После того как Пирс сказал, что можно ожидать проблем от Питера, мать его, Дэвиса, я просто отпросился с завтрака, поднялся в свой номер и позвонил Молли.

Прежде чем она успела что-либо сказать, я сказал:

– Привет. Это я. Ты что-нибудь слышала о Питере?

Она явно не ожидала услышать мой голос.

– Крис! Который час на Гавайях? Нет, от Питера я ничего не слышала. Да и с чего бы?

– Прости. Сейчас семь утра, и Пирс только что сообщил, что говорил с Питером, который, судя по всему, сказал, что не собирается разводиться. Могу лишь предположить, что у него в рукаве есть какой-то юридический трюк. Ума не приложу, что еще он может планировать.

На том конце было долгое молчание, потом она сказала:

– Не думаю, что он сможет что-либо сделать. Он подписал все бумаги, судебная процедура – это просто формальность, и случится меньше чем через неделю. Думаю, мне следует поговорить со своим адвокатом, просто чтобы быть наготове. Но сделать это смогу лишь завтра, она уже ушла из офиса.

Теперь некоторое время помолчал я.

– Ну, единственное, что я могу придумать, – это что он намерен попросить тебя дать ему отсрочку.

– Для этого ему бы пришлось ко мне приехать, а он, слава богу, не приезжал. Единственный контакт, что был у нас с Ральфом за последние несколько дней, – это то, что Ральфу пришлось встретиться со Сьюзен в адвокатской конторе. Но он вообще о Питере не упоминал. Это было довольно тяжело, я не думаю, что она может понять, что с ней случилось, и она борется за то, чтобы этого не случилось, если это имеет смысл. Но я бы не подумала, что они говорили о Питере.

– Полагаю, другое объяснение – в том, что он играет в глупые игры разума. Он мог предположить, что, сказав Пирсу нечто подобное, тот передаст это мне.

– Это не в его стиле, но кто знает? Чем быстрее доберемся до следующей среды и все это останется позади, тем лучше.

Я сделал паузу на секунду-другую, похоже, больше сказать о Питере, мать его, Дэвисе нечего, поэтому я спросил:

– Ну, а ты как? – и наш разговор перешел в общую болтовню.

После того как мы попрощались, и я положил трубку, я задумался о том, что мне делать. Отношение и слова Молли успокоили все мои внутренние страхи по поводу нее, и я опять почувствовал уверенность насчет Питера. Подумал, что, возможно, мне стоит встретиться с ним лицом к лицу, продемонстрировать свою уверенность и то, что я не собираюсь прогибаться под его глупые интеллектуальные игры. Поэтому я написал Кэрол и попросил ее организовать встречу по проекту новых лабораторий на следующий вторник, за день до заседания суда по делу о разводе. А потом отправился на конференцию.

Во время перерыва на кофе Пирс спросил:

– Как там Молли?

Я улыбнулся.

– Очень хорошо. И она ничего не получала от Питера. Что бы он ни изображал, похоже, ничего у него пока не получилось. И кстати, я договорился с Кэрол о встрече по проекту новых лабораторий на следующий вторник. Думаю, ты получишь об этом письмо. – Я перестал помешивать кофе и посмотрел ему прямо в глаза. – И да, ты можешь прийти.

Он улыбнулся.

– Ни за что бы не пропустил это событие.

– Чего бы не пропустил? – как раз подошла Майра.

– Идеальное время. Во вторник Кэрол организует встречу для новых сотрудников Лабораторий. Надеюсь, и ты сможешь прийти, – ответил я.

Майра посмотрела на меня, потом на Пирса и поняла подтекст.

– Приду. Звучит заманчиво.

***

В пятницу утром я опять позвонил Молли, чтобы убедиться, что Питер не создал проблем. Но проблем не возникло, Молли поговорила со своим адвокатом, которая затем проконсультировалась с адвокатом Питера, с делом о разводе все в порядке, идет без заминок. Поэтому мы с Молли решили, что Питер просто решил немного развлечься за наш счет.

В пятницу меня вызвали на встречу со Стариком. Я не совсем понимал, о чем он хочет поговорить, похоже, просто подталкивал меня к разговору, что, вероятно, имело определенную цель. Итак, я рассказал о реструктуризации правления компании «Фрэнкс». О том, что буду работать над возрождением производства и клиентского обслуживания, и о том, что хочу ввести в Совет директоров Пирса Макбейна. Эта часть ему понравилась, он встречался с Пирсом и был им впечатлен, так что, просто благословил эту идею. В остальном он лишь посоветовал мне привлечь в компанию новую кровь на руководящем уровне, даже в качестве моего заместителя. Он спрашивал о Стивене Хоббсе, с которым тоже встречался, но насчет Стивена как кандидата в члены Совета директоров я дал отрицательный ответ. Сказал, что хочу оставить его главой подразделения в Эксетере, где он счастлив и хорош, но для высших должностей не годится.

Когда мы вернулись в Хитроу с красными и слезящимися от усталости глазами, меня ждала Молли. Она стояла и болтала с Жанетт, ожидавшей Пирса. Я знал, что Пирс и Жанетт отправляются навестить Фрейзера с невесткой, но был удивлен, увидев Молли.

– Привет, – сказал я, обнимая и целуя ее. – Вот так сюрприз.

– Захотелось тебя встретить. Я скучала, – еще одним поцелуем ответила она.

– Так у нас теперь две машины?

– Нет. Я приехала на поезде в Рединг и села на автобус. Так что, машина всего лишь одна.

Когда мы забрали мою машину со стоянки, а на это ушло, похоже, полжизни, она сказала:

– Я ничего не видела и ничего не слышала о Питере. – И я понял, почему она приехала на встречу со мной: стресс от того, что он может сделать, стал для нее слишком силен. Поэтому я сказал, что договорился встретиться с ним во вторник, чтобы узнать, не даст ли он какой-нибудь подсказки о своих планах.

