Немного погодя они снова сели на лошадей и отправились в путь. Атея наконец-то полностью оправилась от своих довольно необычных утренних приключений. Настало время разобраться во всем, что произошло с тех пор, как... с чего бы начать? Сама не зная почему, она почувствовала, что у нее начинается приступ паники. Всего неделю назад ее жизнь была такой простой, дерьмовой, но простой. Сегодня она уже не знала, кто она такая.

Ей нужна была основа, с чего начать, фундаментальная правда о ее существовании. Даже простые факты были бы хорошим началом. Ей нужно было успокоиться. Несколько простых фактов, да, это хорошо, простота – это хорошо! Она хотела, нет, она нуждалась в простоте. Она была Атеей, дочерью Дареи и Магона. Вот и все, простое и приятное начало. Никаких сомнений, только факты. Ладно, она никогда не встречалась с отцом, но мать сказала ей его имя. Боги, ей просто хотелось начать с чего-то простого. Успокойся, Атея, просто дыши медленно. Почему она вдруг засомневалась в личности своего отца? Что дальше? Станет ли она сомневаться в личности своей матери? Только не паникуй, Атея. Что с ней было не так? Денисса была права, ее разум помутился! Нужна была небольшая поддержка. Легко!

— Робан, я просто думала об отце. Ну, ты же знаешь, он умер до моего рождения, так что я думала не совсем о нем, скорее о том, что у меня есть отец... э-э-э... Я имею в виду (черт возьми, успокойся ты, болван, дыхание Атеи!)... его звали Магон, верно? Это прозвучало так же безумно, как и то, что она чувствовала сейчас.

— Он был твоим отцом так же, как и моим, Атея, - ответил Робан, с любопытством оглядывая ее.

— О, да, извини, конечно, он был нашим отцом. Какое облегчение, не правда ли? Ааа, то есть... не обращай внимания.

Отлично, Атея, просто отлично! Теперь они оба смотрят на тебя так, будто ты сошла с ума. В следующий раз, когда ты откроешь рот, они будут уверены в этом. Ты получила то, что хотела, ты услышала своего брата... хм. Почему он не ответил простым – да -. - Так же, как и мой - это ничего не значит, проклятый болван. Еще одна попытка.

— Робан, я знаю, что звучит немного безумно... Я просто... может, Денисса права, и у меня помутилось в голове. Но, пожалуйста, просто ответь «да» или «нет». Я дочь Дареи и Магона, верно?

— Прости, Атея, я не могу этого сделать, потому что ответ не так прост. - На этот раз Робан не отвернулся.

— И, конечно, ты не хочешь мне его объяснить. Сделай одолжение, в следующий раз просто солги.

— Извини, но я тоже не могу этого сделать.

— Робан, ты мой брат?

— Да.

Что ж, вернемся к основам. Она была Атеей, а Робан – ее братом.

Атея и Денисса готовили ужин на костре. Робан был у небольшого ручья неподалеку, ухаживая за лошадьми.

— Ты же не собираешься повторить этот опыт? - спросила Денисса.

— Что именно? - невинно ответила Атея.

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я! Слушай, лично мне на самом деле все равно, и я бы никогда ничего не сказала, но после того, что случилось сегодня утром... Атея, я твой друг, надеюсь, ты это знаешь, так что, пожалуйста, выслушай меня, прежде чем взорвешься. Ты знаешь, что сказали бы об этом жрецы Гании. У меня никогда не было повода задуматься об этом, но после сегодняшнего утра я это сделала. Может, они правы и тебе не суждено так поступить со своим братом. - Денисса осторожно сказала.

— Жрецы Гании, Великой Матери, ты имеешь в виду? - спросила Атея.

Денисса кивнула.

— Значит, ты считаешь, что мой утренний визит в страну нигде был знаком Великой Матери, говорящим мне, что я не должна делать непотребные вещи со своим братом?

Денисса немного нерешительно кивнула.

— Великая Мать, родившая Харона и Атанею, Бога Солнца и Богиню Калмиры?

Денисса выглядела немного озадаченной, но снова кивнула.

— Те же Харон и Атанея, от которых родились все остальные члены семьи богов, ты ведь знаешь их детей, верно? Фейя – богиня мудрости и удачи, Ниоме – богиня охоты и добродетели, Балхор и Мессайя – бог и богиня подземного мира и судьи мертвых, Хор – бог войны, Зетине – богиня рек и ручьев...

— Да, да, да, я поняла, о чем ты. - Денисса вздохнула.

— О, как раз я собиралась поговорить о внуках Гании, тут есть несколько действительно пикантных моментов, - насмехалась Атея.

— Да, я знаю. - Денисса усмехнулась. - Полагаю, это означает, что ты хочешь попробовать еще раз.

