Робан проснулся настороже. Он слышал сердцебиение спящих женщин, медленное и ровное. У входа стояли два охранника, их пульс был чуть быстрее, но тоже ровный. Все запахи были знакомы. Его органы чувств устремились дальше, но не смогли обнаружить ни малейшего следа врага. Он оставил сестру на руках у Дениссы, оделся, взял свой топор и вышел наружу.

Жестом руки он заставил двух охранников-амазонок замолчать, прежде чем они успели задать какие-либо вопросы. Робан сосредоточился. На восток, недалеко, но еще не настолько близко, чтобы услышать или учуять их, он побежал, не обращая внимания на любопытные выражения на лицах амазонок. Он остановился, чтобы взглянуть на труп воина клана: его горло было перерезано, и из него все еще сочилась кровь. Через минуту он нашел их.

Двое из них резали заднюю стенку палатки, четверо других наблюдали за ними. Все вооружены длинными ножами. Он различил еще один знакомый запах. Менджа была среди спящих детей в палатке, к которым они пытались пробраться. Он нахмурился, и ярость затопила его разум. Эти враги не были воинами, они были убийцами.

Как он ни старался, голова, лежащая на земле, не могла выкрикнуть предупреждение. Его рот беззвучно открывался и закрывался, а глаза смотрели на труп в нескольких футах от него. Предупреждение все равно ничего бы не изменило. Робан обхватил шею мужчины, но не для того, чтобы задушить его, а чтобы удержать. Ему нужен был пленник. Правой рукой он взмахнул топором по широкой дуге. Под удар попали двое мужчин, занятых у палатки, а также один человек рядом с ними. Топор обезглавил двух стоящих на коленях мужчин, а затем рассек живот стоящего рядом человека. Скорость его движения не менялась. У последнего мужчины оказался быстрый рефлекс. Он дернулся в сторону, и топор, который должен был расколоть ему череп, пробил плечо и грудь и покинул тело у бедер. Отделившаяся часть упала на землю, а мгновение спустя за ней последовала и остальная часть тела. Левая рука Робана все еще держала шею шестого человека, который был без сознания и не представлял опасности, просто мертвый груз. Он ослабил хватку, чтобы кровь снова прилила к мозгу.

Пока он стоял и думал, куда девать пленника, в прорези на задней стенке палатки появилось маленькое личико. Она огляделась по сторонам, а затем перевела взгляд на Робана.

— Ты убил всех плохих людей? - спросила Менджа.

— Всех, кроме этого, мне нужна информация. - В качестве наглядного примера Робан поднял человека, висевшего на его левой руке, чуть выше.

Лицо Менджи исчезло, и он услышал, как она разговаривает внутри палатки.

— Это брат Матассаи, Робан. Я рассказывала вам о них. Он мой друг, мы в безопасности. Давайте выйдем и посмотрим.

Под предводительством Менджи из палатки вышла группа из восьми детей, все примерно одного с ней возраста. Они немного настороженно огляделись по сторонам и остановились, пока Менджа подходила к нему. Подойдя вплотную, она снова посмотрела на него, но уже более пристально, и нахмурилась от увиденного.

— Придется сказать Матассае, что ты снова устроил беспорядок! - сурово сказала она, но тут же усмехнулась.

— Ябеда! - ответил он, ухмыляясь ей в ответ.

Очевидно, несколько детей ушли, чтобы рассказать о случившемся родителям или другим взрослым. Послышались крики и тревожные возгласы, а спустя несколько мгновений со всех сторон прибежали мужчины и женщины. Они были вооружены и безоружны, некоторые были одеты лишь частично, а некоторые не были одеты вовсе. Одной из первых появилась Гиллин, за ней следовали ее братья и сестры. Она судорожно огляделась по сторонам, а затем повернулась к Робану с выражением ужаса на лице.

— Клянусь богами, они пытались убить спящих детей?

— Может быть, этот расскажет нам, что они планировали, но мне тоже так показалось, - ответил Робан, поднимая и снова показывая своего бессознательного пленника.

— Как ты их нашел? - Сиприен зашипел, его убийственный взгляд был прикован к пленнику Робана.

— Может, это покажется тебе странным, но я не могу спать, когда рядом враги, - ответил Робан и пожал плечами.

— По-моему, это вполне разумно, но возникает другой вопрос. Как ты узнал, что они рядом? - Убийственный взгляд Кибриена исчез. Овечье выражение лица Робана, казалось, забавляло его.