Так мы ничего и не слышали от Питера вплоть до четырех часов вторника, когда собрались в большом конференц-зале в «Эбби Марстон» на совещание по планированию. Я разговаривал с Кэрол, которую взял с собой, чтобы вести протокол, когда вошел он и заговорил с Шэрон Бут. Он на секунду остановился, наши взгляды встретились, но никто из нас ничего не сказал, и мы разорвали контакт, только когда Кэрол подтолкнула меня локтем, чтобы спросить, не принести ли чаю или кофе.

Сама встреча прошла очень хорошо. Пирс и его команда предъявляли огромные требования к лабораториям, чтобы те были самыми роскошными в мире, но едва я поставил это под сомнение и направил мысли в русло более реалистичных ожиданий, как заседание прошло очень продуктивно. Когда сессия закончилась и все разбились по маленьким группам, переговариваясь между собой, я заметил, что Питер не сводит с меня глаз.

– Мистер Дэвис. Ждешь меня?

– Думаю, ты догадываешься, по какому поводу.

– Молли. И что насчет нее?

– Она здорова? Я о ней беспокоюсь. – И, честно говоря, он и впрямь выглядел обеспокоенным.

– Ну, в этом нет необходимости. И да, с ней все в порядке. У нее был отпуск – пара недель на Майорке, и вернулась она очень подтянутой и загорелой.

Он сделал паузу, прежде чем задать, как я подозреваю, более важный для него вопрос:

– Ты знаешь, что случится завтра. Что собираешься делать после этого?

– Думаю, мы будем продолжать встречаться и общаться. Сейчас мы – по-настоящему хорошие друзья. Но кто знает, что ждет нас в будущем.

– Никто, – задумчиво ответил он, как будто на самом деле обдумывал мое мудрое философское высказывание. А затем, после продолжительной паузы, сказал:

– С завтрашнего дня она обретет свободу. Это – начало всей ее жизни. И она заслуживает счастья и безопасности.

Было ли это шифровкой? Просит ли он меня жениться на ней? Каким-то образом передает ее мне?

Я посмотрел ему прямо в глаза.

– Наконец-то мы можем договориться. Ей нужно разобраться с прошлым, чтобы двигаться к своему будущему и чему-то лучшему. И, как ты говоришь, завтрашний день – начало этого пути. Хотя, полагаю, по-настоящему это начнется лишь после окончательного решения суда.

– Да. Как ты говоришь, эти последние несколько недель дадут ей возможность оглянуться назад и посмотреть вперед, с позиции обретения свободы.

И как в прошлый раз, когда я решил, что он собирается смириться со своей новой жизнью, что оказалось совершенно ложным впечатлением, он протянул руку. Как и тогда, я ее пожал.

После его ухода я направился к своей машине, и меня окликнул Пирс, когда я шел мимо открытой двери в его кабинет.

Я вошел и встал перед его столом.

– Думаю, все прошло хорошо, как только я убедил тебя в том, что нам не надо проектировать исследовательские лаборатории в стиле люкс.

– Ты не можете винить нас за то, что мы пытались. Так, чего же хотел Питер? Я видел, как он топтался на месте в ожидании тебя, я полагаю.

Я пожал плечами.

– Не знаю. Иногда мне кажется, что он говорит шифровками. Но он не сказал, что на завтра у него есть какие-то юридические штучки в рукаве. Но, думаю, завтра к этому времени мы уже будем знать наверняка. Он взял выходной?

– Насколько знаю, нет. А я бы знал. Молли собирается в суд?

– Нет. Решила этого не делать. По ее мнению, это – лишь необходимый бюрократический процесс.

– Что ж, передавай ей привет от меня и Жанетт. – Он улыбнулся, и наши глаза на мгновение встретились.

– Спасибо, передам, – и я отправился к Кэрол, ждавшей меня у машины.

Не думаю, что мы успели выехать за пределы «Эбби Марстон», когда Кэрол сказала:

– Эта серия была короткой.

– Да, не так ли? – как можно нейтральнее ответил я, но лишь для того, чтобы подразнить ее. После этого мы болтали о Питере, мать его, Дэвисе, и о том, какие у него есть варианты на следующий день. Но не смогли придумать ничего особенно тревожного или драматичного.

В тот вечер ко мне в квартиру пришла Молли. Она была напряжена и нервничала, но старалась этого не показывать. Не знаю, пыталась ли она защитить меня от того стресса, который испытывала сама, подойдя к финальной точке вычеркивания из своей жизни Питера, но я решил это прояснить.

– Почему бы тебе не рассказать о самом счастливом воспоминании о вашем браке? Ты говорила, что эти отношения были не такими уж и плохими. Если начнешь вспоминать хорошие моменты, это может помочь.

Она слабо улыбнулась и пожала плечами.

– Не знаю, что было лучше всего, но не с Питером. Бывали счастливые моменты, но обычно их обеспечивали Джейми или Бен. Мы хорошо проводили с ними отпуска, но Питер не был важен, он просто был рядом, и я с ним ладила. – Она посмотрела на меня и улыбнулась чуть теплее. – Но ты прав, я должна думать о хороших моментах. У меня вошло в привычку думать, что без тебя, без нашей семьи все было ужасно, и я лишь сожалею об этом. И я рада, что Питер, кажется, стал лучше относиться к этому, как только ты рассказал ему кое-что о жизни. Он не заставил меня ненавидеть себя. Спасибо, – и она меня поцеловала.

***

В среду около четырех часов позвонила Молли и сообщила, что получила от своего адвоката известие о том, что прошение о разводе удовлетворено, и никаких осложнений со стороны Питера не возникло. Мы оба с облегчением вздохнули, и я пригласил ее на ужин.

Когда мы встретились, она выглядела слегка встревоженной.

– В чем дело? – спросил я.

Она сделала паузу и посмотрела на меня, прямо в глаза.

– Лучше сказать тебе, хотя я и не знаю, что это значит. Я получила от Питера СМС. Что это – худший день в его жизни, но он надеется, что теперь мы оба сможем двигаться вперед.

