— Атаманша Мариша! Может ещё за шнапсом сбегать? А то маловато на восьмерых две бутылки.  — спросил у матери Витёк, уважительно назвав её атаманшей.

Мы выпили две бутылки немецкой водки. И наелись досыта ухи из стерляди, и сейчас лениво курили лёжа у костра. Дело шло к тому,   чтобы в дополнение к водке и ухе, власть поебаться на природе. Но Витьку показалось мало выпивки и он захотел ещё.

— Обойдешься. Мы, что бухать сюда пришли? Выпили немного, поели и теперь настало время для секса. — ответила старшему сыну Марина, и встав во весь рост, скинула с себя лоскутки бикини, которые и так ничего толком не прикрывали.

Да,   и остальным женщинам из нашей группы не стоило надевать купальники.  В деревне кроме нас и шастующих по окрестностям призраков, больше никого не было. Что тоже было удивительно. В реальности так не бывает.  За месяц нашего пребывания в Плетнёвке, сюда никто из посторонних не пришёл. Хотя для охотников за " цветным металлом", деревня представляла определённый интерес. В брошенных жителями домах, были и кастрюли из алюминия и бидоны, которые можно сдать в пункте приёма " цветмета".

 Но, факт оставался фактом, к нам никто не приходил. И скорее всего непрошенных гостей от деревни, гонял " Плетнёвский призрак". За, что ему и благодарность. И как то будет хреново без него, когда мы захороним по православному обычаю, всех погибших полицаев на острове. Тогда их души успокоится, и они уйдут из Плетнёвки.

— Ханна, доставай банные принадлежности из сумки. Пошли в реке помоемся,   и заодно в воде поебемься. Я уже сто лет в реке не еблась.  — приказала немке моя мать, и  не дожидаясь пока остальные разденуться, голая пошла к реке ступая босыми ногами по траве.

Я посмотрел на идущую к воде мать в свете горящего костра, и  в очередной раз восхитился её красотой. Высокая, длинноногая, с большими полуотвислыми сисярами - дынями. С необычайно пухлой попкой, тридцативосьмилетняя Марина, была пожалуй самой красивой женщиной из нашей группы.

 С атаманшей Маришей никто не мог сравниться по красоте. Ни немка Ханна, ни моя невеста Света, и даже тётя Оксана. По этому я быстро скинув с себя трусы, взяв у Ханны из сумки мочалку с мылом, и пошёл к реке вслед за матерью, со стоячим колом членом. Я ни разу ещё не ебал женщин в воде, и хотел чтобы этой женщиной была моя мама Марина.

— Костя, подожди меня. — крикнула мне Ханна, идя вслед за мной.

Краем глаза я заметил,   что мою невесту Свету ебет на траве возле костра Витёк. Молодая ментовка встала раком, и взяла вдобавок в рот у своего дядьки алкаша Михалыча. Прикольно было смотреть как Витёк сношает Свету сзади мня руками её полные ягодицы, а родной дядька, который нажрался шоколадок с перветином. Засовывает свой здоровенный хуино, моей невесте в рот. 

Света смотрела на меня, мычала, но член дядьки из своего рта не выплевывала.  Иван внук Михалыча, полицай из прошлого, засаживал рядом на траве жене своего деда красивой базарной торгашке тёте Оксане. Хохлушка тоже встала раком, и пьяными глазами смотрела на реку. А я был рад такому повороту событий. Из всех наших женщин в данный момент, я хотел ебать свою мать атаманшу и немку. С которой вскоре предстояло расстаться навсегда.

— Мариночка, можно я тебя помою дорогая? — спросил я у матери, заходя к ней в реку.

Вода была тёплой как парное молоко, и дно под ногами песчаным. Я обнял мать сзади и прижался к её пухлой жопе, стоявшим колом членом. Ночь была безлунной но звездной. Всё небо у нас над головами, было просто усыпанно звёздами разной величины и яркости.

— И я Маруша, можно?  — Ханна зашла к нам в воду,   и встала перед моей мамой целуя женщине её большие груди.