— Я же сказал, что это странно. Я не знаю, как и почему. Я просто просыпаюсь и знаю, что рядом со мной враги. Наверное, это какой-то инстинкт или осознание из-за моего происхождения.

— Он сын нашей богини Ниоме, а его отец – бог войны! - Менджа поддержала.

— Так ли это, малышка? - с улыбкой спросил Кибриен.

— Лучше не пытайся смеяться надо мной! Я расскажу об этом Матассае, она мой друг. Ты же не хочешь, чтобы она на тебя рассердилась! А может, Богиня снова заговорит через меня, и я сама расскажу тебе! Ведь я – Мечтательница! - Менджа нахмурилась.

— Лучше послушай ее, болван! - посоветовала Гиллин.

Улыбнувшись Мендже, она продолжила. - Ты извини моего брата, Менджа. Он не смеется над тобой, он просто рад, что с тобой и детьми ничего не случилось.

Менья подумала и кивнула, теперь тоже улыбаясь.

— Не подскажешь место, где я могу допросить этого человека? - спросил Робан и снова поднял своего пленника.

— Если хочешь сохранить ему жизнь, он не должен оставаться рядом с кланами. Он не переживет и дня. Я бы сам его убил. - К Сиприену явно вернулись убийственные намерения.

— Он мне совершенно безразличен, просто я подумал, что он может знать что-нибудь полезное. Например, кто приказал им убить детей? - пояснил Робан.

— Ты прав, я бы тоже хотел это знать! - мрачно согласился Сиприен.

— Надо попросить Барена Монгеля, чтобы он был в безопасности. В Нотабире должна быть тюрьма или хотя бы камеры, - предложила Гиллин.

— Хорошая идея! Я так и сделаю.

— Сиприен, ты пойдешь с ним. Скажи Барену, что кланы позаботятся об этом мерзавце после допроса. - Гиллин сказала брату, решая судьбу пленника.

— Можно и мне с вами?» Я никогда не была в Нотабире и хотела бы увидеть настоящий город, - умоляюще попросила Менджа.

— Конечно, иди с ними, Менджа. Ты окажешь мне услугу. Обычно оставлять мужчин без присмотра чревато неприятностями. Надеюсь, ты будешь держать их в узде. - Гиллин улыбнулась, глядя на охотно кивающую девочку.

Они отправились в Нотабир, Менджа шла между Сиприеном и Робаном, перекинувшим пленника через плечо.

У северных ворот им пришлось немного подождать, пока прибудет офицер городской стражи. Нынешний стражник не хотел пропускать их без разрешения офицера. Они использовали это время, чтобы связать запястья и лодыжки пленника. Офицер признал Сиприена, Робана и Менджу, как она настаивала, союзниками и позволил им пройти в город. Было раннее утро, и людей на улицах было немного, но Менджа все равно была в восторге от всего увиденного. К удовольствию Сиприена и досаде Робана, она не только рассказала о своих впечатлениях о Нотабире, но и поведала обо всем интересном, что произошло с ней за последнее время.

— . ..Но Матассая сказала, что я слишком мала, чтобы играть с ними, и поэтому я провела последнюю ночь в твоем лагере, - наконец закончила она.

— Понятно! Значит, пока неизвестно, получила ли Денисса сюрприз и так ли она ему обрадовалась, как вы все думали, но, может быть, Робан нам расскажет, - предположил Сиприен, улыбаясь Мендже.

— Нет, не могу, а если бы и мог, то не стал бы, - ворчал Робан.

— Я спрошу ее и расскажу тебе обо всем позже! - заверила его Менджа.

— Ты такая дружелюбная и отзывчивая девушка, спасибо тебе! - похвалил Сиприен.

— Чертова болтушка, - менее благодарно отозвался Робан.

Спустя некоторое время они прибыли в городской дом Барена Монгеля. Робан не знал, охраняется ли он обычно, но сегодня охрана была. Двое мужчин, вооруженных алебардами, стояли у входа в большой двухэтажный дом. При их приближении один из них вошел внутрь, а через мгновение появился снова в сопровождении капитана Барена. Он поприветствовал их и с любопытством посмотрел на человека на плече Робана.

— Ты принес мне подарок? - спросил Бахрен.

— Этот кусок дерьма и еще несколько человек пытались убить наших спящих детей! Слава богам, Робан поймал их прежде, чем они успели причинить кому-либо из них вред. Это единственный выживший, и только потому, что он хочет задать ему несколько вопросов. Мы с братьями заберем его, когда все закончится. Мы позаботимся о том, чтобы он не считал себя счастливчиком, что выжил! - Сиприен объяснил, и его холодная ярость вернулась.

