Он снова вошёл в комнату, и при звуках его голоса я тотчас вернулась в реальность. Голос его изменился, и я наконец узнала своего похитителя.

Это был Эш.

– Ну, как мы тут, Джен?

Он говорил спокойно и буднично, словно врач, принимающий пациента. Я начала извиваться и что – то скулить из – под слоя ленты. Разрозненные куски головоломки внезапно встали на свои места. Только Эш знал о моих сексуальных наклонностях, и, конечно же, он помогал мне во время визитов к Грэму. Время похищения также было выбрано не случайно, ибо Эш знал о моей предстоящей поездке.

Осознав это, я снова испугалась. Я поняла, что он знает, что пройдёт ещё три недели, прежде чем кто – то начнёт задавать вопросы. Мысли мои неслись сразу во все стороны со скоростью тысячу миль в час, пока я сама могла лишь жалобно хныкать.

Затем его руки оказались на моём теле. Я ощутила, как холодная сталь ножа разрезает ленту, притягивавшую мои икры к бёдрам, и я смогла наконец со стоном выпрямить ноги. Небрежно содрав остатки ленты, он позволил мне сесть на край постели. От того, что я так долго пролежала ничком, у меня на мгновение закружилась голова, и, наверное, я качнулась вперёд, так как он схватил меня за плечи.

– Всё окей? – спросил он.

С изумлением я уловила в его голосе успокаивающие интонации. Будто он помог мне в какой – то заурядной ситуации, словно поднял с пола мою упавшую сумочку. Восстановив равновесие, я села прямо.

– Сейчас я сниму с тебя часть ленты, Джен. Мне надо, чтобы ты вела себя спокойно, иначе тебе будет хуже – ты даже не представляешь, насколько. Поэтому веди себя хорошо. Понятно? Кивни, если да.

Выбора у меня не было, и я наклонила голову.

Он снова перевернул меня на живот и начал срезать ленту ниже локтей. Я шевельнула пальцами, но, поскольку локти оставались крепко связанными, дальше дело не пошло. Но меня не собирались освобождать так быстро. Меня не развязывали, а всего лишь связывали по – новому. Каждое запястье обмотали верёвкой, затянув узлы на каждой из них отдельно. Очевидно, там оставались свободные концы, так как мне снова дали сесть, после чего оба конца обернули вокруг меня и завязали спереди.

Затем липкая лента покинула мои локти и верхнюю часть тела. Эш, очевидно, не мог распутывать меня без того, чтобы не щупать за грудь и теребить за соски, но я с таким облегчением расставалась с тугой обвязкой, что едва это замечала.

Сняв остатки ленты, он затянул верёвки вокруг моего тела, и я наконец поняла, что он задумал. Руки мои оказались стянуты за спиной на манер смирительной рубашки – левое запястье касалось правого локтя, и наоборот. Я издала ещё несколько жалобных звуков, которые ни к чему не привели.

Теперь Эш переключился на мою голову. Это было куда больнее – лента плотно прилипла к волосам. Надо полагать, в процессе удаления ленты я жаловалась слишком громко, и Эш вряд ли был из тех, кому такое по нраву. Моё лицо обожгла внезапная пощёчина.

– Заткнись, чёрт тебя побери! – Интонация голоса резко изменилась. – Хочешь, чтобы я оставил всё как есть? Да?

Я жалко мотнула головой. Он продолжал резать и отдирать, и я стиснула зубы, когда вся масса ленты наконец покинула мою голову – по всей видимости, сохранив её форму. Остались лишь отдельные полосы, которыми он изначально заклеивал мне рот и глаза.

Пот начал заливать моё освобождённое от ленты лицо скопившимися за всё это время ручьями. Я чувствовала, как влага капает мне на ночную рубашку. Волосы намокли и слиплись. Я вдыхала запах своего пота, к которому примешивался оттенок страха.

– Подымайся! – приказал Эш.