Я задумался над этим.

– Он – мастер двусмысленных комментариев, не так ли?

– Я предпочла понять это так, что речь идет о движении вперед по отдельности, а не вместе, – и она слабо улыбнулась.

Я улыбнулся.

– Давай отдадим ему должное, если только не будет доказательств, что мы ошибаемся.

После этого мы пошли в хороший, но не особо выдающийся, ресторан. Когда сели за стол, она осторожно сняла обручальное кольцо.

– Я настаивала на том, чтобы носить твое кольцо вплоть до получения окончательного решения суда о разводе, но носить это больше не хочу, – и она бросила его в свою маленькую сумочку.

После ужина мы вернулись ко мне и занялись любовью, и это было как-то по-другому, менее интенсивно, но более приятно.

Но в три часа следующего дня, в четверг, Молли позвонила мне, и я бодро ответил:

– Это входит в привычку. Ты звонишь мне на работу.

Но едва она произнесла первую фразу, как я понял, что что-то не так.

– Я только что получила от Питера огромный букет цветов и открытку с надписью: «Я тебя люблю».

Это встревожило меня не меньше чем ее, но я решил успокоить ее страхи:

– Возможно, это – не более чем романтический последний жест.

Тогда бы он написал: «Спасибо за чудесные воспоминания» или что-то в этом роде. Но не стал бы признаваться в любви в настоящем времени.

– Просто неудачный выбор слов. Послушай, букет цветов не причинит вреда. Поставь их в вазу и не обращай внимания. Если он попытается сделать что-то еще, дай знать. И еще до завтрака в пятницу утром она сообщила:

– Он опять передал письмо. Сегодня утром оно ждало на половике.

– Что в нем?

– Что теперь он дал мне свободу, я могу вспомнить, каким хорошим был наш брак, и вернуться к нему. Что он хочет поговорить, и что у нас есть время до окончательного решения суда, чтобы спасти прекрасный брак.

Она сделала паузу, видимо, ожидая моей реакции, но после добавила:

– И что, конечно, он меня любит.

Я помолчал, думая, что хотел бы предложить ей сказать ему, чтобы он отвалил, но это, вероятно, было бы с моей стороны немного бесчувственно.

– И что ты чувствуешь?

– Жалость к нему, я надеялась, что жизнь у него наладилась. Злость, что он пытается это сделать после стольких месяцев. И легкую растерянность. Я не хочу причинять ему еще большую боль, но на самом деле просто хочу, чтобы он ушел.

Я чуть было не предложил самому позвонить ему и сказать, чтобы он отвалил, но не стал. Это – проблема Молли, а не меня.

– Почему бы не послать ему короткую записку, поблагодарить за цветы и сказать, что говорить бессмысленно? Если напишешь ее сегодня, то сможешь вложить в его дверь до того, как он вернется с работы вечером. Он все еще живет в вашем старом доме?

– Да. Его выставили на продажу, но пока он не продан. Вообще-то, неплохая идея. Ответить на письмо письмом. Я над этим подумаю.

– И помни, сегодня вечером мы собираемся смотреть фильм. Не позволяй ему помешать нам.

– Нет. К тому времени, как ты придешь с работы, я буду у тебя.

Она сделала паузу, и я уже собирался попрощаться, как она добавила:

– Да, кстати, предупреждаю сразу: завтра Бен хочет покататься с тобой на велосипедах.

– Скажи, что я не против. Мне нравится это занятие.

Наступила пауза, прежде чем Молли ответила очень нежным голосом:

– Крис, прости, что Питер каким-то образом вернулся. Я люблю тебя, и спасибо, что ты терпеливо относишься к нему.

– Эй, если у нас что-то и есть, чтобы решать проблемы, так это дружба. И я люблю тебя.

Мы оставили все как есть, и я, закончив завтрак, отправился на работу. Наверное, я выглядел обеспокоенным, поскольку Кэрол спросила, что меня беспокоит?

– Как думаешь, что или кто? Питер, похоже, вбил себе в голову, что, позволив Молли получить одобренное прошение о разводе, она каким-то образом избавится от обязанности быть замужем за ним, но поймет, что теряет… Или что-то в этом роде. В любом случае, пока что это – цветы и письма любви.

– Как я уже говорила, дерьмо случается.

– Конечно, случается, – сказал я и отпил кофе.

***

Вечерний фильм был очень хорошим, и, конечно, отвлек меня от личных проблем. Я спросил Молли, не писала ли она Питеру, и она сказала, что купила чистую поздравительную открытку и написала на ней, как я и предлагал: «спасибо за цветы, но встречаться смысла нет, отношения закончились». Когда я уточнил, она добавила, что решила использовать именно поздравительную открытку, потому что та показалась ей менее личной, чем записка, написанная от руки.

После фильма мы перекусили макаронами и выпили по бокалу вина, а затем отправились ко мне ночевать. По дороге я достал свой телефон, чтобы включить его, так как на время фильма мы его отключили.

– Хорошая идея, – сказала Молли, доставая свой телефон. – У меня голосовое сообщение. О, это от Питера.

Несколько минут она сидела с телефоном, прижатым к уху, и слушала. Затем закрыла телефон и убрала его. Я подождал.

– Похоже, он выпил пару рюмок, и, судя по голосу, был близок к слезам. Отчаянно хочет со мной увидеться. Поговорить.

– Не обращай внимания. Это – по-настоящему лучший способ донести свою мысль, – сказал я. Но, оглянувшись, увидел, что она и впрямь несчастна.

В тот вечер мы занимались любовью, но не думаю, что она на самом деле была со мной. Просто уступала моим желаниям. А в субботу утром она выглядела нервной. Иногда говорила так, словно собирается остаться со мной на весь день, а иногда заявляла, что должна вернуться в дом Ральфа. Я догадывался, что она хотела быть со мной, чтобы поддержать и обезопасить себя, но ей требовалось вернуться к Джейми и Бену и, возможно, проверить, не оставил ли Питер еще каких-нибудь сообщений.