— У меня трое детей, и я не буду тратить ни минуты на то, чтобы переубедить тебя. Я хочу услышать его ответы и, возможно, задать несколько своих вопросов. После этого поступай с ним как хочешь. Мы можем воспользоваться камерами, расположенными рядом с помещениями охраны. Отведем его туда, я поведу. А как насчет тебя, малышка? У меня есть две дочери твоего возраста, не хочешь ли ты навестить их? Они с радостью покажут тебе все вокруг, - закончил он, улыбаясь Мендже.

— Правда, это было бы здорово, я никогда раньше не была в городе. Я хочу увидеть настоящий рынок, и таверну, и бордель с настоящими шлюхами, и...

Смех трех мужчин прервал ее взволнованное перечисление.

— Борделя не будет, но они покажут тебе все остальное, что ты захочешь увидеть. - Барен сказал ей, ухмыляясь.

— Не бордель со шлюхами, но почему? Я знаю о Медовых сестрах, а шлюхи – это всего лишь платная разновидность Медовых сестер, - с гордостью сказала ему Менджа.

— Похоже, что ты знаешь гораздо больше, чем я! Может быть, когда-нибудь ты покажешь нам лагерь амазонок, - ответил Бэрэн, ухмыляясь еще шире.

— Я скажу! Давай, покажи мне! С этой девчонкой весело. - Сиприен разразился хохотом.

— Боюсь, Денисса права: мы плохо влияем на детей, - сказал Робан, но тоже ухмыльнулся.

Неожиданно Барен Монгель попал в засаду. Звуки их счастливого смеха привлекли зрителей. Две маленькие девочки, примерно ровесницы Менджи, и мальчик, может быть, на два года младше, с любопытством наблюдали за странными людьми у их двери и завалили Барена шквалом вопросов.

— Кто эти люди? Почему ты смеешься? Что такое Медовая сестра? Что это за девочка? Почему он несет на плече мужчину?

— Они друзья, а девочку зовут Менджа. Она пришла с амазонками два дня назад. Возьмите ее с собой к матери и позавтракайте. Она ответит на все твои вопросы. Она очень знающая девушка! - Барен отвечал как можно быстрее, улыбаясь своим детям.

Они расстались, и Менджа ушла с детьми, возбужденно лепетавшими, а мужчины отправились в покои стражи.

Час спустя они стояли в тускло освещенной холодной камере. Их пленник свисал с потолка на связанных запястьях. После того как его связали, они разбудили его ведром воды. Теперь он вызывающе смотрел на них.

— Он хоть понимает общий язык? - спросил Барен.

— Их люди на встрече понимали без проблем, так что, думаю, и он тоже.

— Я уже делал это раньше; может пройти некоторое время, прежде чем он ответит на наши вопросы. В данный момент он не выглядит так, будто хочет говорить. Я прав, мерзавец? - спросил Бэрэн у мужчины и, как и предполагалось, не получил ответа.

— Я так и думал, скоро нам предстоит встреча, есть предложения?

— Мои братья с удовольствием подготовят его допрос, пока мы будем на собрании, - ответил Сиприен, холодно глядя на мужчину.

— Я не хочу тратить ничье время на подготовку. Думаю, нам стоит вернуться с моей сестрой после собрания. Она очень убедительна, если чего-то хочет, - предложил Робан.

Сиприен удивленно посмотрел на него, но Барен улыбнулся. - После встречи с Мантакином я в этом ни капли не сомневаюсь!

— А еще ей не придется устраивать беспорядок, а она всегда жалуется, когда я его устраиваю, - размышлял Робан.

— Теперь мне еще интереснее познакомиться с твоей сестрой. Я слышал, что сын Артеоса официально объявит о своем намерении ухаживать за ней на встрече. Он еще красивее тебя и настоящий денди! Как ты к этому относишься? - спросил Сиприен, ухмыляясь.

— Я стараюсь не думать об этом. Он мой союзник в этой войне; было бы глупо, если бы это вызвало разлад, - нахмурился Робан.

— Жрецы Гании, Великой Матери, наиболее влиятельны в Туларкисе. После всего, что я слышал о тебе и твоей сестре, это может создать еще больше проблем, - продолжил Сиприен уже более серьезно.

