– Эх ты, Джен. Теперь – то ты понимаешь, сколько всего я могу с тобой сделать? – Он увещевал меня почти ласково, будто выговаривал домашнему животному, которое никак не могло понять, в чём провинилось. – Понимаешь, что я могу подвесить тебя здесь на целые сутки, заморить голодом? А?

– Д – да, с – сэр, – пробормотала я в ужасе, что вот – вот начнётся очередной сеанс пыток.

– Хорошо. Очень, очень хорошо. Ну что, ты усвоила свой первый урок?

– Д – да, сэр.

– Будешь делать всё что я прикажу, под страхом порки – такой же, как сегодня?

– Да, – прошептала я.

– Готова отвечать на мои вопросы?

– Да, сэр.

– Хорошо. Сколько у тебя банковских счетов, Джен?

– Что? – уставилась я на него. Я совершенно не ожидала такого вопроса и понятия не имела, к чему он клонит. В наказание за мой ответ последовала затрещина, от которой у меня зазвенело в ушах.

– Сколько у тебя банковских счетов?

– Простите, простите, простите, пожалуйста, не бейте меня! – воскликнула я, прикрываясь, как испуганное животное. – У меня их два... нет, три...

– Подробнее?

– Э – э... чековый счёт, кредитная карта и срочный вклад...

– Очень хорошо, Джен. – Он улыбнулся одними губами. – Мне это известно. Я просмотрел твои бумаги. Мне нужен только твой пин – код. Назови его.

– Я... э – э... 534496, – выдавила я без раздумий. Хотя, с учётом обстоятельств, вряд ли я могла поступить иначе.

– За – ме – чательно, Джен.

Кажется, он был по – настоящему доволен. Достав из заднего кармана блокнот, он записал туда номер, тогда как я в отчаянии повесила голову, и по моим щекам снова потекли слёзы.

– Ты так и не решила свою задачку, Джен? Про недвижимость, машины и банкоматы? Ладно, пожалею тебя на этот раз. Скажу тебе ответ. Общего у них то, что всё это находится в твоём владении. Помнишь, как мы обсуждали всякое по электронке? Ты даже не представляешь, сколько всего я о тебе знаю. Короче говоря, милая, тебя ждёт очень простая участь – ты перестанешь существовать. Исчезнешь. Я продам твой дом, твою машину, твою мебель, все твои пожитки, и заодно обчищу банковский счёт. Ты перестанешь существовать как личность. – Он помолчал, будто давая этим словам проникнуть мне в душу. – У тебя в этом мире не будет вообще ничего. Ни денег, ни одежды, ни кредитных карт, ни документов. Всё равно что тебя убили и похоронили.

Ощущая в животе холодный ком, я смотрела на него, не веря.

– А может, испытаешь ещё и это. Я пока не решил...

Глава 7

У меня было ещё много часов, чтобы поразмыслить над своим положением. Он снова оставил меня одну – на этот раз я стояла на полу, и запястья мои, скованные на уровне головы, держала свисающая с потолка цепь. Ноги мои раздвигала распорка.

Эта поза была ещё удобной, по сравнению с предыдущими. На глазах моих не было повязки, во рту не было кляпа, и в целях развлечения Эш повесил передо мной корзинку с едой, примерно в метре от меня на высоте плеч. Там было немного хлеба, фруктов и бутылка с водой. Конечно, Эш не мог допустить, чтобы мне жилось слишком легко. Показав мне содержимое корзинки, он ушёл и перед уходом выключил свет.

Я безумно хотела есть, но не могла дотянуться до корзинки. В конечном итоге я смогла лишь придвинуться к ней спиной и начать раскачивать её головой и плечами. В темноте корзинка качалась во всех возможных направлениях, ударяясь об меня случайным образом, пока я наконец не смогла за неё ухватиться. На то, чтобы достать оттуда содержимое и расправиться с ним, ушло около часа – до того я боялась уронить что – нибудь на пол и лишиться драгоценного питания. При этом иногда приходилось выпускать корзинку из рук, чтобы съесть фрукты или выпить воду.

На какое – то время я забыла обо всём, кроме этой корзинки, пока она наконец не опустела. Теперь я снова стояла неподвижно, в кромешной тьме. Думая про Эша, про его слова и про то, что мне пришлось вынести, я видела в его плане определённую методичность. Этот план приводил меня в ужас, хоть я и не знала всех подробностей. И к тому же он приводил меня в бешенство, за что я была ему даже благодарна. Наглость, с которой этот человек отнял у меня дом, машину и все мои вещи, хоть немного отвлекала меня от боли, терзавшей моё измочаленное тело. Меня переполняла смесь отчаяния и злости. Моё нынешнее положение, полученные побои – всё это было ничто по сравнению с тем, как мой дом и мои вещи подвергались разграблению. Да как он смеет!

Но по мере того, как шли часы моего наказания, оно действовало на меня всё сильнее. Я была измочалена с головы до ног, плети и стек исполосовали мою кожу во всех направлениях. Я ослабла от нехватки сна и мучительных поз, в которых мне пришлось пребывать. Нынешняя поза тоже понемногу оказывала своё действие – ноги, зафиксированные жёсткой распоркой, ослабели и начали дрожать. Я могла немного сгибать колени, чтобы дать ногам хоть какой – то отдых, но цепь надёжно держала запястья и не давала стать на колени как следует. Повиснуть же на цепи всем весом было бы совсем неприятно.