Мы были на кухне, просто разговаривали о предстоящем дне, я сказал, что мы сделаем что-нибудь всей семьей, и Бену придется отказаться от велосипедной прогулки, когда у нее в сумочке зазвонил телефон.

Она достала его, посмотрела на экран, и ее лицо побелело.

– Да? – нервно ответила она.

После этого я слышал половину диалога. Мне показалось, что Молли была довольно категорична, и я подумал, что Питер поймет, о чем идет речь. Но похоже, он не понимал. В конце концов, меня осенило, что я не должен это слушать, это – спор между мужем и женой… или я полагал, что они ими являются, пока развод не оформлен окончательно. Поэтому я вышел из комнаты.

Через пять минут Молли пришла за мной. Я обнял ее, она выглядела измученной.

– Почему ты ушел?

– Мне показалось, что я подслушиваю частный разговор.

– Так и есть, но у меня от тебя секретов нет. Пожалуйста, Крис, я знаю, что это причиняет тебе боль, Питер так вмешивается, но я не хочу причинять ему больше боли, чем необходимо, прости.

– Я просто хочу, чтобы он исчез из нашей жизни, из твоей жизни, ему в ней не место, – вздохнул я и обнял ее. – Что он говорит?

– Что ему жаль, что он позвонил вчера вечером. Очевидно, он чувствовал себя ужасно одиноким. Я сказала, что и мне очень жаль, но я ничего не могу поделать. Потом он сказал, что хочет встретиться со мной, поговорить о том, что у нас было, и тут у меня потекли слезы. Он и впрямь пытался задеть мои сердечные струны.

– Задел?

– Немного. В Питере сидит маленький мальчик, и теперь его обидели. И чувствую, что обидела его я.

– Но ты же не собираешься с ним встречаться?

– Именно из-за этого на самом деле и был спор. Я все время говорила: «нет, в этом нет смысла». А он приводил все причины, которые только мог придумать, почему мы должны это сделать. Ему больно, Крис. Я знаю, что не должна была выходить за него замуж, но он четыре года пытался быть хорошим мужем, а теперь ему больно.

Это меня слегка разозлило.

– Ему больно из-за последствий его собственного аморального поступка. Если бы он не пытался подцепить замужнюю женщину, ничего бы этого не было. Не хочешь обжечься – не играй с огнем. Он играл с огнем, играл со своими эмоциями. В то время он не осознавал, что делает это, но это было так. И теперь у него ожег, и он причиняет ему боль.

Она долго смотрела на меня, прежде чем сказать:

– Он затронул один аспект, о котором я не подумала. По его словам, его мучает чувство вины за то, что он отчасти виноват в разводе Ральфа со Сьюзен. Это была единственная возможная причина для встречи, которую я услышала. Хочет узнать, нет ли способа исправить ситуацию.

– Ты ему веришь?

– Не могу сказать, не думаю, что он особенно любил Сьюзен, думаю, он просто с удовольствием работал с ней ради общей цели. Когда мы были женаты, он не проявлял особой заботы ни о Сьюзен, ни о Ральфе. Но если я встречусь с ним, то смогу узнать немного больше о том, что он делал по указаниям Сьюзен или что делала она по его указаниям. Может, я даже смогу понять, как они мной манипулировали.

Я задумался. Мне показалось, что где-то здесь есть весомый аргумент.

– Хорошо, – ответил я и предложил. – Почему бы не сказать ему, что как-нибудь после развода мы можем встретиться? Дополнительное время и окончательность этого позволят как следует обсудить, что же на самом деле случилось тогда. И еще останется время на то, чтобы спасти брак Ральфа и Сьюзен, если это будет уместно. Но это разоблачит его блеф.

Она посмотрела на меня и улыбнулась.

– Хорошая идея. Позвоню ему через минуту. Скажу, что не хочу ничего делать с нашим разводом, который должен быть завершен. Но после этого мы сможем встретиться и поговорить обо всем, что случилось, как следует поразмыслив. И если это покажет, что Ральф все неправильно понял, то у них со Сьюзен появится повод для примирения.

Она сделала паузу, а затем добавила:

– Но не думаю, что это что-либо изменит. Думаю, у Ральфа есть иные причины. Я прихожу к выводу, что он никогда не был столь счастлив, и этот роман – лишь последняя капля.

Я кивнул.

– Тоже так думаю. Ты же знаешь, что Бренда и Дерек сказали, что Сьюзен никогда по-настоящему его не любила. Думаю, сейчас они оба это поняли. В каком-то смысле, несмотря на напряжение, вызванное разводом, он кажется счастливее, чем раньше. Как бы то ни было, почему бы тебе не позвонить Питеру и не сказать о том, что случится. Сделай это прямо сейчас, покончи с этим.

И она так и сделала, все это время держа меня за руку. Ему это явно не понравилось, и он не поддержал ее идею встретиться после окончательного развода. С его точки зрения, все ужасно срочно. Но Молли держалась стойко и даже просто перебила его, чтобы завершить разговор, когда он стал повторяться.

В конце я ее поздравил:

– Молодец, – и поцеловал.

Мы провели вместе всю субботу, а в воскресенье я зашел к Ральфу домой, и мы все пошли обедать. Воспользовались машиной Ральфа, усевшись впятером, а когда вернулись к дому, в своем BMW, припаркованном на другой стороне дороги сидел Питер. Когда мы подъехали, Питер вышел из машины, но как только из машины Ральфа вышел я, опять сел в свою. Я сказал Ральфу, чтобы тот всех забирал, а сам пошел по направлению к Питеру. Я услышал, как он завел двигатель, но при этом опустил стекло, повернулся и посмотрел на меня.

Как только я оказался достаточно близко, он сказал:

– Я приехал поговорить с женой. Вижу, сейчас неподходящее время. Но я с ней поговорю.

Прежде чем я успел ответить, он просто включил передачу и тронулся.

