Положение, в котором я оказалась, поначалу было терпимым, но, по мере того, как слабели мускулы, мне становилось всё хуже и хуже. Как медсестра, я знала, что сейчас происходит с моим телом. Мои руки были сейчас вытянуты вперёд и вверх, и мне приходилось балансировать спиной и ногами, дабы не упасть носом вниз. Я не могла повиснуть на верёвке – это только ухудшило бы дело. Ноги мои были расставлены в стороны, а лодыжки привязаны к чему – то за моей спиной под углом 45 градусов к телу. Из – за этого, и из – за нагрузки на руки, мне приходилось постоянно напрягать икры и бёдра.

Я не знала, сколько прошло времени. Наверно, где – то через полчаса мне стало неудобно по – настоящему, и я ощутила, как мышцы в спине и ногах начинают протестовать. Я не могла выпрямить спину и не могла наклониться дальше, так как руки мои были вытянуты до предела. Я уже сделала всё, чтобы не упасть вперёд, и силы мои начинали иссякать. Сухожилия в икрах скручивались в узлы, пока я отчаянно прикидывала возможные варианты. Что будет, если я упаду вперёд? Как далеко я нахожусь от столба? Мне станет легче или, наоборот, хуже? Смогу ли я встать обратно, в прежнюю позу? Вряд ли. Любая попытка рвануться вверх, если не рассчитать её точно, неизбежно привела бы к тому, что верёвки на запястьях не хватило бы, и меня снова потянуло бы вперёд.

Я понимала, что мои силы на исходе. Вдруг я поскользнусь, если подамся вперёд? Это означало, что я повисну на связанных руках. Запястья уже онемели от тугих верёвок и от того, что находились выше головы. Меня всё сильнее охватывали отчаяние и страх. Я не смогу простоять так четыре часа!

Спина болела всё сильнее, и я заплакала. На этот раз, без ужасной липкой ленты, слёзы могли свободно вытекать из – под шлема и повязки. Накладки на веках постепенно намокли, и глаза защипало, но всё равно я чувствовала, как слёзы текут по щекам куда – то вниз.

Наконец я поняла, что больше не могу, и с бешено колотящимся сердцем медленно подалась вперёд – изо всех сил пытаясь устоять на ногах и широко – широко расставив ладони, будто пытаясь поймать крикетный мяч. Через совсем короткое расстояние, дюймов в шесть, ладони уткнулись в столб, и я отчаянно ухватилась за него, пытаясь удержаться и не провалиться по инерции дальше. Сердце рвалось у меня из груди, и я, задыхаясь, шумно дышала носом.

Кое – как успокоив себя, я обдумала свою новую позу. Она немного облегчила мне спину, поскольку вытянутые руки сейчас касались столба и снимали часть нагрузки, но теперь я наклонялась вперёд на ногах, и вынуждена была стоять на подушечках пальцев, натянув верёвки на ножных браслетах изо всех сил.

Прошло ещё какое – то время, и напряжение в руках и ногах стало невыносимым. Напряжённая спина, не давая мне упасть вперёд, держала теперь на себе весь вес моего тела. После движения вперёд, испытав облегчение, я больше не плакала, но как только мускулы начали ныть от нового напряжения, мной помимо воли снова овладела жалость к себе.

Интересно, что же задумал Эш. Сосредоточившись на этой мысли, я на время отвлеклась от своих страданий. Что он делал в моём доме? Грабил его? Как это стыковалось с моим похищением? Пока что, несмотря на моё связанное и беспомощное положение, он даже не пытался овладеть мной насильно. Я подозревала, что это ещё впереди, и что в своё время он всё равно планирует это сделать. Зачем ещё похищать женщину и пытать её, если не рассчитывать на сексуальные наказания? Как бы не ужасал меня такой поворот событий, мне хватало ума принять его. Эш слишком сильно увлекался садо – мазо, чтобы не ступить на эту дорожку... если, конечно, исходить из его советов, которые он давал мне в Сиднее.

Всё, что он до сих пор совершил, – спланировав моё похищение, отследив мой новый адрес через телефонную компанию, отправляя мне подарки, играя в психологические игры, наблюдая за мной, и теперь вот связав меня таким изнуряющим образом, – всё выдавало в этом расчётливый ум, преследующий определённую цель. И наличие этой цели пугало меня больше всего. Я не знала, сколько боли я ещё смогу вынести. Я ни разу ещё в своей жизни не сталкивалась с настоящей болью. Я ни разу не лежала в больнице с переломами, авариями и болезнями. Я понятия не имела, каковы мои пределы и сколько я могу выдержать. Я знала лишь, что все мои крохотные шансы на выживание зависят только от того, чья воля окажется крепче – моя или его. Точно так же, как мои шансы на побег зависят от того, смогу ли я перехитрить его и найти слабину, о которой он не подумал.