— Да можно, можно дочка. Но только полижи у меня сначала. Хочу твой язык в себе почувствовать. Ведь скоро мы расстанемся.  — попросила моя мать молодую немку.

Марина сама подмылась речной водой,   и вышла из воды ближе к берегу чтобы немке было удобно у неё лизать.

— Маруша, милая, как бы я хотела с тобой остаться тут навсегда. Но не могу, не могу родная моя. — Ханна заплакала,   и подойдя к моей матери стала целовать ей груди и сосать у неё соски. 

Я стоял рядом позади нашей грозной атаманши прижимаясь к её ягодицам стоящим колом членом. И ждал когда немка начнёт сосать у моей матери влагалище. Меня по правде дико заводил лейсбийский секс, особенно с участием атаманши Маришы. И сейчас,   высокая, длинноногая, взрослая женщина под сорок лет. Заставляет лизать у себя пизду молодую девушку. Это цепляет до бешенного стояка в члене. Я со всей силы прижался им к голой жопе своей матери, и целуя ей спину, мял двумя руками Марине груди. А Ханна опустившись на колени перед ней, припала к её чёрной пизде и сосала её.

— Вот так, так, хорошо дочка. Как же мне приятно. — приговаривала Марина, гладя двумя руками белокурую голову немки.

И повернувшись ко мне вполоборота, сосалась со мной взасос. А, я мял маме груди, покручивал этой удивительной женщине пальчиками соски, и  ждал когда немка доведет её до оргазма. Потому что сам хотел засадить Марине, и выебать родную мать в воде.

— Аааа, ооооо, ооооойййй. — наконец завыла Марина, кончая стоя по колено в реке, от ласк языка молодой немки.

К этому времени взошла наконец луна. И озарила своим бледным светом речку Плетнёвку и окрестности. Что было очень кстати, ведь я практически не видел ни свою мать, ни Ханну. И лапал и сосался с Мариной на ощупь.

— Спасибо дочка, спасибо милая. А теперь ты сынок. Давай засади мне, хочу прямо сейчас от твоего члена кончить. — сказала мне мать, отталкивая голову немки от своего лобка, и взяв меня за руку, мама отошла со мной подальше от берега.

— Вот тут намного удобнее будет. И тебе и мне. — Марина стояла по пояс в реке, притягивая меня к себе, и обнимая руками за шею.

В лунном свете я видел возбужденные глаза нашей атаманши, мама хотела чтобы младший сын её выебал. И сама как лягушка, раскорячив ноги обхватила ими мои бедра. Мне только оставалось взять её за жопу руками,   и вогнать член в горячее влагалище атаманши Маришы. И сделать это было на удивление легко, так как вода значительно уменьшает вес.

— Ааа, ооооййй, вот так, так сынок. Еби меня, еби милый. Ты совсем забыл свою маму. А мне только с тобой хорошо. " Тихоня" мой милый. Я от твоего члена сладко кончаю, Костя. — скулила Марина, обнимая меня двумя руками за шею и слегка кусая острыми зубками.

Ханна стояла позади прижимаясь ко мне и целуя спину. А я ебал мать в воде, и наслаждался горячей негой ребристых стенок её вагины. Из всех наших женщин только у Марины пизда охватывала член, словно кольцом. 

 И это было жутко по кайфу, ебать родную мать и чувствовать как мышцы её влагалища обхватывают залупу и словно сжимают её. И нужна очень хорошая тренировка чтобы продержаться с нашей мамой - атаманшей подольше, и не кончить раньше времени.

Но на этот раз Марина была на взводе, доведённая языком молодой девушки. И я кончил с ней вместе, спугнув своим криком речную птицу на том берегу.

— Аааа, ааа, ооойй. — выла Марина, обнимая руками меня за шею, и охватывая мне бедра, своим мощными ляжками.

— Ыыыы, ааааа, аааа.  — выл я, ебя мать в ночной реке, и спуская ей в горячее и тугое влагалище, порции спермы.