— Ты думала, я хочу навсегда остаться девственницей? Разве я не достаточно ясно выразила свою точку зрения относительно девственности? - Атея рассмеялась.

Денисса с любопытством посмотрела на Атею. - А тебе не приходило в голову, что это не обязательно должен быть твой брат? - спросила она с любопытством.

На секунду на лице Атеи отразилась смесь удивления и недоумения, а затем ее бледно-голубые глаза вперились в Денису холодным взглядом. - Ты больше никогда не задашь этот вопрос! - произнесла она голосом, полным решимости.

Денисса уже пожалела, что спросила. - Мне жаль, что я... - начала она, но была прервана.

— Смотрите, что у нас тут, две маленькие птички в одиночестве, - сказал кто-то.

Атея и Денисса обернулись и увидели мужчину, стоявшего в двадцати футах от них. Уже стемнело, а костер не давал достаточно света, и Атея смогла разглядеть лишь силуэт. Мужчина был среднего роста, но с широкой грудью и коренастым телосложением. Когда он подошел ближе, она смогла разглядеть суровое лицо с напряженными темными глазами. Позади него в темноте стали видны еще силуэты.

Робан подвел лошадей к небольшому ручью и расчесывал своего жеребца, пока остальные пили. Он задумался о своей дилемме. Было бы несправедливо держать сестру в неведении относительно истории их семьи. Это касалось ее не меньше, чем его. Он видел, как она каждый день борется с переменами. Он тоже боролся с этим, много раз. Но все было иначе: он знал о своей родословной, а она – нет, и все из-за его решения. Он считал, что это необходимо, иначе она не сможет свободно выбирать свое будущее. Было ли его благородное решение очередным провалом? Как она могла выбрать будущее, не зная своего прошлого, не имея возможности понять свою природу? А какова была ее природа? Он догадывался об этом, даже больше, чем догадывался. Свою природу он называл зверем.

Как и Атея, он был лишен руководства, когда начались изменения. Его отец умер задолго до того, как смог объяснить, что происходит. Он помнил начало. Долгое время он считал это совпадением. Это началось сразу после того, как мать и сестра покинули его. Сегодня он понял это. То, что сестра покинула его, стало толчком к переменам. Их воссоединение было ее воссоединением. Для него это было насилие, жажда сражаться и убивать. Он считал его зверем. Он чуть не убил единственного друга, оставшегося в его старом доме. К счастью, Кайасу хватило ума оставить его. Как только его гнев разгорался, убить и уничтожить было его единственным выбором, чтобы успокоить разбушевавшуюся натуру. Гнев был ключом к клетке зверя. Как только он вырывался из клетки, его нужно было кормить.

Он часто смеялся над своим односторонним умом, но что еще ему оставалось делать. Его решимость всегда идти по пути решения проблемы с максимальным количеством трупов до сих пор иногда удивляла его. За каждый кусочек контроля ему приходилось бороться. Секс помогал отвлечь зверя. Это было как успокаивающее лекарство, седативное средство. Именно поэтому Лиандрис, королева Гота, была еще жива. Как ни странно, самосохранение, самый основной животный инстинкт, не имело для зверя никакого значения. Да и какое ему было дело, зверь не мог умереть. Самосохранение – это понятие для смертных существ, а зверь, его природа, был бессмертен. Когда это тело умирало, оно погружалось в сон, пока его снова не пробуждали, как это было последние тысячи лет.

Его размышления прервал высокий визг. В основном он звучал удивленно, но был в нем и страх. Зверь поднял голову, ища кого-нибудь с ключом.

Мужчина сел напротив Атеи и Дениссы. Остальные окружили их. Атея быстро пересчитала. Было еще восемь мужчин и две женщины. Все они выглядели изможденными и грязными, и все были вооружены. У большинства мужчин мечи все еще были в ножнах. Один мужчина и одна женщина, помимо коротких мечей, несли через плечо лук. Сидевший напротив них мужчина, вероятно, вождь, держал на коленях боевую булаву с шипами.

— Меня зовут Таргос; не сообщите ли вы мне свое имя, мои милые птички? - спросил он.

— Конечно, почему бы и нет; меня зовут Атея, а это моя подруга Денисса. Мой брат Робан сейчас у небольшого ручья, ухаживает за нашими лошадьми, - легко ответила Атея.

Мужчина ухмыльнулся, а некоторые из остальных рассмеялись.

— Охота за головами была бы намного проще, если бы у каждого сбежавшего было такое отношение.

— О, простите, я не знала. Теперь, когда я знаю, мы должны попробовать еще раз. Денисса очень хороша в роли испуганной жертвы. Ну, не будем об этом, она немного стесняется этого.