Черт!

Я повернул обратно к дому, где оставался до тех пор, пока мальчики не легли спать, на случай, если Питер вернется, но он не вернулся.

***

В понедельник Кэрол посмотрела на меня и просто спросила:

– Дерьмо все еще продолжает случаться?

– Ага. Телефонные звонки и в пятницу вечером, и в субботу утром, плюс вчера он сидел в машине возле дома, просто ждал своего шанса, – мрачно улыбнулся я.

– Это – практически преследование. Бедная Молли. Неужели он не понимает, что все кончено?

– До преследования еще далеко, но у этого есть все признаки. Нет ли у меня шанса попасть сегодня в аббатство? Я все равно хочу увидеться с Пирсом, мне нужен официальный разговор без протокола.

Кэрол улыбнулась.

– Интересное предложение. Хотите, поеду с вами и буду вести протокол, чтобы потом его уничтожить?

Теперь рассмеялся я.

– Нет. Я хочу предложить ему вступить в Совет директоров. Что думаешь?

Кэрол кивнула.

– Я думаю, он – самый подходящий. Но это не решит проблему более молодого, менее насыщенного мужчинами Совета.

– Нет, не решит. Но это – не повод не повышать хорошего человека. Это лишь сделает проблему чуть более актуальной. На данный момент моя единственная надежда – Аннет Морган. Может быть, мне стоит попробовать повысичить роль Тима Джонсона и посмотреть, что из этого выйдет.

Примерно через полчаса Кэрол сообщила, что я обедаю с Пирсом в ресторане «Джордж» в Марстоне, и только от меня зависит, поеду ли в аббатство.

Я решил не ехать в «Эбби» по крайней мере до тех пор, пока не поговорю с Пирсом. Неприличная конфронтация между мной и Питером посреди офиса по поводу личных дел не пойдет на пользу.

Пирс ждал меня в баре, но я сразу же провел его наверх, в столовую. Мы ограничились любезностями, пока не сделали заказ.

– Могу я предположить, что речь пойдет о том, что Питер создает проблемы? Последние несколько дней он пребывает в радостном настроении, как будто готов к бою.

– Вообще-то, ошибаешься. Да, Питер создает проблемы, он на льду, который с каждым его шагом становится все тоньше, но видеть тебя я хотел не из-за этого. – Я сделал паузу, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. – Я хотел узнать, не согласишься ли ты присоединиться к Совету, если я попрошу?

– В качестве?

– Директора по исследованиям.

Я ожидал счастливой улыбки и энтузиазма. А получил задумчивость.

После значительной паузы, во время которой нам принесли еду, Пирс посмотрел на меня.

– Хорошо. Думаю, я должен это сделать. Несколько лет назад Анри уже предлагал мне это, и тогда я отказался. В то время я думал, что мне лучше не вмешиваться в коммерческую сторону компании, но, выслушав планы ITI по развитию рынка здравоохранения, я решил, что должен отметить исследования и наш истинный интерес к рынку, к медицине. Так что, большое спасибо, Крис. С удовольствием приму это предложение, если оно поступит, – и он, наконец, улыбнулся.

– Мне нужно разобраться с процедурами в головном офисе, но уверен, что смогу сделать это в ближайшие недели. На Гавайях ты произвел очень хорошее впечатление.

После этого мы до конца обеда говорили о проблемах компании. И уже перешли к кофе, когда Пирс спросил:

– Так, что же делает Питер, чтобы ходить по тонкому льду?

Я рассказал обо всем, что случилось после одобрения ходатайства на развод, и мы заговорили о том, что Питер планировал эту кампанию по возвращению Молли, должно быть, несколько недель или месяцев.

– Единственная проблема, с которой я сталкивался в работе с Питером, – это то, что он не знает, когда пора сдаваться. В этом у нас были единственные настоящие разногласия по поводу его работы. Как исследователи, мы считаем, что ответ где-то там. Мы придумываем эксперимент, проверяем наши теории. Если нам очень повезет, – все сработает с первого раза, в противном случае мы что-то корректируем и пробуем опять, и опять, и опять. Но наступает момент, когда нам приходится сдаться… – Он улыбнулся. – Обычно потому, что у нас заканчиваются деньги.

– Но Питер не сдается никогда? – спросил я.

Пирс слегка улыбнулся и кивнул.

– Именно. Вот тогда-то мне и приходится отдавать ему прямой приказ, обычно в письменном виде.

Я откинулся назад.

– Ральф, отец Молли, говорит, что считает Молли первой и единственной любовью Питера. Если у него такой уровень приверженности, как ты говоришь, и он сосредоточил ее на своей единственной любви, то, полагаю, он становится одержимым.

Пирс посмотрел на меня и спросил:

– Хочешь, чтобы я сказал пару слов?

– Нет. Это будет выглядеть так, будто это стало официальным делом компании. А это – не дело компании. Думаю, если он и впрямь создаст проблемы, это может стать таковым, если Молли придется наложить на него судебный запрет или если она заявит в полицию о преследовании с его стороны, если дело примет такой оборот. Ну, тогда, думаю, компания сможет проявить официальный интерес. Мы не любим, когда наши руководители ввязываются в подобные проблемы.

Я вздохнул.

– Наверное, надо пресечь это в зародыше, но как – одному Богу известно.

– Лучше ты, чем я, – заметил Пирс.

– Полагаю, время не стоит на месте. Сегодня он у себя?

– Нет, он – на семинаре в Лондоне. Возможно, вернется завтра поздно вечером, в зависимости от того, во сколько тот закончится.

– Думаю, я должен быть благодарен за эту передышку, – сказал я довольно мрачно, но потом просветлел лицом. – Когда все это закончится, вы с Жанетт должны будет поужинать со мной и Молли.

Пирс рассмеялся.

– Толковая мысль… Мы с Жанетт говорили об этом вчера вечером. И с удовольствием, но только когда придет время.

Я оставил его и вернулся в свой кабинет.