— Костя, иди ко мне милый. — позвала меня к себе Ханна, после того как мой член упал в влагалище атаманши Маришы. И мать отпустила мою шею и разжала ляжки, которыми сжимала до этого мои бедра.

— Полижи у меня Костя, я кончить хочу. И вообще больше ты ни к одной женщине не подойдешь кроме меня. Я имею на это право. Ведь послезавтра я уйду в своё время. И мы больше никогда не увидимся.— попросила меня немка, выходя из реки, поближе к берегу, где вода была по колено. И я понял для чего, мой член упал в пизде нашей атаманши. И в моём арсенале оставался только язык и губы. Которыми я немедленно впился в сладкую немецкую писечку, находящуюся у девушки прямо на лобке.

— Ооойй, ааааййй, хорошо милый. У меня в моём времени её уже никто не полижет.  — стонала Ханна держа двумя руками мою голову и прижимая её к своему лобку.

Получилось так,   что я был почти полностью в воде. И на поверхности была только моя голова и руки. Которыми я держал девушку за бедра. Сося у Ханны её пизду " королёк", я чувствовал что мои яйца и член, шекочат в воде маленькие рыбки- мальки. Их было много, и на удивление они не прикасались к другим частям моего тела. А уделяли внимание только моему опавшему члену и яйцам.

 Что было очень и очень странно. Я много раз купался в детстве голый в реках и прудах. Но мальки рыб всегда щекотали ноги. А тут целенаправленно целая стая маленьких рыбёшек накинулась на мои яйца и член. И не просто касались, а как мне показалось даже слегка покусывали мне залупу своими маленькими ртами. И член у меня от этого налился кровью. Я восстановился и был готов ебать молодую немку. И все это благодаря незримым маленьким рыбёшкам. Но они не могли взяться из ни откуда. Выходит что река словно живой организм помогала мне восстановить свои силы. Или " Плетнёвский призрак" незримо присутствующий рядом, благодарил меня за ящик водки и сигареты которые я носил ему на колокольню.

— Ооойй, аааайййй.  — завыла Ханна, кончая от ласк моего языка которым я уверено теребил её небольшой клиторок вверху вагины.

Гауптман кончила, обильно наспускав мне в рот сока и женских выделений. И оттолкнула мою голову от своего лобка.

— Я ещё, ещё хочу милый. Костя, Костя, выеби меня, или я сейчас умру.— заскулила немка,   клиториальный оргазм не принёс ей долгожданной разрядки, и девушке необходим был глубокий вагинальный оргазм от члена.

Что я ей и предоставил, благодаря маленьким рыбкам хуй у меня не просто стоял колом, а прямо залубенел и стал " каменным" обкусанный мальками. Вот это пожалуй будет лучше способ для восстановления, чем немецкие шоколадки для танкистов от которых можно стать наркоманом. Подумал я вылазя из воды, и с ходу вгоняя член в пизду на лобке у молодой гауптманши.

— Oooooh, ahhhh, Costa, so gut, gut, gut.

( - Ооооо, ааааа, Коста, так хорошо, гут, гут....). — залепетала по немецки Ханна, забыв от наслаждения русский язык.

А я ебал молодую немку встояка, стоя по колено в речке Плетнёвке. Держал гауптманшу двумя руками за её немецкую попочку. И вгонял ей член до яиц во влагалище, чем вызывал у девушки бурю положительных

 Моя мать Марина ушла от нас из реки на берег где её уже вовсю дрючили Витёк с Иваном в два смычка. Мой старший брат засаживал Марине в жопу, а Иван полицай из прошлого лежал на траве и его оседлала сверху моя любвеобильная мама, прекрасная атаманша Мариша. Оксана сосалась со Светой в " позе 69 ", одновременно с воем вылизывая друг у дружки пизды. И только старый алкаш Михалыч сидел у костра один, и ел " панцершоколадки". Из женщин он любил только Марину, и сейчас ждал когда она освободиться от двух членов снующих в её дырках.