Денисса покраснела в знак согласия.

— Я вижу себя скорее миниатюрной, но крепкой амазонкой. Надеюсь, ты слушал! Я сказала «миниатюрная»! Так что не называй меня маленькой или мелкой. У меня от этого портится настроение. Мой брат, ну, я не думаю, что ему все это понравится. Нам лучше держать его подальше от всего этого. Ты не против? О, пока я снова не забыла, от чего мы бежим?

Таргос рассмеялся.

— Да, я не против. Отвечая на твой вопрос, скажу, что Харрани Макатри наняла мою группу. Ее старший сын, Радхин, был убит во время набега на деревню. Похоже, она считает твоего брата ответственным за это. Я не могу сказать, почему именно, но это и не важно. Она платит нам за то, чтобы мы вернули его ей. Ей также нужна девушка с белыми волосами, которая должна быть его сестрой. Это могла быть ты. Она ничего не говорила о твоей подруге.

Один из мужчин, окружавших их, подошел сзади и сел рядом с Дениссой. - Если эта не нужна, мы можем взять ее? - спросил он, обхватывая ее за талию.

Денисса взвизгнула от его неожиданного прикосновения.

— Давай дождемся брата. После этого можешь развлекаться, - ответил Таргос.

Мужчина, сидевший рядом с ней, непристойно ухмыльнулся Дениссе. Атея вскочила на ноги и указала на него.

— Ты, убери руки от моей подруги, сейчас же! Я хотела немного поиграть и повеселиться. Может быть, ты просто смог бы уйти живым. Теперь это тебе дорого обойдется.

— Держу пари, что эта маленькая амазонка и ее брат – ужас на каждом детском дне рождения, - пошутил один из мужчин.

Мужчины и женщины, окружавшие их, рассмеялись, некоторые, правда, немного нервно. Мужчина, обнимавший Денису, тоже смеялся, пока не заглянул в глаза Атеи.

Таргос не смеялся, он наблюдал за тем, как мужчина смотрит в глаза Атеи. На его лбу выступили капельки пота, глаза расширились, а на лице появилось выражение чистого ужаса. Внезапно он вскочил на ноги. Впиваясь ногтями в глаза, он царапал когтями свое лицо и кричал нечеловеческим голосом полного отчаяния.

Мужчины и женщины ошеломленно смотрели, как их товарищ рухнул на колени, закричал в последний раз, а затем упал на бок; его руки все еще слабо царапали глаза, а между пальцами сочилась кровь. Из его рта больше не доносилось ни звука, только неглубокое дыхание.

Все взгляды обратились к Атее.

— Кто ты? - спросил Таргос, потрясенный до глубины души.

— Сегодня днем я задавала себе именно этот вопрос. Я – Атея, сестра Робана. Знаю, звучит не очень, но на данный момент это все, чем я могу руководствоваться. - Она хихикнула, что в данной ситуации было довольно тревожным звуком для мужчин и женщин, уставившихся на нее.

— В любом случае, нам стоит поговорить еще, раз уж я спасла вам жизнь. А вот и мой брат Робан. - Она жестом указала в сторону, откуда вышел хмурый Робан с топором в правой руке, но держал его не очень уверенно.

Атея вздохнула: все они снова уставились на нее, и Робан тоже нахмурился. Она взяла Денису за руку и подтащила ошеломленную девушку к брату.

— Сядь, Робан. - Все еще хмурясь, он, тем не менее, сделал то, что ему было сказано. Затем она толкнула Денису на него. Ошеломленная девушка споткнулась и упала к нему на колени.

— Она немного расстроена, просто обними ее, и она успокоится. Но никаких ласк. - Строго сказала Атея, но, едва закончив фразу, захихикала.

Робан фыркнул и прижал Денису к груди. Атея вернулась к Таргосу и снова села. Все взгляды по-прежнему следили за ней с недоверием.

— Вам всем следует сесть и устроиться поудобнее. Представление окончено.

Никто не отреагировал, все продолжали смотреть на нее.

— Я думала, что вы, охотники за головами, очень жестокие люди. Хватит. Вы выжили! Одному из вас повезло чуть меньше, смиритесь с этим и живите дальше.

Таргос первым пришел в себя и заговорил.

— Кто ты и что ты сделала с Атуном?

— Я уже сказала тебе, кто я. Я Атея, младшая сестра Робана. Если предположить, что Атун – это тот кусок дерьма на полу, то, скажем так, я показала ему место, которое ему не понравилось.

— Он поправится? - спросил Таргос, глядя на человека, который не двигался и все еще терзал ногтями лицо с пустыми глазницами.