— Боюсь, ты прав, мой друг, как бы глупо это ни было. Легенды Норгара хорошо известны в Вернии и Туларкисе, и каждый, кто слышал их, знает, что вождь Норгара традиционно сватается к своей сестре, - согласился Барен.

— Однако давай пока уйдем отсюда и вернемся к твоей сестре позже. Ты вытащил меня перед завтраком. Я голоден, и ты, наверное, тоже. Давай перекусим, прежде чем вернемся ко мне домой на встречу, - предложил Барен, и они оба энергично согласились.

Сиприен и Робан последовали за Бареном в таверну, где их ждала роскошная трапеза, за которую даже не пришлось платить. Популярность Барена среди горожан была очевидна. Многие мужчины и женщины дружелюбно приветствовали их и подходили к их столу, чтобы поговорить и узнать новости о ситуации. Когда они вернулись в его дом, был уже почти полдень.

Он провел их в большую комнату, приготовленную для встречи. В центре стоял деревянный стол, за которым могли разместиться тридцать человек – именно столько стульев стояло вокруг него. Некоторые из них уже были там и приветствовали их. Главы кланов и некоторые члены их семей пришли раньше. Они, конечно же, слышали о ночном нападении и хотели узнать о нем все от Робана. Попытка убийства детей взбудоражила все кланы. Робану стало еще понятнее, почему Мантакин задумал это. Если бы нападение было успешным, никто не смог бы остановить этих людей, чтобы немедленно нанести ответный удар. Три тысячи воинов клана, ослепленные яростью, напали бы на готовую и ожидающую двадцатитысячную армию мантакинов – прекрасный, безжалостный план.

Когда стало ясно, что Робану не нравится внимание и благодарность, направленные на него, Сиприен ответил на большинство вопросов, а Гиллин отвела Робана в сторону.

— Робан, мы любим своих детей больше всего на свете. Ты должен понять, что мы чувствуем необходимость выразить свою благодарность за их спасение. Я никогда не считала тебя застенчивым человеком. Почему же ты реагируешь, как загнанный в угол зверь, ведь они просто хотят поблагодарить тебя, - мягко спросила Гиллин.

— Потому что он славный дикий зверь, мой зверь, я люблю его!

Только что прибыла Инерка, а с ней и остальные женщины из лагеря амазонок. Отсутствовала только Денисса. Инерка, по своему обыкновению, вскочила, обхватила Робана руками и ногами и страстно поцеловала его.

— Похоже, ее влечение не исчезнет в ближайшее время. После того как Робан удовлетворил ее либидо, я думала, она хотя бы немного успокоится. - Сказала Гиллин, но при этом улыбнулась младшей сестре.

— Ее либидо может быть удовлетворено? Я думала, она, как Робан, просто станет более настойчивой, - удивленно ответила Рабина.

— Нет причин для ревности, милая. У тебя все более чем хорошо. Представь себе, неделю назад мы обе были девственницами! - сказала Атея, улыбаясь Рабине.

— Я здесь как лидер отряда воительниц-амазонок. Постарайся запомнить это, пожалуйста. Так что не надо относиться ко мне так же, как к Робану и Рабине. Я могу гордиться своим сексуальным мастерством, но я не хочу, чтобы это стало достоянием общественности. Ну, по крайней мере, не больше, чем уже есть, - сухо заметила Хассика.

— Конечно, конечно, ты – идеал первозданной воительницы-амазонки, созданный Ниоме. Единственное твое желание – вести добродетельную жизнь и охотиться в своих лесах, - торжественно произнесла Атея, озорно ухмыляясь.

— Нападение на детей? О чем говорят эти люди? - спросила Рабина, все еще наполовину слушая, как Сиприен отвечает на вопрос.

— Да, прошлой ночью мантакины пытались напасть на наших спящих детей. В момент нападения ваша Менджа спала с ними в палатке. Если бы Робана не было рядом, чтобы защитить их, они бы убили детей! - сказала Гиллин со слезами на глазах.

— Ну, может, они просто хотели взять их в заложники, - попыталась утешить ее Атея.

— В той палатке спали девять детей, ровесников Менджи. Они не могли рассчитывать взять их и сбежать незамеченными. - Гиллин решительно покачала головой; выражение ее лица сменилось от боли до ярости.

— Ну, одного мы взяли в плен; ты можешь расспросить его об их планах, Зеза. Надеюсь, ты так и сделаешь, потому что я предложил это капитану Барену и Сипхриену, - сказал Робан, прерывая приветствие Инерки.