Кажется, он не собирался удалять всю ленту до конца. Я подчинилась, и он повёл меня через комнату. Босыми ногами я ощутила холод бетонного пола. Меня подвели к какому – то стулу... я ощутила под коленками металлический каркас и села. Стул при этом не шелохнулся, и я догадалась, что он привинчен к полу. Кажется, это был самый обычный стул, которые часто встречаются на конференциях – мягкое сиденье и спинка на стальной основе. Эш чуть ослабил привязанные к мои запястьям верёвки, чтобы завести мои руки за спинку стула, после чего снова связал верёвки вместе около пупка. Всё это было пока что не очень страшно – до тех пор, пока широкий кожаный ремень не обвил меня под грудью и не прихватил меня к стулу.

Хрюкнув от напряжения, Эш туго затянул ремень и застегнул пряжку. Затем на моих лодыжках оказалось что – то вроде кожаных браслетов, за которые он потянул мои ноги назад и оторвал их от пола, привязав к задней части стула. Когда поверх моих бёдер туго затянули ещё один ремень, я подумала, что дальше меня обездвиживать уже некуда. Но этот человек ещё не закончил... верёвку, привязанную к задней левой ножке стула, он пропустил над моим правым плечом и горлом, после чего привязал её к правой ножке. При этом он затянул верёвку так, что голова моя была вынуждена смотреть прямо вперёд.

Наступила тишина, и я чувствовала, как он смотрит на меня, любуясь и смакуя мои связанные очертания. После этого на голом бетоне хрустнул ещё один поставленный рядом стул.

– Да, – сказал он с явным удовольствием. – То, что надо. От тебя прямо глаз не оторвать, Джен. Очень соблазнительно. Наверно, ты гадаешь, зачем я привёз тебя сюда. А может, уже и догадалась по ходу дела кое о чём. Такая умница, как ты... конечно, догадалась. Ну что, начнём сначала? Нам удобно в таком положении? Надеюсь, что да. Я поместил тебя в эту позу для того, чтобы ты как следует вникла в смысл моих слов. Это очень важно... чтобы ты полностью осознавала суть своего плена, его цель и, что самое главное, его бесповоротность. Проще говоря, ты никуда отсюда не денешься, пока я сам этого не захочу. А могу и не захотеть. Это понятно?

Я не шевелилась.

– Я сказал... это понятно?!

Голос его, спокойный и увещевательный, внезапно обратился в крик. Что – то просвистело в воздухе, и мою левую грудь под материей рубашки обожгла боль. Я вскрикнула заклеенным ртом и закивала так, как только позволяла мне верёвка на горле, а позволяла она мне совсем чуть – чуть.

В следующую секунду он был уже сама мягкость и теплота.

– Вот и хорошо, Джен, вот и хорошо. Я рад, что мы понимаем друг друга. Сегодня я расскажу тебе лишь малую часть истории. Завтра, быть может, я расскажу чуть побольше – зависит от того, насколько способной ученицей ты окажешься. Как ты, должно быть, уже догадалась, меня зовут Эш. Да – да, тот самый, кому ты доверяла все свои сомнения и желания за последние шесть месяцев. Сейчас я знаю о тебе очень много. Жаль, что ты пропустишь свой отпуск, но это тебя совершенно не касается – я объясню это чуть подробнее завтра, или как – нибудь потом. Главное, что теперь ты находишься в темнице Эша, который в обозримом будущем станет твоим домом.

Как – то напыщенно звучит это слово, "темница". Правда? – Он хихикнул. – Здесь нет крыс, нету замшелых стен, на которых предыдущие обитатели царапали свои инициалы. Полная звукоизоляция и соответствие мировым стандартам, ха – ха. В своё время я дам тебе познакомиться с ней получше, когда ты сможешь двигаться посвободней. Но не обольщайся – я буду ограничивать свободу твоих движений до тех пор, пока это будет нужно, пока ты полностью не подчинишься моей воле. Ты оказалась здесь, Джен, по двум причинам... в целях эксперимента и в целях моей собственной выгоды. Эксперимент заключается в том, что с этого момента ты становишься рабыней... моей личной рабыней.