— Может быть, если сможет найти дорогу назад. Нет, я шучу! Охотник за головами без глаз все равно будет мертвым грузом, - раздраженно ответила Атея.

— Зачем ты так поступила с моим братом, он же ничего не сделал! -:заплакала женщина.

— Не будь дураком. Он тронул мою подругу. Ну, может быть, я тоже сегодня немного раздраженная. У меня было несколько очень странных дней. Если хочешь обвинить кого-то, кроме него, обвиняй Дениссу, - пискнула она. Если бы я ничего не сделала, вы бы сейчас все были мертвы. Ты должен благодарить меня! Ты еще не выбрался из леса, но теперь только от тебя зависит, умрешь ли ты сегодня ночью или будешь жить дальше. Все, что я хочу от тебя, - это чтобы ты вернулся к Харрани Макатри и передал от меня послание. Скажи ей, что девушка с белыми волосами передавала привет, но ей следует прекратить посылать людей за мной и моим братом. Я ей все равно не нужна, ты так не думаешь? - Она закончила, сверкнув глазами.

Таргос был ветераном многих войн, видевшим смерть во всех ее уродливых ликах. Сегодня он снова увидел ее лицо, прекрасное и улыбающееся ему.

— Мы доставим твое послание. - Он поклонился Атее, а затем повернулся к своей группе. - Возьмите Атуна, мы уходим. Я хочу поговорить со старой сукой.

Еще долго после ухода группы Таргоса не покидали внезапные видения того, что случится с ним, если он потерпит неудачу. Он знал, что делать, и не потерпел бы неудачу, он достаточно часто доставлял подобные послания.

Пока охотники за головами уходили, Атея подошла к Робану и Дениссе. Денисса уже немного успокоилась, но все еще настороженно наблюдала за приближающейся Атеей. Она не замечала, что сидит на коленях у Робана, а он обнимает ее за талию. Атея наклонилась и посмотрела ей в глаза.

— Ты не должна бояться меня, Нисса. Ты – мой друг. Я сказала тебе, что ты больше не должна бояться»ю.

Денисса улыбнулась ей и кивнула. Она верила Атее, она видела это в ее глазах, и она никогда не причинит ей вреда... эй!

— Ты снова это делаешь! Ты смотришь на меня, и от твоих глаз у меня все путается под ногами. В следующий момент я снова окажусь голой и грязной на полу!

— Как бы тебе хотелось! - усмехнулась Атея.

— Нет, не желаю. Я ненавижу это! Настоящий друг не заставил бы меня делать все эти грязные вещи. Настоящий друг не стал бы контролировать мой разум и использовать меня как игрушку, - обиженно сказала Денисса.

— Денисса, ты должна быть сильной. У меня для тебя плохие новости, - серьезно ответила Атея, но при этом ухмыльнулась Дениссе.

— Я не могу так контролировать твой разум и никогда бы не поступила так с тобой, даже если бы могла. Я могу показать тебе все, что захочу, и ты даже можешь это почувствовать. Но это как сон, и я не могу заставить тебя полюбить или не полюбить что-то. Я покажу тебе, что я имею в виду. - Атея улыбнулась ей.

Глаза Дениссы потеряли фокус. На мгновение она поджала губы, а затем ее взгляд снова сфокусировался на Атее, и она улыбнулась ей.

— Ты только что поцеловала меня! - взволнованно сказала Денисса.

— Нет, я просто показала тебе, каково это – целоваться. Ну и как? - спросила Атея.

— Это был сладкий поцелуй, мне понравилось. - Сказала Денисса, все еще улыбаясь.

— Вот и я о том же. Я могу показать тебе поцелуй, но я не контролирую твою реакцию на то, что я тебе показываю. Даже то, что ты чувствуешь, - это твое собственное воображение, а не мое. Ты понимаешь? - Атея усмехнулась.

— Эй, этого не может быть, это значит, что я... - Она остановилась и яростно покраснела.

— Эй, это действительно здорово! Столько возможностей! Я просто лягу, а ты покажешь мне какую-нибудь горячую фантазию, и я даже смогу ее почувствовать! Я хочу блондинку и рыжую, а лучше просто удиви меня! - Возбуждение Робана было очевидным.

— На тебя это не действует. Думаешь, я бы так и осталась девственницей, если бы оно подействовало? - раздраженно спросила Атея. - Кажется, все, что он делает с тобой, это заставляет тебя расслабиться. - Внезапно она снова усмехнулась. - С тех пор как я сегодня утром побывала в стране нигде, я узнала кое-что новое!