— С удовольствием, если он знает, кто стоит за этим планом, я тоже хочу это знать, - ответила Атея.

— Ты, должно быть, младшая сестра Робана, Атея! Ты действительно кукольная красавица, он не просто так хвастался! - с теплотой сказал Сиприен, глядя на Атею.

Робан застонал, предвидя ее реакцию.

— Кукольного размера, он сказал? - спросила Атея, сверкнув глазами.

— Я просто подшучиваю, не знал, что так легко взъерошить твои перья, малышка, - усмехнулся Кибриен.

— Интересно, знает ли он, какой он храбрый воин, - размышляла Хассика.

— Он мой брат, я его знаю. Как обычно, он понятия не имеет, что делает, - вздохнула Гиллин.

— Атея, слава богам, они не причинили тебе вреда! Я слышал, что прошлой ночью мантакины напали на лагеря на твоей стороне Нотабира. Ты там не в безопасности, я тебе говорил! - вмешался Халеас, входя в комнату. Его отец и другие последовали за ним.

Атея закатила глаза и посмотрела на потолок.

— По крайней мере, твоему брату повезло, - рассмеялась Хассика.

— Разве ты не сказал ей, что объявишь об ухаживании сегодня? Почему она не носит платья, она выглядит непристойно, словно сама амазонка, - возмутился лорд Артеос.

— Я прослежу, чтобы впредь она носила платья. Возможно, этот наряд – все, что у нее есть на данный момент. Наверное, амазонки подарили его ей. Не беспокойся, я обо всем позабочусь, - успокоил отца Халеас.

— Интересно, скольких еще людей оскорбит Артеос, когда откроет рот в следующий раз, - с юмором заметила Синхейд.

Атея медленно повернулась лицом к Халеасу и его отцу. Выражение ее лица заставило Робана снова застонать. Хассика пробормотала хорошо известное ей - О черт!. - Рабина инстинктивно сделала шаг назад, а Инерка крепче обхватила Робана.

Прежде чем что-то еще успело произойти, мужчина в длинном белом халате из делегации Туларкиса шагнул вперед между отцом и сыном.

— Я Тебан Вартис, жрец Первого ордена служителей Гании. От имени братства я поздравляю тебя, леди Атея. Ты не можешь представить, как я рад. Все братство будет в восторге, и сама Великая Мать улыбнется нам. Как мы все знаем, спаривать брата и сестру – это нарушение закона Гании, как он записан в Тебрезисе Святого Просветления. Сотни лет Братство оплакивало эту кощунственную практику правящей семьи Фалката. Наконец-то ты, Атея, освободишься от этого проступка. Пусть никогда больше не оскорбляет она Великую Мать. - Он благосклонно улыбнулся Атее.

После этого наступила жуткая тишина. Все с ожиданием смотрели на Атею. В зависимости от степени знакомства с Атеей и собственного восприятия, разные люди ожидали совершенно разных реакций. Она удивила всех. Посмотрев на священника долгим взглядом, Атея бесшумно развернулась и молча села за стол с непостижимым выражением лица.

Хассика и Рабина, удивленные не меньше остальных, все же отреагировали быстро: они отошли за кресло Атеи и повернулись лицом к публике. Оценив ситуацию, Гиллин попыталась прочесть выражение их лиц и отреагировала. Голос ее был спокойным, но уверенным, и она обратилась ко всем присутствующим.

— Пришло время начать собрание. Я знаю, что многие из вас собрались здесь не для того, чтобы планировать нашу оборону от армии Мантакина. Вам придется уйти.

Выглядя растерянными и немного настороженными, многие из присутствующих молча покинули зал. Те, кто остался на совещание, были так же озадачены реакцией Атеи на речь священника. Они беспомощно переводили взгляд с одного на другого, похоже, надеясь, что кто-нибудь объяснит им, что все это значит.

Священник не уходил. Нахмурившись, он посмотрел на Рабину и Хассику, охранявших Атею, и сделал шаг в их сторону, но замешкался, чтобы сделать второй шаг. Выражение их лиц сменилось с сурового на враждебное.

— Милое дитя, неужели мои слова как-то расстроили тебя? Я не... - Он осторожно начал говорить, но Робан прервал его.

— Предыдущей проповеди хватило бы на всю жизнь. Если я еще раз увижу, что ты разговариваешь с моей сестрой, я дам тебе прожевать и проглотить все до единой страницы «Священного просветления Тебрезиса». Надеюсь, он вырезал это на камне.