Ты будешь заперта здесь всё время, пока я буду заниматься твоим воспитанием. Однажды, когда ты продемонстрируешь полное и безоговорочное подчинение моей воле, я могу наградить тебя чуть большей свободой. Знаю, знаю, всё это звучит как – то чересчур, а – ля безумный профессор, но на дворе двадцать первый век, Джен. Каждый день во всём мире происходят самые странные вещи. Люди пропадают бесследно... Так что отныне ты будешь подчиняться мне без раздумий. Я знаю, что ты сейчас думаешь.

Всё это не очень похоже на то, что я говорил тебе про отношения "господин – нижняя", да? Действительно, здесь нет никаких обоюдных согласий. Никаких отношений на любви и доверии, никакой добровольной передачи власти. Всё намного проще. Я распоряжаюсь тобой целиком и полностью. Ты будешь есть только с моего ведома. Ты будешь спать только с моего ведома. Ты будешь срать только с моего ведома! – Голос его подскочил на октаву вверх. – Ты хорошо меня понимаешь, Джен Шервуд?

Я кивнула, чувствуя, как трясусь всем телом настолько, насколько это было возможно в моей позе. В тёплой комнате словно похолодело от веса его слов. Психопат. Классический душевнобольной. Что – то внутри меня протестовало, уверяя меня, что всё это ошибка, жестокая шутка, и через минуту он отпустит меня и отвезёт в аэропорт, чтобы я успела на самолёт.

– Короче говоря, Джен, от меня зависит сама твоя жизнь. Я могу бросить тебя здесь в цепях, чтобы ты умерла от голода. Или от жажды. Процесс будет долгим и непростым. Можно, конечно, и по – другому... как – нибудь быстрее и безболезненнее. Суть в том, что Хозяин отвечает за благополучие рабыни, но если рабыня не оправдывает ожиданий, благополучие может пострадать. Неповиновение будет наказано. И наказание будет суровым. Ты понимаешь это, Джен?

Очередной кивок.

– Хорошо. Скоро мы приступим к твоему воспитанию. Последнее, что я хочу до тебя донести – надежду на побег можешь оставить сразу и навсегда. Даже если ты только подумаешь об этом, я узнаю, и ты раскаешься – самым болезненным образом. Это не игры в хозяина и рабыню. Это научный эксперимент, который определит, чем можно сломать твою волю. И я буду вести дневник наблюдений самым тщательным образом. В моём мире нету места мышкам в клетках. Только опыты на живых людях могут установить, из чего они сделаны.

И, чтобы ты не терялась в догадках, Джен, вызнать твой новый адрес было несложно. У меня есть приятель в "Телстре", который имеет доступ ко всей этой компьютерной кухне, с именами и адресами. Когда ты уехала из Сиднея, Джен, то поменяла всё... но оставила старый мобильный номер. Осталось лишь проследить смену привязанного к нему адреса. После этого я смог наблюдать за тобой пристальнее. Я не мог поверить своей удаче, когда ты переехала в Брисбен. Само собой, вся история с моим отъездом в Кэрнс была фальшивкой – хотя ты уже и так об этом догадалась, правда? Мобильный звонок и электронный адрес ничего не говорят о местонахождении владельца, как ты теперь понимаешь.

Нынешние технологии – просто чудо, правда? И мне очень жаль, что ты пропустишь свою поездку. Искать тебя никто не будет, я об этом позабочусь. Вообще, я и сам бы съездил вместо тебя с удовольствием. Я ведь ни разу не был за пределами Австралии, представляешь? У меня даже паспорта нет. А ты, тем временем, по всему свету уже покаталась. Не очень справедливо, Джен, как ты считаешь? Но что было, то прошло. Раз уж ты погуляла, то пора теперь немножко и мне.