— Тебе действительно нравится наблюдать за моей маленькой попкой, не так ли, старший брат? Денисса, тебе следует медленнее ходить вокруг Робана, твои трясущиеся сиськи сильно его отвлекают, - сказала она, лукаво улыбаясь. Выражение ее лица внезапно изменилось и стало серьезным. - Вот почему я знала, что ты придешь, и как близко наши гости были к тому, чтобы забрызгать все наши новые одеяла! Ты когда-нибудь думал о том, кому придется убирать этот беспорядок? НЕТ? А я думала! - сердито закончила Атея.

— Не думаю, что мне очень нравится этот новый трюк, - проворчал в ответ Робан.

Чуть позже они легли под одеяла: Атея и Денисса спали, а Робан лежал без сна. Они легли спать так же, как и вчера. Робан и Атея – обнаженными, Денисса – в одежде. Вскоре после того, как девушки заснули, движения Атеи изменили их первоначальное положение. Она переползла на Робана и легла лицом вниз ему на грудь. Ее голова была аккуратно уложена под его подбородком, руки обхватили его шею, а ноги раскинулись по бокам от бедер. Денисса заняла пустое место, оставленное Атеей. Теперь она спала, положив голову ему на плечо и прижавшись к его боку; ее верхняя нога была перекинута через правую ногу Атеи, а левая рука лежала поперек спины Атеи. Иными словами, Робан лежал, запутавшись в путах прекрасных конечностей и теплой, мягкой плоти. Это была бы чертовски веская причина, чтобы уснуть, но, как ни странно, сегодня он не мог уснуть именно из-за этого.

Он гладил длинную гриву белокурых волос Атеи, которые сами по себе были для него загадкой. Ее волосы были настолько тонкими, что один из них был буквально невидим. Он часто завороженно наблюдал за ней. Почему-то он был уверен, что на самом деле они вообще не имеют никакого цвета, просто ее волосы отражают свет, падающий на них. Как бы то ни было, он был всего лишь варваром, а не ученым.

Его не отпускали мысли о решении, которое он принял относительно будущего Атеи, и о дилемме, которую оно вызвало; короче говоря, его бредовые мечты о свободе. Одно то, как она лежала на его груди, уже доказывало, что для Атеи не существует свободы. Мать даже сказала ему об этом, когда Атея родилась, просто тогда он этого не понимал. - Верность течет в ее жилах вместе с кровью. Она никогда не полюбит другого мужчину, кроме тебя. - Она не сказала ему, что с ним все будет иначе, но, конечно, она не знала его так, как знала свою дочь. Дочь – это тоже была не вся правда, ведь он был не просто сыном Магона. Однако как они могли быть свободными, если, возможно, самое важное решение в их жизни уже было принято, пусть и более тысячи лет назад. Стремиться к свободе вопреки своей природе было просто несбыточной мечтой. Хуже того, это было его решение и мечта, а не Атеи.

Норгар и его притязания на трон не имели к этому никакого отношения. Это было неважно. Он хотел освободить ее, но зачем? Потому что он не смог защитить ее; он не заслуживал ее, но у них обоих не было выбора. Он пытался дать ей свободу, которой у нее никогда не было, да она и не хотела. Она не знала об этом и даже не могла понять этих ограничений, потому что он держал ее происхождение в тайне от нее. Без этого понимания своей природы она никогда не смогла бы сделать выбор. Вот что он должен был ей дать. Больше никаких секретов. Если она все равно не сможет выбрать другой путь, никто из них ничего не сможет с этим поделать. На самом деле было бы очень плохо, если бы она смогла и выбрала будущее без него. С этими тревожными мыслями он наконец тоже заснул.

Когда Робан проснулся на следующее утро и открыл глаза, перед его носом оказалось лицо сестры. Оно было разделено пополам широкой ухмылкой. Он не смог удержаться от ответной улыбки.

— Есть какая-то особая причина для этой улыбки? - спросил он.

— Я бы сказала, что это улыбка облегчения, что-то вроде. Когда я проснулась несколько минут назад, то забеспокоилась, что за ночь у меня каким-то образом вырос хвост. После того как я выяснила правду, я рада, что хвоста нет, а ты счастлив, что я лежу у тебя на животе. - Вызвав у Робана стон узнавания, она раздвинула ягодицы и сжала его член, который приятно устроился между ними. Очевидно, наслаждаясь его реакцией, Атея повторила это несколько раз. Наконец она спросила, приторно-сладко и невинно:

— А у тебя не возникло новых мыслей по поводу моего затянувшегося состояния целомудренной девственницы?

— Термин «целомудренная» применительно к тебе выглядит в лучшем случае очень сомнительным. Однако я кое-что решил, но пока ты массируешь мой член своей попкой, я не могу нормально думать.

— Мышление сильно преувеличено, особенно если мыслишь ты сам, - промурлыкала Атея.