— Поплыли к мосту любимый.  — позвала меня Ханна, после того как мы с ней сладко кончили, ебясь стоя по пояс в воде. И девушка предложила мне поплавать по ночной реке освещаемой лишь узкой полосой лунного света.

— Да, да, любимая поплыли. — ответил я немке,   лёг на спину поплыл  с ней по реке к мосту.

Мы плыли вместе с Ханной лёжа на спинах и гребя руками по тихой и спокойной речке Плетнёвке, а над нами расстилалось звездное небо. Огромное ночное небо полное звёзд, и одно на двоих.

— Костя, я не хочу выходить из воды. Река такая тёплая и меня рыбки в письку шекочат. — сказала мне Ханна, когда мы с ней приплыли по реке вверх к мосту.

Действительно, вода в реке была тёплой как парное молоко. А выходить из воды на тёмный ночной берег где нас могла бы поджидать опасность, совсем не хотелось. Тем более, что речные рыбки, вовсю обрабатывали своими маленькими ртами наши половые органы. Ханне по её словам щекотали влагалище, а мне покусывали залупу и яйца. И было обалденно кайфово лежать в тёплой воде у берега на речном песке. И чувствовать как сотни мальков, шекочат в воде твоё тело.

  Я было хотел сунуть руку к паху, чтобы поймать одну из рыбок и посмотреть на неё. Но передумал боясь спугнуть маленьких тружениц. Которые снова своими безболезнеными укусами поднимали мне член получше чем первитин в немецких шоколадках. И было нереально кайфово, чувствовать лёжа в воде возле одной из свай моста. Как сотни мальков ткаются своими носами мне в член и в яйца. Да и Ханна определенно ловила удовольствие от действия рыбок у себя на половой щели. Мы с ней легли на бок в воде под мостом, обнялись и слились в блаженном поцелуе. А сотни маленьких рыбёшек в это время трудились над нашими половыми органами.

— Нет Костя, я сама хочу.  — Ханна не дала мне на неё лечь и устроилась сверху, влагалище у немки было на лобке и девушка не села мне на член как обычно садяться женщины на мужчине в позе " наездницы".

Нет Ханна просто легла на меня сверху в воде, направила рукой мой член в свою щелку. И стала ерзать лёжа на мне. Словно сама ебя, касаясь своими сисечками с крупными сосками, моей груди.

 Это было так замечательно чувствовать свой член у немки в пизде. И то, что она лёжа трахалась со мной. Что я буквально терял сознание от сладости секса в реке, с молодой летчицей " Люфтваффе ". Да ещё и рыбки " подливали масла" в огонь. Теперь они покусывали своими ртами соски у меня на груди. И терпеть эту сладкую муку, не хватало ни каких сил. Я стараясь дольше продержаться и кончил только тогда, когда застонала Ханна. Немка быстро, быстро, заерзала лёжа на мне, и замерла поймав вагинальный оргазм. И мне пришлось " догоняться" вслед за ней самому. Я схватил гауптманшу за жопу руками, и работая тазом, испытал просто дичайщий оргазм. И кончая под Ханной, я поймал себя на мысли что мне нравится когда женщина сама лёжа ерзает на моём члене сверху 

— Тебе хорошо было милый?  — спросила Ханна, отвалившись от меня в бок в воде и ложась рядом на песчаное дно реки под старым мостом.

Ответить я не успел по тому, что по мосту наверху шла лошадь запряжённая в телегу. Был слышен её храп, стук ободьев деревянных колёс по настилу моста. И голоса на немецком языке. Кто-то ехал на лошади запряженной в телегу с той стороны реки по мосту глубокой ночью и разговаривал на немецком языке. У меня честно по телу прошли мурашки от страха. А Ханна прижалась ко мне не менее напуганная. Мне не видно было ни лошади ни таинственных немцев сидевших в телеге. Но я явственно учуял запах немецких сигарет " Ecstien." Тех самых которые курил полицай из прошлого Иван.