— Моей сестре четырнадцать, она ребенок по закону Норгара. Халеас! Как ее единственный родственник и опекун, я отвергаю твои ухаживания за моей сестрой. - Голос Робана был спокоен, но в холодном взгляде его глаз читалось предостережение.

Халеас выглядел потрясенным. - Атея, скажи что-нибудь, ты не можешь позволить своему брату разрушить наше будущее!

— Его решение окончательное. Я опустошена и буду плакать несколько недель, но я ничего не могу сделать. - Атея не обернулась, чтобы посмотреть на него, и голос ее звучал скорее радостно, чем опустошенно.

— Я лорд Артеос Гарнак! Ты не можешь отвергнуть моего сына! - Отец Халеаса закричал, его лицо стало пунцовым, а на висках вздулись вены.

— ОН МОЖЕТ, И ОН ЭТО СДЕЛАЛ! Дело закрыто. Это мой дом, хватит об этом. Мы должны планировать войну! - прогремел Барен Монгель.

— Ты позволяешь этому варвару оскорблять меня? В своем доме, на глазах у друзей и союзников! ЭТО НЕДОПУСТИМО! - прорычал Артеос.

— Мой отец прав! Это недопустимо, это тяжкое преступление! Как рыцарь Туларкиса я требую удовлетворения. Я вызываю тебя, Робан Магон, на поединок, - провозгласил Халеас, яростно глядя на Робана.

Робан пожал плечами. - Я не против.

Халеас бросил на него взгляд, затем резко повернулся и бодро вышел из комнаты.

— Робан Магон, ты либо извинишься перед моим сыном и мной, официально и публично, либо встретишься с нами завтра с первыми лучами солнца у западных ворот Нотабира. Поединок будет смертельным. Барен Монгель, ты свидетель, и как капитан стражи Нотабира я ожидаю твоего присутствия в любом случае. Того же я ожидаю и от глав наших союзных кланов, хотя в случае поединка я соглашусь, чтобы вместо вас присутствовал член семьи мужского пола.

Закончив излагать свое формальное требование, Артеос тоже ушел, за ним последовали жрец, его стражники и офицеры.

— Ты можешь обернуться, Атея, они ушли, - прошептала Рабина.

— Нет, не могу! Мне нужно успокоиться; будет нехорошо, если я сейчас разражусь хохотом, - так же шепотом ответила Атея, ее голос был напряжен.

— Ты думаешь, это смешно? - удивленно спросила Рабина.

— А чего ты от нее ожидала? Я не исключаю, что она действительно это спланировала, - фыркнула Хассика.

— Неправда! Я ничего не планировала, все получилось само собой! - Атея хихикнула.

— Ты серьезно? - потрясенно спросила Рабина.

— Разве ты не заметила, что наша Матассая тяготеет к беспорядку и хаосу? Упоминать о хаосе было излишним, прости! - отмахнулась Хассика.

— Если ты знала или подозревала об этом, то почему подыгрывала ей? - спросила Рабина.

— Я думаю, это любовь, а эти двое все равно засранцы. - Хассика пожала плечами и ухмыльнулась Рабине.

— Но ведь твой брат завтра может пострадать или умереть! - потрясенно воскликнула Рабина.

Атея и Хассика дружно фыркнули.

В то же время в нескольких футах от них остальные тоже обсуждали происходящее.

— Просто замечательно: мы пришли сюда, чтобы спланировать защиту от смертельного врага, а теперь можем наблюдать, как наши немногочисленные союзники сражаются друг с другом, - сказала Сахейн, явно раздражаясь.

— Может, оно и к лучшему. Не могу представить, что Артеос может быть блестящим военным стратегом, но полным идиотом во всем остальном. Я бы никогда не согласилась, чтобы он повел мою семью в бой. Надеюсь, король Мальрик узнает об этом и заменит Артеоса, а может, даже пришлет больше войск с новым генералом. Разве это не здорово? - мечтательно сказала Гиллин.

— Артеос – солдат, но не великий полководец. Он вполне способен руководить своими людьми и выполнять приказы, но не планировать битву или даже войну. Его вспыльчивость была бы опасной помехой. Малрик совершил большую ошибку, отправив его. Как бы то ни было, он здесь и будет здесь, даже если завтра его сын погибнет в глупой дуэли. Когда это случится, создать единый фронт против мантакинцев будет практически невозможно. Честно говоря, нам крышка! - сухо прокомментировал Барен Монгель.