***

На следующий день, вернувшись домой, я обнаружил Молли у себя. Она была на кухне и, похоже, уже допивала второй бокал вина, если прикинуть, сколько еще осталось в бутылке. Выглядела бледной и злой.

Я обнял ее и поцеловал в знак приветствия, но когда отпустил свои руки, она молча прижалась ко мне.

– В чем дело? Нет, не говори, Питер?

– Ты все понял. Сегодня днем, когда я забирала мальчиков, он ждал меня возле школы. Я увидела его, едва подъехав, и осталась в машине с поднятыми окнами, а он подошел, начал стучать в окно и кричать, что хочет со мной поговорить, что я – его жена и должна с ним поговорить. Все смотрели, это было ужасно.

– И что ты сделала?

– Слегка приспустила стекло и сказала, что не буду с ним разговаривать, что в этом нет смысла. Я предложила поговорить через несколько недель, но не раньше. Но он все продолжал и продолжал. Я чувствовала себя в машине как в ловушке. И тут случайно нажала на кнопку клаксона, как раз посреди одной из его тирад о том, что я должна его выслушать, что должна вспомнить все хорошие времена и не разбрасываться ими вот так. Звук клаксона сбил его с мысли и заставил всех еще больше пялиться, он это понял, и ему не понравилось. Поэтому, когда он замолчал, я сказала, что не собираюсь разговаривать, а потом жала на клаксон каждый раз, когда он начинал говорить. Слава богу, вышли мальчики, увидели меня и машину, подошли и сели на задние сиденья. Тогда Питер сдался, и я уехала.

– Честно говоря, звучит довольно забавно. Ты нажимала на клаксон каждый раз, когда он открывал рот. – Потом я понял, что сейчас не время для шуток. – Нам придется подумать о том, чтобы получить судебный запрет, чтобы его остановить. Не могу придумать, что еще можно сделать. Первым делом утром я поговорю с адвокатом.

В этот момент зазвонил ее телефон. Она достала его и посмотрела на экран, а затем – на меня.

– Это он.

Я взял его из ее рук, не спрашивая разрешения, и нажал на кнопку ответа.

– Питер, полагаю, ты хочешь поговорить с Молли. Что ж… – и тут он отключился.

Я глотнул вина.

– Это – преследование, – сказал я.

– Может, мне просто нужно с ним встретиться. Пусть он выскажется, и тогда, возможно, все закончится. – Она говорила нерешительно и неохотно. – Не хочу привлекать к этому юристов. Четыре года он был моим мужем, я причинила ему достаточно боли, не хочу причинять ее еще больше.

Она сделала паузу и долила себе вина.

– Думаю, именно поэтому я боюсь с ним встречаться; мне кажется, что придется наговорить ужасных слов, чтобы его убедить.

– Так скажи их. Скажешь, что не любишь его, и боль будет неизбежна, – твердо сказал я, но потом смягчился. – Послушай, давай сделаем это на наших условиях и на нашей территории. Как насчет того, чтобы я вызвал его к нам в себе в кабинет в четверг вечером? Я буду там, но все решать будешь ты. Это значит, что ты должна будешь дать ему высказаться, что бы там ни было, а потом сказать все необходимое, чтобы он поверил, что все кончено. В противном случае все, так или иначе, закончится адвокатами или полицией.

Теперь она действительно выглядела сомневающейся.

– Не знаю, Крис. Вполне вероятно, что он либо просто уйдет, либо наговорит тебе ужасных слов. А ты их не заслуживаешь.

– Я также не заслуживаю, чтобы он превращал жизнь моей девушки в кошмар. Давай завтра утром я проверю свое расписание, и тогда ты сможешь принять решение.

Между нами повисло молчание. Было очевидно, что Молли не в восторге от моего предложения, и на мгновение я задумался, не было ли между ней и Питером чего-то большего, о чем она мне не говорила. Внезапно я почувствовал себя очень неуверенно. Но ничего не оставалось, кроме как довести дело до конца.

– Молли, какой выход видишь ты? Так продолжаться больше не может. С прошлого четверга он связывается с тобой каждый день. Думаю, в конце концов он сдастся, но будет ли это до того, как он разрушит твою жизнь и, возможно, разрушит наши отношения. Возможно, именно этого он и хочет. Не дай ему победить, пожалуйста.

– Я уверена, что он хочет разрушить наши отношения. Ты даже не представляешь, насколько страстно он тебя ненавидит. Но я тебя люблю и не хочу, чтобы тебе было больно. – Она сделала паузу, а затем разрыдалась. – О Боже! Какой ужас. Мне очень жаль, мне так жаль… – Ее слова терялись в рыданиях.

Я держал ее в объятиях, пока слезы не утихли. Затем спросил:

– Чего ты боишься на самом деле? Может, есть какой-то аспект всего этого, о котором ты мне не рассказывала?

Она посмотрела на меня.

– Ты прав, я боюсь. Но чего боюсь, сама не знаю. Встречи лицом к лицу? Необходимости позволить ненависти править миром? Не хочу, чтобы мне пришлось его возненавидеть.

Я посмотрел на нее и поцеловал.

– Давай поедим. Что ты планировала? Или сходим куда-нибудь?

– Я собиралась купить кое-что, но не успела.

– Понятно. Один разговор с Питером, и я забыт, – сказал я с подчеркнутым унынием. Мой юмор был встречен взглядом ужаса. Сейчас было не время для шуток. Я вздохнул. – Пойдем куда-нибудь.

Мы пошли в милый испанский ресторанчик в Клифтоне, держась за руки, но Молли была тихой до немоты. И ее молчание начинало меня раздражать.

Перед тем как мы вошли в дверь ресторана, я заметил:

– Я начинаю верить, что не шутил, что меня забыли. Очевидно, что этот ублюдок Питер – все, о чем ты можешь думать. Он разрушил мою жизнь больше, чем ты можешь себе представить, а я должен проявлять доброту и терпимость, когда он опять это затеял. Ты говоришь, что любишь меня… как жаль, что не можешь этого показать.