  По мосту ехали на лошади двое судя по разговору, и курили сигареты времён войны. Но откуда немцы в Плетнёвке подумал я и обомлел от страха по тому, что лошадь остановилась прямо над нами. И было слышно как у сидящих в телеге немцев, щелкнул затвор оружия. Лязг был характерный как у затвора " шмайссера". Я сам передергивал немецкий автомат несколько раз, когда мы были в прошлом. И хорошо знал издаваемый звук металла об металл, который ни с чем не спутать. Таинственные немцы были прямо над нами, и если они нас заметят то однозначно застрелят.  Не зря же кто-то из них передернул затвор автомата готовя его к стрельбе. Хотя если это призраки, то по идее они не должны убивать живых людей. Подумал я, и вдруг с ужасом понял. Что в этой аномальной зоне в близи Плетнёвки. Существуют временные сдвиги не только в старом блиндаже на острове, но и возможно ещё где-то. И таинственные немцы ехавшие по мосту на лошади, настоящие. Они каким-то образом попали из прошлого в наше время.

— Halt, russisches Schwein, Partisanen

(- Стой, русская свинья, партизан.....) — вдруг раздался сверху истошный вопль.

И в ту же секунду в воду возле нас упала бутылка, а ночную тишину пронзила длинная автоматная очередь. Лошадь стоявшая на мосту, захрипела, взмылась на дыбы ударив копытами по его настилу рванула телегу с немцами с моста, в сторону темнеещего на бугре леса. И нам с Ханной даже был слышен стук её копыт по щебню на дороге и грохот деревянных ободьев колёс у телеги. Минут пять мы лежали с немкой под мостом не вылазя из воды, опасаясь возращения таинственных немцев. И вылезли из реки только тогда, когда увидели свет фонаря на берегу, и голос Марины.

— Костя, Ханна, вы где ребята? — звала нас моя мать, освещая фонарем сваи моста под которым мы лежали.

— Да мы здесь мама, только не кричи. И выключи пожалуйста фонарь. — попросил я Марину, подходя к ней с Ханной.

— Ой, вы живы, а мы перепугались до смерти за вас. Когда выстрелы возле моста услышали.  — сказала мне мама, и только сейчас я заметил у неё на плече, висящий на ремне автомат.

Марина взяла ещё вечером из дома " шмайссер" на всякий случай. И он сейчас похоже настал. Оружие было нам крайне необходимо для обороны от таинственных ночных гостей.

— Да, немцы мам стреляли. Мы под мостом с Ханной в воде лежали, а они по мосту на лошади в телеге ехали. Потом прямо над нами остановились, курили и разговаривали. И вдруг один из них заорал русские свиньи, партизаны. И шмальнул очередью из автомата, а их потом лошадь в сторону леса понесла. — ответил я матери, и взяв у неё из руки фонарик, посветил им под опоры моста где мы только что прятались с Ханной.

И возле одной из свай, я увидел плавающую квадратной формы бутылку. Она не утонула и не уплыла вниз по течению поскольку возле моста была небольшая круговерть в реке. Да и бутылка была наполовину полной и по этому упав в воду, она не только не пошла ко дну. А плавала в воде как поплавок, вниз дном и кверху горлышком.

— Так это же шнапс, причём свежак. Но он выпущен в сорок втором году, судя по маркировке. — воскликнула удивленная Марина, нюхая содержимое бутылки и светя фонарём на её дно наклонив бутылку набок.

— Да это настоящие немцы были мам. Я хотя их не видел. Но слышал как они разговаривали сидя в телеге на мосту. Запах их сигарет чуял, и один из них затвор автомата передергивал. Только я не разобрал о чём они вели беседу.  — сказал я Марине, смотря как за её спиной подходят к мосту остальные из нашей группы, Витёк, Михалыч, Иван и тётя Оксана со Светой.

Мужики были в трусах, а женщины надели купальники услышав выстрелы возле моста.