Я пыталась представить, как он будет продавать мою собственность. Думала о том, что со мной станет. Угнетающие мысли, одна мрачнее другой, плыли в моём мозгу без конца, размывая все ориентиры. В какой – то момент я, кажется, заснула и потеряла равновесие, так как проснулась от рывка на цепи. Боль во всём теле понемногу нарастала, а в ногах сделалась уже невыносимой – я отчаянно пыталась хоть как – то расслабить мышцы. Видимо, он снова включил отопление, так как от своих усилий я покрылась потом. Еда кончилась, всю воду я уже выпила. Мысли мои утратили всякую связность, и мной овладел бред с какими – то видениями, будто под воздействием вирусной болезни. К тому времени, как он вернулся, я, кажется, стонала и разговаривала сама с собой. Мышцы в ногах молили о пощаде, и как только он включил свет, снял с моих лодыжек чудовищную распорку и открепил мои скованные руки от цепи, я в слезах рухнула на пол.

Эш стоял рядом и смотрел, как я рыдаю на холодном бетоне.

– Мне нужно, чтобы ты поставила кое – где свою подпись, – отрывисто сказал он. – Подымайся, живо. – Он оттащил меня за руку к стулу, на котором лежали какие – то распечатки. Он поставил меня на колени рядом со стулом и втиснул в пальцы ручку. – Будь любезна, распишись вот здесь, на пунктирной линии... – Это был приказ, не просьба.

– Ч – что это? – пробормотала я, не в силах сфокусировать взгляд на строчках.

В ответ он хлестнул меня плёткой – семихвосткой прямо по голой спине – я даже не заметила, когда он успел её взять. Кожа там оказалась до того нежной и чувствительной, что я завопила от боли.

– Ещё? – злобно спросил он.

Я униженно замотала головой, морщась от обжигающей боли. Чувствуя над своей спиной руку с занесённой плетью, я торопливо расписалась везде, где нужно, ожидая нового удара. Его не последовало. Вместо этого голос сказал...

– Теперь проставь свои инициалы на следующих страницах, где отмечено крестиком.

С гнетущим чувством я повиновалась. Как только я расписалась на последней странице и положила ручку на стол, я увидела наверху слово "доверенность".

– Спасибо, Джен. Ты только что подписала доверенность в мою пользу на всё своё имущество. Не то чтобы это было очень важно, раз уж ты всё равно скоро умрёшь, но это немного упростит мне дело.

Он улыбнулся, и от самодовольного выражения его лица мороз пошёл у меня по коже. Затем он извлёк из кармана продолговатый конверт.

– Ну, и ещё один документ.

Он вскрыл конверт и извлёк оттуда бумаги. Это был плотный пергамент, сложенный пополам, и я поняла, что это очередная порция документов. Он положил его на стул рядом со мной.

– Распишись, где стоят крестики карандашом, – приказал он.

Я уставилась на слово "завещание", готическим шрифтом начертанное сверху. Я не могла поверить своим глазам. Два жестоких удара плетью по лопаткам привели меня в чувство, и я, в слезах, ухитрилась нацарапать в нужном месте нужную подпись. От застилавших глаза слёз я не могла прочесь документ, даже если бы у меня и было на это время. Несколько слезинок капнуло на бумагу.

Через минуту всё было кончено. Эш поднял меня на ноги, дёрнув за косу, и отволок меня на кровать, не слушая моих протестующих воплей. Несколькими движениями он сковал мне руки за спиной, после чего сковал и лодыжки. Отвернувшись, он пошёл к выходу, собирая по пути все бумаги. На пороге он остановился.

– Еда лежит тут, возле двери, – сказал он. – Расходуй бережно. Меня не будет какое – то время...

С этими словами свет погас и дверь неумолимо захлопнулась, щёлкнув напоследок хорошо смазанным замком. Мне почудилось, что где – то вдалеке я услышала хлопок автомобильной двери и рёв заведённого двигателя, но звукоизоляция была настолько полной, что сказать наверняка было невозможно.

Что я наделала?! Я только что подписала доверенность на этого подонка... Теперь он может продать всё, всё... и дом, и машину... всё, что у меня есть... Теперь всё стало ясно, как день. По крайней мере, я так думала... ибо думать у меня получалось неважно. Хоть я и оставалась связанной по рукам и ногам, но сейчас на них были кожаные браслеты – в них было значительно легче, и я была благодарна хотя бы за такое послабление. Я не знала, что он имел в виду под "меня не будет какое – то время", но мне было уже всё равно. От боли и от усталости мне хотелось лишь свернуться калачиком и тихо умереть. Лёжа на покрытом плёнкой матрасе, я постепенно уснула. Я выплакала все слёзы и уже физически не могла волноваться. Мне было плевать, что происходит за пределами этой комнаты и за пределами моего мирка, наполненного страданиями.