— Понятно, значит, ты выбираешь пытки и оскорбления, чтобы выполнить свою угрозу заставить меня страдать.

— Ты можешь прекратить свои страдания в любой момент. В данный момент твой путь к спасению довольно близок.

— Твой путь к спасению снова протекает по всем нашим одеялам. Доброе утро, вы двое, - ворчала все еще сонная Денисса.

— И откуда ты это знаешь? - Антея снова спросила слишком сладко.

Яростный румянец Дениссы и маленькая ладошка, убравшаяся с основания члена Робана, ответили на этот вопрос.

— Ты это как-то сделала, я бы сама никогда так не поступила! - обвинила Денисса.

— Продолжай повторять это про себя, может быть, однажды ты даже поверишь.

— Мило! Серьезно, с тобой действительно что-то не так. Я снова чувствую твой запах, у меня все расплывается в голове и... ох... Ты стала каким-то суккубом? - спросила Денисса, дыша медленно и глубоко.

Атея медленными круговыми движениями терлась киской о низ живота Робана и продолжала сжимать его член ягодицами. Ему нужно было сосредоточиться; он хотел ей кое-что сказать. Не было ли это как-то связано с потерей ее девственности? По какой причине он не хотел повторять это снова? Да все дело в этом! Прошлой ночью он решил, что все это полная чушь и он должен просто трахнуть ее. Теперь Денисса тоже терлась о его бок. Черт, у этой девушки были аппетитные сиськи. А потом снова появилась его прекрасная младшая сестра с торжествующей улыбкой на лице.

Торжествующей?

Глубоко укоренившиеся инстинкты взяли верх. Что-то растревожило клетку зверя. Если кто-то торжествует, значит, должно быть и поражение. Он не улыбался. Это было неправильно. Зверь не допускал поражений, никогда! Возможно, если бы разум Робана не был так затуманен его собственным возбуждением, он смог бы держать себя в руках, зная, что не так уж сильно возражает против такого поражения. Однако он был слишком возбужден, и ему не хватало душевных сил, чтобы держать свою природу в узде. Зверь реагировал в соответствии со своими основными инстинктами. Неминуемое поражение требовало немедленного уничтожения нападавшего. Главным нападавшим, очевидно, была та, на лице которой сияла торжествующая улыбка. Рычание вырвалось из глубины его существа и вырвалось из легких Робана. Он схватил Атею за плечи и закружил. Его массивное тело зависло над маленькой девочкой, готовое раздавить это насекомое, посмевшее бросить вызов его превосходству.

К счастью, чудовище использовало и человеческие чувства. Запах, вид, ощущение кожи противника, даже шум его глупого хихиканья были укоренены в первобытном существе зверя так же глубоко, как и инстинкты разрушения. И Атея действительно радостно хихикала. Это была игра, которую она вела не одну тысячу лет. Ее сущность призывала своего товарища сыграть в их игру – соблазнение и капитуляция, господство и подчинение, победа и поражение. Зверь, осознав вызов и внушительность соперника, выбрал свою самую известную стратегию защиты и атаковал.

Разум Робана очистился от тумана возбуждения и быстро оценил ситуацию. Его сестра-самозванка чуть было не забрала его! Он так просто не сдастся, ни в этой, ни в какой-либо другой жизни. Он погрузился в глубокий поцелуй, одной рукой обнимая и лаская ее шею. Другой рукой он нащупал одну из ее пышных маленьких сисек и стал сжимать и ласкать ее. К счастью, у него все еще было преимущество. Она не привыкла к реакции своего тела. Это преимущество исчезнет слишком быстро, но пока оно будет существовать, он будет использовать его безжалостно. Время, когда она будет водить его за член, наступит достаточно скоро, чтобы он не выдал своего преимущества. Он продолжал ласкать ее сиськи и пощипывать соски, заставляя ее визжать от удивления и восторга. Пока он продолжал дико целовать Атею, от ее визга у нее быстро перехватило дыхание. Настало время применить его рот к ее сиськам.

Ее прекрасные маленькие сиськи были недостаточно велики, чтобы заполнить его руки. Ну, его руки, конечно, были чертовски большими. Однако они были бы достаточно большими, чтобы заполнить его рот. Так он и поступил. Не обращая внимания ни на какие притязания на чувствительность, он засосал одну из ее милых сисек в рот целиком, жуя и причмокивая. Не желая больше держать руку на ее шее, он использовал ее там, где это было бы наиболее полезно. Его пальцы без лишних слов раздвинули губки ее киски. Его большой палец надавил на ее клитор и сразу же стал поглаживать его тугими кругами. Его средний палец нашел ожидаемую преграду у входа в ее киску. Даже в таком состоянии духа он не осмеливался подвергать опасности ее девственную плеву. Однако подразнить ее крошечный вход было вполне допустимо, и его пальцы легко заскользили по девственной территории. Атея взяла на себя задачу смазать все вокруг, тщательно и обильно. Наконец его безымянный палец вошел между тугими, но скользкими от смазки ягодицами ее попки. Следя за движениями своих братьев, палец начал щекотать еще один крошечный вход. Ни одна маленькая девственница не должна подвергаться такому обращению. Ну... во всяком случае, его сестра была особым случаем.