Стул снова царапнул по полу, когда он поднялся на ноги.

– Должен тебе сказать, Джен – ты намного привлекательнее, чем я представил себе по нашей первой телефонной беседе. Забавно, как сложившийся в голове образ оказывается совершенно другим. Как думаешь, Джен, как выгляжу я сам?

Я чувствовала его совсем рядом с собой – слышала шорох одежды, чуяла запах курева. Я отчаянно покачала головой. У меня в голове был какой – то смутный образ темноволосого мужчины – сильного, нежного и привлекательного. Надо ж было так опростоволоситься. Он обошёл вокруг меня, и тепла в его голосе больше не было.

– Неважно. Узнаешь, когда будет надо. Пока что я оставляю тебя одну, Джен. И, пока меня нет, я хочу, чтобы ты как следует осознала четыре вещи. Первое... убежать невозможно. Второе... ты без раздумий выполняешь все мои приказы. Третье... любое сопротивление и неповиновение будет жестоко наказано. Ты будешь сидеть и думать о трёх этих вещах так усердно, будто от этого зависит вся твоя жизнь – очень может быть, что так оно и есть. Четвёртый же пункт касается твоего будущего. Завтра мы начнём твоё воспитание. Начнётся оно со вдумчивой порки хлыстом и плетью, которая покроет тебя болью с головы до пят, Джен. Просто для того, чтобы заложить основу, чтобы показать, кто здесь настоящий хозяин, а кто бесправная рабыня. Чтобы выявить твои пределы, Джен, и чтобы я продемонстрировал тебе свою власть.

Тебе это будет неприятно, но абсолютно необходимо. Я изувечу тебе тело и душу, и ты не забудешь этот опыт до конца своих дней... или до конца своего плена, смотря что наступит раньше. Как перед походом к зубному врачу, в ожидании боли начнётся страх, и это тоже очень важная часть твоих испытаний. Поэтому я и объясняю тебе, какой ужас тебе предстоит... зажимы на всём теле, грузы на этих зажимах, а также всевозможные шлёпалки, хлысты и плети, которые доберутся до самых нежных частичек твоего тела. И тебе при этом будет так больно, как ты никогда не могла себе даже представить.

Эш объяснял всё это самым обыденным тоном, словно рассказывал кому – то, как менять покрышку на колесе. Я не могла поверить своим ушам, и от тона, которым он это произносил, у меня мороз шёл по коже, а в животе ворочалось что – то пустое и мёртвое.

Послышались удаляющиеся шаги, сменившиеся скрипом закрывающейся тяжёлой двери. Судя по всему, она была сделана из стали, и она захлопнулась с гулким звуком, эхо от которого тут же раскатилось по комнате со всей своей жуткой бесповоротностью.

Сидя там, я осталась наедине со своими мучениями. Я пыталась заплакать, но мне помешала лента поверх глаз – вместо этого лишь защипало глаза и потекло из носа. Я ничего не могла с этим поделать, и слизь, сползая по залеплявшей мой рот ленте, капала мне на грудь. Я билась и дёргалась в своих ремнях и верёвках, но всё это было без толку. Я была связана слишком крепко, и все застёжки на ремнях находились вне досягаемости. Стул был совершенно точно привинчен к полу, ибо не подался ни на дюйм.

Я застонала и попыталась закричать заклеенным ртом – в панике, в бессилии, в ужасе, что могу не выбраться отсюда живой. Глубинный, животный страх, таившийся на дне моего подсознания, поднимался теперь на поверхность. Всё это не было чьей – то шуткой, после которой всё опять должно было стать хорошо. Меня похитили... с целью, которую я сама не понимала до конца. Я хотела разрыдаться, но меня лишили даже этой отдушины. Вместо этого я могла лишь стонать, жалобно и отчаянно.