Все эти мысли случайным образом проносились у меня в голове, пока я безрадостно висела, опёршись на столб и чувствуя, как из меня утекают силы. Локти мои медленно раздвигались до тех пор, пока я не упёрлась в столб своим обтянутым резиной лбом. Спина болела немилосердно, и я чувствовала бегущие по ногам ручейки пота. Вот – вот ступни и икры должно было свести судорогой. Играя в прошлом в баскетбол, я знала, что такое судороги мышц, и при этой мысли я затрепетала ещё сильнее. По мере того, как бетон под ногами намокал от пота, ступни скользили всё сильнее. То и дело мне приходилось подтягивать ноги вперёд, насколько позволяли верёвки, чтобы хоть как – то облегчить нагрузку на руки.

Руки давно уже утратили всякую чувствительность, и, напрягая все свои мышцы, я потихоньку захныкала. Я издавала один бесконечный, жалостливый, горестный звук, захлёбываясь слезами боли, когда наконец дверь в мою темницу распахнулась.

Сперва он ничего не сказал, и, наверное, с минуту наблюдал мои мучения, после чего наконец распутал верёвки, привязанные к столбу, – по – моему, тихонько хихикая при этом. Он потянул меня назад, и я наконец смогла выпрямиться на ногах и опустить руки. Избавленное от чудовищного напряжения тело снова затрясло, колени подламывались. Я по – прежнему не могла сесть, чтобы дать отдых ногам, но была рада даже такому облегчению. Я осознала, что до сих пор хныкаю, и оборвала себя, не желая доставлять ему лишнюю радость.

– Умница, Джен, – произнёс голос. – Неплохо для начала. Но имей в виду – это только начало, и я отдельно это подчёркиваю. Я сломаю тебя, и ты должна смириться с этим. Другого выхода у тебя просто нет. – От его будничного тона у меня снова мороз пошёл по коже. – Но сейчас уже поздно, и мне надо поспать. К сожалению, для тебя такой роскоши не предвидится. Я, например, люблю спать часов по десять, а ты? – Повесив голову, я не издала ни звука. – Впрочем, неважно, – пренебрежительно сказал он. – Пора укладываться.

На какое – то время он замолчал, и я слышала, как он ходит по комнате. Затем мою ночную рубашку задрали вверх, и я ощутила, как в мою прямую кишку погружается носик тюбика, выдавливая туда, по всей видимости, какую – то смазку. О нет, простонала я, только не это, пожалуйста! Затем туда втиснулся холод анальной пробки. Не такой большой, как у Грэма, но я всё равно дёрнулась и инстинктивно попыталась отстраниться. Мой бунт был тут же наказан – меня сильно ущипнули за левый сосок, и я взвизгнула заклеенным ртом.

– На твоём месте я бы вёл себя как следует, Джен, – резко сказал он. – Расслабься и впусти его, иначе затолкаю насильно.

Я вняла этому доводу, и вскоре мерзкая вещь заняла своё место. Затем настал черёд влагалища – он впервые покусился на эту территорию, и я, чувствуя себя особенно беззащитной, ощутила, как с очередной порцией смазки туда проскальзывает что – то вроде фаллоимитатора. На талии, под рубашкой, он застегнул какой – то пояс, пропустив между ног широкий ремень и также застегнув его за спиной. Кажется, мои затычки не собирались вынимать в самом ближайшем времени. Я поняла, что с пояса свисают некие тяжести – что – то вроде висячих замков, по одному над каждым бедром и ещё один на копчике. Тяжесть их металла холодила кожу. Я тревожно подумала, для чего нужны такие огромные замки и для чего накрывать их сверху ночной рубашкой.

Тем временем он снял верёвки с моих ножных браслетов, и я наконец смогла сдвинуть ноги, сняв жуткое напряжение с бёдер. Это было бы чудесно, если бы меня не терзало предчувствие очередного готовящегося для меня ужаса.

Меня провели вперёд на несколько шагов и усадили на край постели. Белья на нём не было – просто пеноматрас, с которого, судя по всему, даже не содрали защитную плёнку. Щелчок у моих лодыжек возвестил о том, что они скованы вместе.

– Вытяни руки, – последовал приказ.