Его рука начала довольно энергичные толчковые движения, стимулируя ее киску и анус одновременно. Его большой палец на ее клиторе последовал его примеру. Робан позволил ее сиське выскользнуть из его рта. Его зубы по пути царапали сосок, и Атея начала дрожать и вскрикивать. Он втянул ее сиську обратно, на этот раз лаская сосок губами и языком. Атея кончила! Она выгнула спину в дугу, закричала во все горло, и из ее киски брызнули сильные струи жидкости. Робан продолжал свои подлые нападки до тех пор, пока ее тело еще сотрясала мелкая дрожь, а крик превратился в низкий булькающий звук.

Это могло стать полным поражением, к которому он стремился. Ему следовало продолжать атаку и добиваться своего. Вместо этого он стал самоуверенным. Робан ухмылялся, глядя на мгновенно одолевшую его Атею, когда сбоку на него набросилось подкрепление. Конечно же, это не было опасной физической атакой. Хотя она врезалась в него всем телом, он ничуть не сдвинулся с места. Он лишь усмехнулся внезапному энтузиазму обычно застенчивой девушки. Сказалась ее неопытность, а может, просто слишком велика была потребность в разрядке. Как бы то ни было, Денисса корчилась в беспорядке, ползая по нему. Она жадно целовала его, куда бы ни приводили ее движения. Его рот, глаза, шею, везде – неважно. В то же время она билась о него везде, где только могла.

Бедная девушка нуждалась в помощи, это было очевидно. Робан, конечно, всегда был готов помочь нуждающемуся другу, особенно если этим другом была красивая женщина с восхитительным телом. Он перевернулся на спину, прижимая ее к себе. Затем он крепко обхватил ее за талию, приподнял и положил на свое лицо. Денисса не нуждалась в указаниях и продолжала делать то же, что и раньше: искать облегчения в трении своей перегретой киски. Ее бедра заходили ходуном от быстрых движений, и она практически обмакивала его лицо в свои вытекающие соски. Он покрылся ее соками за несколько секунд. Вообще-то он хотел быстро разрядить обстановку, пососав и полизав ее клитор, но это было гораздо интереснее. Поэтому он позволил ей продолжить свою дикую скачку по его лицу. Вероятно, ей потребовалось больше времени, чтобы кончить таким образом, но через некоторое время она все же кончила. Она издала протяжный стон удовлетворения, и его лицо залило еще больше ее жидкости.

Денисса вздрагивала и задыхалась после оргазма, но наконец ее движения прекратились. Теперь Робан хотел еще раз попробовать ее на вкус. Он крепко ухватил ее за пухлые ягодицы и приступил к трапезе. Раздвинув ее, он провел языком от тугой попки до клитора. Она все еще была немного чувствительна из-за пережитого оргазма. Денисса завизжала и попыталась отодвинуть свою попку и промежность от его рта, но Робан не позволил ей отступить. Ее визг и корчи в дискомфорте длились всего несколько мгновений. Растущее возбуждение быстро перекрыло все неприятные ощущения. Лапая свои сиськи, она быстро поднималась к очередной кульминации.

Робан с удовольствием облизывал, посасывал и обгладывал свое лакомство, как вдруг маленький влажный язычок лизнул всю нижнюю часть его члена. Он забыл об Атее! Она провела языком по головке его члена.

— Это было очень непослушно с твоей стороны, брат. Неприкрытое нападение на мое невинное тело, а после того, как ты со мной покувыркался, ты оставил меня беспомощной и изможденной, чтобы переключиться на следующую жертву!

Рука Атеи, массирующая его яйца, дала Робану повод осознать свою неправоту, но его искренние извинения, похоже, были слишком заглушены киской Дениссы, чтобы быть воспринятыми как таковые.

— Я понятия не имею, что на меня нашло. Наверное, дело в твоем запахе, как и говорила Денисса! Когда я понял, что натворил, мне стало слишком стыдно, чтобы смотреть на тебя. Вот почему я обратился к Дениссе за утешением, хотя знаю, что не заслуживаю его.

Денисса хныкнула при упоминании ее имени, а может, это было из-за того, что она долгое время не получала стимуляции.