Она пристально посмотрела на меня.

– Я это показываю. Я панически боюсь того, что хочет сделать Питер. Я думала об этом, и мне кажется, что я загнала его в угол. Он любит меня, он одержим. Раньше я считала, что он просто очень меня любит, но теперь мне кажется, что более уместное слово – одержимость. Я загнала его в угол, и он будет бороться. И я знаю, что у него злой язык, когда его провоцируют.

Мы остановились и посмотрели друг на друга.

– Не думаю, что кто-то из нас сейчас очень голоден.

Она слегка улыбнулась.

– Я знаю, что не голодна. Но давай пройдемся, мне нравится на свежем воздухе.

И мы зашагали по направлению обратно к моей квартире, но потом прошли мимо дорожки к ней и вышли к большому подвесному мосту. На полпути к нему мы остановились и посмотрели на реку Эйвон далеко внизу. Закончился прилив, и река стала похожа на грязный ручей в середине своего русла, хотя на самом деле это все еще была великая река.

– Ну же, Молли, скажи мне хотя бы, о чем ты думаешь.

– Я думаю о том, что не вижу способа пройти через это, не причинив еще больше боли и не наговорив ужасных вещей.

Она повернулась ко мне.

– Я люблю тебя, Крис. Ты должен мне верить. Прости, что все так обернулось. – Она вздохнула. – Может быть, он уйдет, если мы продержимся до окончательного решения о разводе.

– Если ты согласна с тем, что боль должна стать сильнее, то почему бы не принять мое предложение встретиться с ним лицом к лицу?

Она заколебалась.

– Потому что я боюсь того, что он может сказать. Уверена, что он будет с тобой очень груб, если, конечно, вообще придет. Он ведь может просто отказаться видеться со мной в твоем присутствии. Но думаю, что он также вывалит на меня всю мою ложь, все те случаи, когда я позволяла ему верить, будто люблю его, что я ему предана, что забыла тебя.

– Ну, я предполагал, что ты говорила ему, что любишь. Не могу себе представить, чтобы ты вышла за него замуж, не говоря этого. – Я сделал паузу и задал вопрос, ответа на который боялся. – Так ты его любила?

– Нет. Любовь к тебе означает, что я знаю, что такое любовь. Он мне нравился, я его уважала, считала красивым, сексуальным, обаятельным, добрым, заботливым, умным и еще много в чем хорошим. Но никогда не любила. Как уже говорила, долгое время у меня было две мысли: «что я должна его любить», «что он должен быть для меня чем-то особенным, раз уж я сделала то, что сделала». И что я на самом деле хотела, так старалась его любить. Были моменты, когда я чувствовала к нему привязанность, даже глубокую привязанность. Но нет, я никогда его не любила.

С молчаливого согласия мы поцеловались, а затем начали прогуливаться по направлению к моей квартире, я обнимал ее, а ее голова прижималась к моему плечу.

Пока шли, она начала снова:

– Я помню то время, когда поняла, что не люблю и никогда не полюблю его, что во мне этого просто нет. На корпоративе в «Эбби»… там были Пирс и Жанетт, не помню, по какому поводу. Но я стояла с группой людей и разговаривала, и тут в комнату вошел Питер и начал разговаривать с другой группой. Я сознательно подумала: вот мой муж, я должна к нему подойти. И тут меня осенило, что о тебе я никогда не думала так. При тех же обстоятельствах, как только бы ты вошел в комнату, я бы сразу поняла, что ты здесь. И в течение пяти минут, не задумываясь, я бы обнаружила, что стою рядом с тобой. Это было нечто глубоко внутри меня. С Питером же во мне ничего не было. Всю ту ночь, лежа в постели рядом с ним, я думала об этом и на следующий день позволила себе об этом плакать.

Я нежно обнял ее в знак признательности и сказал:

– Ты ведь знаешь, что я тебя люблю. И всегда любил.

– У нас получится? – нерешительно спросила она.

– Не знаю. Вокруг еще так много боли. Я думал, что мы оставили ее позади, но эта история с Питером все вернула обратно. Так много сожалений, так много боли и злости, и они никак не проходят.

– Что меня и пугает в том, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Если мы это сделаем, то рискуем всем.

– Но какова альтернатива? – спросил я.

– Не знаю, – ответила она.

***

Когда Кэрол принесла мне первый утренний кофе, я попросил ее пригласить ко мне Нила, а затем сказал, что хочу, чтобы она поприсутствовала на встрече. Она посмотрела на меня очень вопросительно, но сделала, как я сказал.

Через две минуты Нил и Кэрол сидели на моих диванах, и я присоединился к ним, встав из-за стола.

– Нил, я хочу провести совещание, надеюсь, ты не возражаешь. – Нил выглядел очень обеспокоенным. – Прости, мне нужен лишь твой совет, чтобы это было зафиксировано на всякий случай.

Я рассказал им о том, как Питер создает проблемы с момента получения указа об одобрении прошения на развод.

– Прошло всего несколько дней. Если хочешь сделать что-то официальное, то думаю, это должно продолжаться неделю или две, не меньше, – заметил Нил.

Я кивнул.

– Думаю, ты прав, если бы мы захотели обратиться в полицию с заявлением о преследовании или, может быть, даже если бы просто хотели наложить на него судебный запрет. Но я склоняюсь к тому, чтобы попытаться остановить его до того, как все станет настолько плохо. И для его блага, и для нашего.

– Каким образом?

– Хочу вызвать его в этот кабинет и провести встречу с глазу на глаз между ним, Молли и мной. Пусть он скажет все что хочет. Я дам ему понять, что мы встречаемся не по делам компании, но я не хочу, чтобы у него были какие-то возражения, что с ним несправедливо обошелся управляющий директор. Что скажешь?

Нил на мгновение задумался, а затем спросил:

– Ты хочешь использовать для встречи этот кабинет?

– Да.