— Они пьяные сильно были. Одного из них Курт звали, и ехали они в Локоть. Но заблудились и боялись попасть к партизанам.  — сказала нам Ханна, ведь она в отличии от меня была настоящей немкой и слышала все о чем говорили её единоверцы на мосту.

— Странно, очень странно. Да и как они вообще попали в наше время из сорок второго года?  — удивлённо сказала Марина, светя фонарем под ноги идя с ним на мост, а мы все пошли вслед за нашей атаманшей.

— Смотри, смотри, Марина!!! Вот тут телега стояла и лошадь метку оставила!  — воскликнул я, показывая матери на кучу лошадиного навоза, он был свежим и от него даже шёл пар.

То, что это был навоз лошади, сомнений не вызывало. Лоси и косули которые водились в окрестных лесах. Оставляли после себя совершенно другой навоз, ввиде овальных шариков. И ещё возле кучки лошадиной какашки, лежала пустая пачка от немецких сигарет " Еcstien". Её бросили пьяные фрицы, они ведь остановились на мосту, курили и пили шнапс. Пока одному из них не почудились в ночи партизаны. Он открыл огонь из автомата. А испуганная выстрелами лошадь, сорвалась с места и понесла телегу с немцами к лесу на бугре.

— Это что выходит, что тут кроме призраков и живые немцы из прошлого бродят?  — недоуменно произнесла Марина, держа в руке пачку от немецких сигарет времен ВОВ.

Такую пачку  сигарет Вермахта, можно было сейчас найти в музее. Но ни как не на мосту в глухой деревне. Да и по всем законам физики, более чем за полувека, она должно пожелтеть от времени. А пачка фрицевских сигарет которую держала в руках Марина, была словно из магазина.

— Тут аномальная зона мам. Суди сама, за месяц что мы находимся в Плетнёвке, сюда не пришёл ни один человек кроме Светы. Хотя места грибные и ягодные. Да и в реке полно рыбы, а рыбаков по близости нет. Их сюда " Плетневский призрак " не пускает. А Свету он пустил в деревню потому, что она родня нашему Михалычу. И тут где-то есть места подобные блиндажу на острове где изменяется ход времени, и можно из прошлого попасть в будущее и наоборот. Так, что нам лучше уйти сейчас с реки домой. Пока немцы не вернулись обратно к мосту. И нам придётся вступить с ними в реальный бой. И они могут убить кого-то из нас.— сказал я матери, тревожно всматриваясь в сторону леса куда понесла телегу с немцами испуганная лошадь.

У нас был один автомат на восьмерых. А у фашистов в телеге мог быть целый арсенал, включая гранаты и пулемёт.

— Костя прав атаманша Мариша. Нам лучше вернуться в дом и вооружиться. Неизвестно сколько фашистов тут бродит? Может даже целый отряд и нам при встрече с ними не поздоровится. После войны рыбаки из деревни рассказывали, что видели на реке ночью немцев с автоматами. Но им никто не верил, думали, что с пьяных глаз померещелось. А теперь выходит, что они не врали тогда. И рассказывали правду.  — сказал встревоженный не на шутку Михалыч.

И Мариша послушалась его, приказав всем идти обратно к костру и собирать рюкзаки. Ведь при таком расскладе было уже не до ебли на природе.

— Иван, Костя и Витя. Идите впереди, девчонки за вами, Михалыч и Оксана следом, а я буду прикрывать вас с тыла.  — приказала нам Марина, когда девчонки Ханна и Света, собрали в рюкзаки посуду принесённую из дома, а котел для ухи я спрятал в кустах на берегу, чтобы не таскать его на реку лишний раз.

— Погодь Марина. У меня идея появилась как подарочек фрицам сделать. В ящике десять гранат осталось. И их нужно сегодня использовать. А то пороховой замедлитель может отсыреть, и они придут в негодность. Так, что пошли Мариша к мосту сходим, и поставим пару растяжек по пять гранат в связке. Проволка для растяжек у меня есть. Она в ящике с гранатами лежала. И если фрицы сегодня ночью поедут по мосту назад. То они подорвуться на наших растяжках. — предложил полицай из прошлого моей матери, и она немного подумав согласилась.