— Тебе придется загладить свою вину.

— Конечно, придется! Я не смогу больше спать, не зная, что ты меня простила! - Ничего, кроме правды.

— Ладно. По крайней мере, теперь мы знаем, что мой визит в страну нигде был чем-то особенным. - Атея хихикнула. - Денисса капает тебе на лицо.

Робан сделал несколько быстрых лизаний, пытаясь остановить капанье, но это совсем не помогло. Хныканье Дениссы стало еще настойчивее, а капанье – еще сильнее.

— Мы снова в порядке, Зеза? Я обещаю, что искуплю свою вину, мне очень, очень жаль! - взмолился Робан.

— Да, можешь продолжать, но поверни ее к себе; я хочу видеть лицо Ниссы. Она так мило выглядит, когда возбуждена, - ответила Атея.

Массаж его яиц снова стал приятным, а зубы на его члене сменились ее губами и маленькими поцелуями. Очень приятно! Пока Робан продолжал свой вкусный пир, Атея проявила удивительный талант в использовании языка на члене Робана, что для девушки, которая никогда раньше не делала ничего подобного, было просто поразительно. Вероятно, в ее натуре были заложены глубоко укоренившиеся инстинкты. Ее язык кружился вокруг его члена так быстро, что у него закружилась голова. Она не брала его в рот, а просто позволяла языку танцевать вокруг головки под музыку, слышную только ей. Когда ее руки присоединились к ритму, Робан тоже услышал музыку.

С глубоким стоном удовлетворения он кончил под визги восторга Атеи. Его член пульсировал, разбрызгивая сперму туда, куда направляли руки Атеи. Продолжая выплескивать сперму, он прижался ртом к киске Дениссы и сосал изо всех сил, пытаясь, казалось, восстановить потерянную жидкость. Денисса закричала через несколько секунд, пока Робан все еще извергал свою сперму. Несколько мгновений спустя она снова закричала, когда Атея внезапно набросилась на нее, оттолкнув ее от лица Робана. Очевидно, Денисса стала целью Атеи, когда она направляла член Робана. Его сперма залила ее сиськи и живот. Робан с удовольствием наблюдал, как Атея слизывает ее с корчащегося тела истерически хохочущей Дениссы. Эта девушка боялась щекотки!

Спустя два с лишним часа они снова были на пути к Нотабиру. Это заняло так много времени, потому что Робан уже начал заглаживать вину перед Атеей. Он в очередной раз поблагодарил себя за обучение в Готе. День в пути прошел без происшествий.

Они устроились на ночлег и уже заканчивали вечернюю трапезу, когда Робан решил, что настало время рассказать Атее о своей истории. Он закончил свой рассказ и с тревогой ждал реакции Атеи. Атея молчала, глубоко задумавшись. Первой заговорила Денисса.

— Ого! Так вы принц и принцесса, а Бог Войны – ваш великий, великий, великий, великий, прадед... и вы должны сидеть на троне прямо сейчас... но вы больше не хотите. Ты хочешь путешествовать по миру со своей принцессой в поисках счастья и свободы, - выпалила Денисса, почти падая в обморок от своего личного изложения рассказа Робана. - Это так романтично!

Робан ничего не ответил, продолжая наблюдать за сестрой.

Наконец Атея отреагировала: она встала и зашагала по кругу, сердито шипя.

— Ты прав, я не хочу возвращаться в Фалькат сейчас, а может, и никогда. Наша мать умерла из-за них, они стоили мне восьми лет жизни, проведенных в рабстве. Ты был в плену почти столько же, совсем один в нашем доме. Норгары должны молиться, чтобы мы никогда не вернулись, потому что если мы вернемся, они за это заплатят!

Успокоившись, она посмотрела на Денису и улыбнулась, затем снова на Робана.

— Теперь я кое-что понимаю. То место, куда меня отправило твое прикосновение, я называла землей нигде, но это был мой дом, Робан, наш дом. Скажи мне, Робан, как тебя зовут, твое настоящее имя!

Робан посмотрел на сестру, а затем в костер. Он знал свое имя, но не ответил.

Атея рассмеялась, снова посмотрела на Денису и весело спросила: - Принц и принцесса, как думаешь? Может, ты и права.

Подойдя к Робану сзади, она обхватила его за шею и поцеловала в макушку. Посмотрев на Денису, она сказала:

— Позволь мне наконец-то правдиво представить тебя моему брату и себе. Жаль, что я не смогла сделать это раньше, но я сама только недавно пришла к этому пониманию.

— Моего брата на самом деле зовут Разрушение, а меня – ХАОС. Мы – дар нашего дорогого отца этому миру!

Робан вздохнул: это была правда, Разрушение – имя зверя.