— Ты не веришь, что мы сможем убедить Робана извиниться? Может быть, твоя сестра Инерка могла бы помочь, - спросила Синхейд.

— Как мне кажется, есть только один человек, который может убедить Робана сделать то, чего он не хочет, - его сестра Атея. К сожалению, именно она стала причиной всего этого беспорядка. Она ясно дала нам понять, что не заинтересована в нем, но почему-то не смогла передать это сообщение Халеасу, - расстроенно вздохнула Гиллин.

— Не думаю, что она очень старалась. Ей четырнадцать лет, девушка польстилась на симпатичного сына высокородного лорда. Меня больше удивляет, что она сейчас не плачет от счастья, - высказал свое мнение Сиприен.

— Это то, во что ты веришь, конечно. Она одурачила тебя, как и всех остальных, включая нас и посредников Мантакина. Атея хотела, чтобы это произошло. Она разыграла Халеаса и его отца. Я просто не знаю, почему, - ответила Гиллин.

— Ты действительно веришь, что она стала бы рисковать жизнью собственного брата? Халеас – рыцарь Туларкиса, я слышала, что они очень хорошие бойцы, элита армии короля Малрика, - спросила Сахейн.

— Они – сыновья туларкисских дворян, элитные, потому что владеют превосходным оружием и доспехами. Знаете ли вы легенды и историю Норгара? Норгарские воины – самые сильные и жестокие бойцы, которых я когда-либо видел или слышал о них. На протяжении тысяч лет ни один вождь Норгара не проигрывал в поединке с другим воином Норгара. Такова родословная Робана. Я видел, как он убил мантакинского воина на собрании, а сегодня он в одиночку расправился с пятью мантакинскими убийцами. Шестого он взял в плен. Если ты прав и Атея все это спланировала, то она также хотела вынести смертный приговор Халеасу, - рассуждал Барен.

— Да ладно, это уже чересчур. Она не сказала ни слова. Артеос оскорбил ее, а священник пренебрежительно отозвался о ее семье. Она была обижена, расстроена и отступила. Я был здесь, видел и слышал, что произошло, так же как и вы. Я не могу винить Робана; я бы тоже отвергла ухаживания Халеаса. Конечно, никто и никогда не спрашивал моего разрешения! Халеас бросил вызов Робану; никто, кроме него, не виноват! - возразил Сиприен.

— Я не виню Атею в том, что произошло. Я также не виню ее за смерть Харрани Макатри. Я знаю, что она приказала наемникам убить Харрани, но я не виню ее, потому что она сделала это, чтобы защитить свою семью. Я бы поступила так же. В ваших глазах она – маленькая невинная девочка. Я же вижу женщину, преследующую свои цели, такого же вождя клана, как и я, обладающую большей властью, чем каждый из нас смеет себе представить. Если Робан похож на топор, который он носит с собой, то Атея – это скрытый кинжал. Они оба нужны мне как союзники против Мантакина. Мне плевать на жизнь Халеаса! Робан может убить и Артеоса. Они бесполезны. Это война, и я должна защищать свою семью, вот что для меня важно, и ничего больше! Я не сомневаюсь, что Атея позволила этому случиться, потому что так хотела. Мне нужно знать, почему, чтобы решить, кто она – союзник или неприемлемая опасность для меня и моей семьи. Она опасна, но, возможно, если мы узнаем, что ее злит, мы сможем избежать этого и остаться союзниками. Я – глава клана Канбьерра, или я тоже всего лишь маленькая девочка, Сиприен? - Гиллин спросила брата с огнем в глазах.

— Ты – Гиллин Канбьерра, глава клана. Ты самый умный человек из всех, кого я знаю, и самый лучший лидер из всех, что когда-либо были у Канбьерра. Нам очень повезло, что у нас есть ты. Мне повезло больше всех, потому что ты моя сестра и всегда будешь прощать своего глупого, но любящего брата! - Он усмехнулся и поклонился Гиллин.

— По крайней мере, у тебя неплохо получается унижаться. - Сухо сказала Гиллин, но потом улыбнулась брату.

— Думаю, самый простой способ выяснить ее причины – просто спросить ее, - посоветовала Сахейн.

— Согласна, до сих пор она нам не лгала, и я не думаю, что станет. Я не думаю, что это хорошая идея, чтобы Робан был рядом, когда мы будем ее спрашивать, - размышляла Гиллин.