Я подчинилась, вслепую выставив их перед собой и сложив запястья в некоем молитвенном жесте. Будь я религиознее, на данном этапе я давно уже перебрала бы немало молитв, но я понимала, что всё это без толку. Мои пальцы и кисти начала туго обматывать липкая лента, спускаясь к запястьям и обмотанной вокруг них верёвке. Теперь мои руки были зафиксированы в таком положении, будто я собиралась нырять в какой – то бассейн. Шевельнуть руками или пальцами под лентой было практически невозможно, и я вдруг осознала, до какой степени меня сейчас ограничат в движениях. Меня ждало что – то совсем непохожее на то, что я только что вынесла.

Затянув на моей шее верёвочную петлю, он нагнул мне голову так, что она едва не коснулась колен, после чего привязал свободный конец к моим скованным лодыжкам.

– Ну вот, Джен, ты почти совсем готова. Но перед тем, как упаковать тебя на ночь окончательно, я, пожалуй, дам тебе кое – какую пищу для размышлений. Сейчас я примотаю к твоей милой головке промышленные наушники – поэтому и говорю тебе сейчас всё это, ибо вскоре ты оглохнешь, ослепнешь и онемеешь. Внутри наушников – динамики, такие же, с которыми ты отправляешься на утреннюю пробежку. Да – да, я следил за тобой в это время. Почти как в плеере – с той лишь разницей, что слушать тебе почти ничего не придётся. Это только затем, чтобы ты не уснула. В этом тебе поможет и ещё кое – что. Как думаешь, что общего имеют между собой мебельные фургоны, продавцы подержанных машин, банкоматы, компьютеры и недвижимость? Я дам тебе время подумать над этой несложной задачкой. А завтра, может быть, помогу найти и ответ на неё.

Пока я пыталась осознать эти слова, он водрузил на меня наушники, после чего метрами липкой ленты зафиксировал их, обмотав мою голову сверху донизу и с боку на бок. Я ощутила, как вдоль спины под рубашкой он протянул тонкий шнур, в ходе этого слегка дёрнув мою голову вперёд. Новые мотки ленты, на этот раз вокруг талии, закрепили у меня на копчике что – то вроде клубка шнуров, который явно не собирались снимать ещё долго. Тут я ощутила ещё один шнур, шедший вдоль ремня между ног наверх, к талии, где его примотали рядом с плеером у меня на копчике. В страхе я всхлипнула и тут же испугалась собственного голоса – так громко он зазвучал, отрезанный от всех остальных шумов. В этот момент меня повалили на кровать и оставили наедине с моими мыслями.

Глава 6

Мне показалось, что я ощутила толчок от закрытой двери, но, лишённая слуха, я уже совсем по – другому воспринимала окружающее. Меня оставили одну, дабы я могла исследовать своё положение, лёжа на покрытом плёнкой матрасе. Довольно быстро я поняла, что моя новая поза была намного удобнее прежней, но и в ней, тем не менее, таились свои тонкости.

Первая проблема обнаружилась, когда я инстинктивно попыталась выпрямить ноги – лишь с тем, чтобы ощутить, как затягивается верёвка на горле. На мгновение я запаниковала, но узел был достаточно свободным, и едва я подтянула ноги обратно, как он снова расслабился. Верёвка уходила внутрь треугольника, образованного моими руками, и, хотя я и могла достать руками до горла, головы, кляпа, повязки и наушников, пальцы и кисти были замотаны так надёжно, что в этом не было ни малейшего смысла. Я не могла сделать руками абсолютно ничего, хоть и могла двигать ими в разные стороны. Это сразу же расстроило и рассердило меня. Я поверить не могла, что не могу даже пошевелить своими пальцами, но они были запечатаны так надёжно, будто находились под слоем бетона.

Далее я выяснила, зачем нужны были висячие замки на моём поясе. Вовсе не для того, чтобы к чему – то меня прикреплять. Они просто – напросто были слишком большими и громоздкими для того, чтобы я могла лежать на одном боку дольше пары минут. Лежать на спине я не могла вообще, учитывая верёвку "шея – лодыжки"; но, очевидно, Эш был человеком Методичным с большой буквы и предпочитал твёрдую уверенность в том, что его жертве не останется ни малейшей лазейки.

Я пыталась сделать что – нибудь с этим поясом, но со смотанными вместе пальцами не могла ничего, и все прочие попытки также не привели ни к чему. Я повалилась на кровать, разгорячённая собственными усилиями. Но замок на бедре неумолимо врезался мне в бок, и через какое – то время я с усилием поднялась на колени, будто мусульманин на молитве. Опять религия! Интересно, подумала я, есть ли Бог на самом деле, или разум подкидывает мне все эти сравнения просто так, чтобы лишний раз посмеяться. Да и какой Бог позволил бы такому случиться со мной? – думала я, не получая никакого ответа.