— Только Вань, нам придётся тогда возле моста в засаде сидеть. А вдруг кто-то из посторонних пойдёт ночью по мосту через реку. И подорвется на наших гранатах? Хотя это маловероятно. Но все же я не исключаю такую возможность. И тогда я себе не прощу смерть невинных людей. — сказала Марина, смотря на родственника Михалыча и на нас. И по взгляду матери я понял, что не все пойдут сейчас к дому.

— Костя и Ханна, вы остаетесь с нами. А вы бойцы, идите в дом и возьмите за печкой, " ППШ " Ивана, его пистолет и свои пистолеты прихватите.— приказала Марина моей невесте, Михалычу и Оксане.

— Осторожнее будь Костя. Знай что я люблю тебя и у нас будет семья. — Света на прощанье поцеловала меня в губы и пошла вместе с Витьком, Михалычем и Оксаной к дому.

— Давайте ребята светите нам с Иваном. — попросила нас с Ханной, атаманша Мариша, и мы с немецкой летчицей тут же кинулись выполнять её приказание.

Я взял фонарик из рук матери, а Ханна вытащила второй фонарь из своего рюкзака.

— Только нужно быстрее Марина. А то ночные гости могут по мосту обратно проехать и мы не успеем. — говорил Иван моей матери, ловко приматывая гранаты изолентой между собой.

И через пять минут, две связки гранат по пять штук в каждой, были готовы. Марина отдала автомат Ханне, как более опытной чем я.  Гауптман Браун, была боевой летчицей, а я гражданский парень не служивший в армии.

— Держи дочка, и прикрывай нас если что.  — приказала немке моя мать, назвав девушку которая возможно убила её деда в войну, дочкой.

— Марина, а как же остальные нас найдут? Может давай их тут возле костра подождём?  — спросил я у матери, не понимая как нас найдут Витёк, Оксана, Света и Михалыч. 

Фонари были у нас, хотя на небе и светила луна, но была всё же ночь. Да и идти к мосту с одним автоматом было опасно.

— Да мы растяжки поставим и с Иваном у моста останемся. А вы с Ханной пойдёте к ним навстречу. — ответила мне бесстрашная атаманша Мариша.

Мама надела на себя свои белые мини- бикини и немецкий офицерский мундир. Ближе к утру стало прохладно и холод шёл с реки вместе с белесым предутренним туманом. Мы шли к мосту не включая фонарики, чтобы не обнаружить себя раньше времени. От костра до моста было метров пятьсот. Ханна с автоматом на изготовку, шла впереди, а мы за ней. У девушки оказалось на редкость острое зрение. И она уверенно вела нас к мосту по тропинке вдоль берега реки.

 Возле моста мы остановились и Иван как опытный военный, воевавший в прошлом в рядах " РОНА". Установил первую растяжку на дороге перед мостом, замаскировав её травой. А вторую в десяти метрах от неё на самом мосту. На случай если первая растяжка не сработает. Марина подсвечивала Ивану фонариком, а мы лежали с Ханной возле моста в боевом охранении тревожно всматриваясь в очертания леса находящегося недалеко от моста. Туда ускакала испуганная лошадь с немцами, и от чёрного леса исходила опасность.

 У нашей Ханны было не только острое зрение, но и чуткий слух. Я ничего не слышал, а немка подняла руку с фонариком. И моргнула три раза в сторону где Марина с Иваном ставили растяжки. Это был знак, что кто-то ехал к мосту. И точно через несколько секунд послышался звук губной гармошки и пьяные голоса немцев. Они ехали обратно на лошади к мосту, играли на губной гармошке и пели песни. Было слышно как колёса телеги гремели по щебенке насыпанной на дороге. Лошадиное ржание и нестройные пьяные голоса немцев. И их судя по голосам было не двое, а трое. Потому как один беспрерывно наяривал на губной гармошке и не мог петь. А вот двое пели какую-то немецкую песню про девушку Эрику, которая собирала на лугу цветы.