— Ведь он такой же глупый человек, как и я, ты имеешь в виду? Ты не боишься, что он может разозлиться, если узнает, что его сестра использовала его, чтобы избавиться от Халеаса, какими бы ни были ее причины? - Сиприен спросил со смехом в голосе.

— Не знаю, такой ли он тупой, как ты, и будет ли ему вообще до этого дело. Честно говоря, он для меня большая загадка, чем его сестра. Я понятия не имею, каковы его мотивы. Почему он до сих пор в Вернии? Он должен был уехать, чтобы занять свой трон и править Норгаром. - Гиллин растерянно пожала плечами.

— Я утащу Робана, а ты допросишь его злобную сестренку, - предложил Сиприен.

— Только пообещай мне не звать женщин в его покоях, а еще лучше – вообще никаких женщин, пока эти двое рядом, - рассмеялась Гиллин.

Сиприену не нужно было тащить Робана за пределы слышимости Атеи – его младшая сестра уже сделала это. Инерка хотела знать, что произошло после ее ухода. Услышав, что Халеас вызвал его на дуэль, она очень расстроилась, и Робан ушел вместе с ней, пытаясь успокоить ее наедине.

Они без колебаний воспользовались шансом и всей группой подошли к Атее, Хассике и Рабине.

— С тобой все в порядке, Атея? Мы не подозревали, что может произойти что-то подобное. Ты, наверное, волнуешься из-за поединка между твоим братом и Халеасом, - мягко спросила ее Синхейд.

— Со мной все в порядке, правда. Я думаю, что эта дуэль была плохой идеей, но я не беспокоюсь ни о Робане, ни о Халеасе, - ответила Атея, улыбаясь.

— Ты не волнуешься за них? Прости, но я не понимаю. - Синхейд попробовала еще раз.

— Я не беспокоюсь о Халеасе, потому что мне все равно, если он умрет. Я не беспокоюсь о своем брате, потому что не верю, что существует вероятность того, что Халеас сможет причинить вред Робану на дуэли. Теперь ты понимаешь? - Атея ответила, все еще улыбаясь.

— Хорошо, думаю, мы можем отказаться от мягкого подхода. Скажи нам, почему Атея, почему ты позволила этому случиться? - резко спросила Гиллин.

— Мой брат прав: ты удивительно умная женщина! Я очень благодарна тебе за то, что ты не обвиняешь меня в том, что я стала причиной этой глупой дуэли, и ты права, я сама позволила этому случиться. Что касается вопроса «почему?», то ответить на него не так просто, но я попытаюсь. Это несколько причин. Я флиртовала с Халеасом около получаса, просто так. Именно столько времени прошло, прежде чем он превратился в надоедливого придурка. С тех пор он оскорблял меня и моих друзей, проявлял неуважение к моему брату и надоел мне до полусмерти. Сегодня мне пришлось выслушать еще больше его дерьма, и он даже вызвал подкрепление. Его отец такой же тупой и оскорбительный, как и он сам, если не хуже. Священник – это было даже забавно, мне стоило большого труда не рассмеяться ему в лицо из-за того дерьма, которое он плел. Но я справилась и отвернулась, чтобы не рассмеяться. Затем Халеас отверг свой дурацкий план ухаживания за мной. Что мне оставалось делать, когда он попросил меня возразить брату? Конечно, я не стала. Ну а вызов на дуэль был лишь последним из их глупых решений, - закончила Атея, снова лучезарно улыбаясь.

— Разве она не милашка? Что бы ни случилось, Атея никогда не виновата. У нас был зал, забрызганный кровью и частями тел наших мертвых сестер, а она стояла там во всей своей невинности, - проворчала Хассика.

Они ошеломленно смотрели на смеющуюся амазонку.

— Хотите получить ответ на свой вопрос? Халеас разозлил ее, и теперь он практически мертв. Вот почему. Атея – избалованная принцесса с властью богини. Если этого недостаточно, она еще может напустить на вас своего брата. Стоит ей только взмахнуть ресницами, и он уничтожит все, что может нахмурить ее милое личико.

— Что вам действительно нужно знать, так это как избежать попадания в ее список дерьма. Ответ на этот вопрос тоже прост. Просто делайте то, что она хочет, и будьте милы с ее братом. Примите эту новую реальность. Я приняла и счастлива с этим. - В ее голосе и выражении лица не было сомнений: Хассика действительно имела в виду то, что сказала им.

Они все еще смотрели на Хассику, когда услышали хихикающий голос Атеи.

— Я не такая уж плохая!

682   593 32232  69   +10 [3]