вошел в меня. Только когда она услышала мои слова, она поняла, что мои стоны были от удовольствия, а не от боли. Она сказала мне, что почувствовала, как она намокла, наблюдая за нами, очарованная твоим членом. Она видела, как ты лизал меня, и это возбудило ее еще больше.

— На этом история заканчивается? - спросил я ее.

— О, Скотт, я близка, моя любовь, так близка.

— Расскажи мне все, - сказал я ей, держа ее на грани.

— Я, я снова поцеловала ее и спросила, представляла ли она, что это она лежит под тобой, что она чувствует, как твой член наполняет ее, как твой язык облизывает ее соки. Она застонала и призналась, что лежала без сна, думая только об этом. Она позволила мне толкнуть ее обратно на кровать, и я задрала ее юбку, чтобы обнажить ее лоно перед моими глазами. Ее лицо покраснело, а глаза почти умоляли меня лизнуть ее там. Она так сильно этого хотела.

— Итак, ты целовала ее маленькую киску? Ты лизала ее соки?

— Ооооо, даааа, Скотт. Я лизала ее и целовала ее бугорок, пока она не кончила на мой язык. Она продолжала стонать твое имя, когда кончала, Скотт, я уверена, что она представляла, что это твой язык, а не мой. Затем она развернулась ко мне и тоже лизала меня пока я не кончила.

— Это все?

— Нет, мы сделали это еще три раза, и каждый раз, когда она кончала, она кричала твое имя.

Я был так возбужден ее рассказом, что навалился на нее и снова вошел в нее, пока мы оба не кончили во второй раз.

Когда мы лежали вместе, Кирсти сказала последнее слово.

— Видишь, мой любимый, я была права, она женщина с женскими потребностями, и она очень тебя хочет. Ты все еще думаешь, что она слишком молода?