— Auf der Heide blüht ein kleines Blümelein Und das heißt, Erika. — пели пьяные немцы на телеге приближаясь к мосту со стороны леса.

— Ханна, дай мне автомат дочка. Я лучше тебя с ним управляюсь. А вы уходите с Костей к деревне. Мы с Иваном сами с ними разберёмся.— приказала нам Марина, занимая позицию напротив моста, но так чтобы её не накрыло взрывом гранат.

К моей матери подбежал Иван, и залег с ней в кустах поджидая подводу с немцами. А мы с Ханной отошли в сторону метров на сто. Но не выполнили приказ Марины и не пошли к деревне. Нам было интересно чем всё закончиться. И хотя у нас с Ханной не было оружия. Но мы надеялись что немцы подорвутся на растяжках и погибнут.

— Смотри Костя к мосту подъезжают. Сейчас должна первая растяжка сработать. — шепотом сказала мне Ханна, показывая пальцем на подводу с немцами, выезжающию из белесого тумана к реке.

Мне хорошо было видно крупную лошадь, и телегу на которой сидели трое немцев в форме полевой жандармерии. В зелёных мундирах и с блестящими стальными бляхами на шеях. Солдаты "Вермахта", называли их " цепные псы". За то, что они носили на цепях на шее, блестящие стальные бляхи. Один немец который играл на губной гармошке, сидел спереди и держал  рукой вожжи управляя лошадью. А другой рукой он прижимал возле губ губную гармошку, и наяривал на ней мелодию песни про Эрику. Двое других жандармов, полулежали в телеге и горланили пьяными голосами песню.

 Телега была большой и в ней лежали ещё какие-то мешки и ящики. Лошадь проехала то место где стояла первая растяжка, но взрыва не было. И лишь спустя четыре секунды сработал замедлитель в центральной гранате. И она взорвавшись, подорвала остальные гранаты в связке. Взрыв был мощнейший, у меня даже уши заложило от грохота. Хотя мы лежали с Ханной в ста метрах от эпицентра подрыва первой растяжки. Лошадь запряженная в телегу моментально встала на дыбы и помчалась в галоп по мосту. А с телеги раздались истошные вопли немцев. И предрасветную тишь вслед за взрывом гранат, пронзили автоматные очереди.

— Achtung, Partisanen, Partisanen.....(- Внимание, партизаны, партизаны....) — орали немцы, строча из автоматов в разные стороны.

Пули пролетели у нас на головой срезая кусты и высокую траву. И в ответ из укрытия возле моста, застрочил " шмайссер" атаманши Маришы. Но все это происходило в считанные секунды. Обезумевшая от грохота лошадь неслась по мосту и нарвалсь на вторую растяжку. И опять её проскочила, а взрыв гранат раздался уже позади телеги с немцами.

Медвежью услугу нам преподнес замедлитель стоящий в " колотушках". Немецкие гранаты взрывались не сразу, а спустя четыре с половиной секунды. И этого времени лошади хватило чтобы умчать своих седоков подальше от взрыва гранат. С истошными воплями и стрельбой из автоматов немцы умчались в белесый туман окутавший противоположный берег. А на мосту начался пожар, горел деревянный настил из досок. И в свете огня был отчётливо виден человек лежащий на мосту. Неужели мы одного немца всё же завалили? Подумал я, подбегая с Ханной ближе к мосту. И туда же устремилась Марина держа автомат в руках, за ней следом Иван.

— Так это же баба и причём связанная по рукам и ногам. — воскликнула Марина, направляя ствол автомата на ночную гостью лежавшую на мосту.

Это была не баба, а молодая девушка в военной гимнастерке и в чёрной юбке. Она была связана и сильно избита. Лицо молодой женщины было всё в кровоподтеках, а из разбитых губ сочилась кровь. Но она была жива и смотрела на нас широко раскрытыми глазами.