– Прикажешь ли ты ему присутствовать там, как его директор?

– Не знаю. У меня есть искушение, но я понимаю, к чему ты клонишь. Как насчет того, чтобы его пригласила Молли, скажем, по электронной почте? И дала понять, что я тоже буду там, а этот кабинет – лишь удобное место. И это будет приглашение, а не приказ?

– Если ты ясно дашь понять, что это – не дело компании, я не вижу проблемы. Компания не утверждает, что сотрудники не могут встречаться с третьими лицами на ее территории, или что два сотрудника не могут обсуждать вопросы, не относящиеся к компании.

Я улыбнулся.

– Хорошо. Кстати, а что будет, если сделаем это, а в итоге Молли заявит на него в полицию за преследование или получит судебный запрет? Какова будет наша политика в отношении сотрудника компании, оказавшегося в подобном положении?

Нил улыбнулся.

– Мне придется позвонить в головной офис. Но не могу представить, что мы будем особенно рады.

– Ладно, – сказал я. Затем повернулся к Кэрол. – Где я буду завтра днем? Есть ли шанс, что мы сможем сделать это здесь завтра вечером, скажем, часов в шесть?

Кэрол ответила, не обращаясь к ежедневнику:

– Вас не будет здесь утром, а после обеда вы вернетесь сюда. А вечер у вас свободен.

– Отлично. Осталось лишь, чтобы Молли согласилась.

После того как Нил ушел, пожелав мне удачи, Кэрол посмотрела на меня.

– Вы не получили согласия Молли?

– Она боится. Но я не вижу другого выхода. Кроме как уступить ему в том, чего он хочет, а это – поговорить с Молли наедине. И думаю, что этого она боится еще больше.

Кэрол посмотрела на меня, и мы в унисон сказали:

– Дерьмо случается.

***

Я позвонил Молли, но она была с пациентом. Мы смогли договориться только о том, что она мне перезвонит, что она и сделала. Ее пришлось долго уговаривать, и только то, что у нее не нашлось ответа на мой извечный вопрос: «а какова альтернатива?», убедило ее. Я дал ей четкие инструкции, что именно она должна написать в письме, и попросил поставить в копию меня.

Письмо попало ко мне в течение десяти минут, и я задумался… Теперь будем ждать его ответа.

Перед самым обедом в мой кабинет вошла Кэрол.

– Звонила Молли. Вы были заняты на встрече, но она оставила вам сообщение. Очевидно, Питер Дэвис прислал свой ответ по электронной почте. Он отказывается приходить сюда завтра вечером, настаивает, что должен встретиться с ней наедине. Даже предложил пригласить ее на ужин. – Она посмотрела на меня, а потом добавила. – Простите.

– К черту «простите». Ты не знаешь, он – в аббатстве?

– Да, весь день. Я проверяла.

– И что я могу отменить, чтобы поехать туда?

Она на мгновение задумалась.

– Сразу после обеда должна быть встреча с отделом маркетинга, чтобы убедить вас в том, что вам следует написать серию статей для торговых журналов. Они могут обсудить это с вами в другой раз.

– Хорошо. Как только освобожусь от гостей, отправляюсь в аббатство. Но пусть это станет сюрпризом.

Кэрол улыбнулась.

– Могу я поехать для ведения протокола? Или чтобы подержать ваш пиджак?

Я рассмеялся. Молодец Кэрол, что сняла напряжение.

Но к тому времени, как я добрался до аббатства, жара еще не спала, и я надеялся, что не обидел гостей на обеде. Я приехал и молча направился в кабинет Питера, мать его, Дэвиса. Стучать не стал, просто открыл дверь и вошел.

Питер сидел за своим столом и разговаривал с двумя людьми. В одном из них я опознал Шэрон Бут, во втором, довольно молодом парне, я узнал члена команды Питера, но забыл его имя. Меня узнали все.

Я посмотрел прямо на Шэрон и молодого человека.

– Простите, ребята. Может, дадите мне минуту-другую, хочу поговорить с мистером Дэвисом наедине. – Они забрали свои бумаги и ушли, торопясь и не сказав ни слова.

Питер, мать его, Дэвис все еще сидел за своим столом и выглядел слегка испуганным. Хорошо.

Я оперся руками на его стол, и наклонился к нему.

– Позволь мне внести ясность. Если хочешь поговорить с Молли, то я предлагаю тебе принять ее предложение прийти ко мне в офис завтра вечером в шесть часов.

Он встал, чтобы встретиться со мной взглядом.

– Пошел ты! Я буду разговаривать со своей женой, – а она по-прежнему моя жена, – когда и где захочу. Ты не имеешь никакого отношения к тому, о чем я решил с ней поговорить.

– Ко мне это имеет прямое отношение, коль скоро ты пристаешь к ней на улице, возле школы, когда она забирает моих сыновей. Ты не должен выставлять себя на всеобщее обозрение и смущать ее, когда там находятся мои мальчики.

На мгновение он стал выглядеть виноватым.

– Прости. Не подумал. Но я хочу поговорить с женой. А, как я подозреваю, под твоим влиянием она отказывается это сделать. Я должен был ее увидеть.

– Что ж, у тебя есть шанс сделать это завтра вечером. Воспользуйся им. Это – твой единственный шанс. И предупреждаю, если ты продолжишь преследовать ее, так же как раньше, я очень настойчиво посоветую ей либо написать на тебя заявление в полицию за преследование, либо попросить ее адвоката наложить на тебя судебный запрет. Ты и впрямь этого хочешь?

Думаю, это его шокировало.

– Я хочу поговорить со своей женой. – В его голосе прозвучало легкое раздражение. Он сделал паузу и уставился на меня. – Тебе это нравится, не так ли? Она тебе не нужна. Ты не принял ее обратно. Я не виню тебя за это, особенно после того прекрасного брака, что подарил ей я. Но ты просто хочешь отомстить. Неважно, кто пострадает, лишь бы совершилась твоя месть.

Он сделал паузу, но прежде чем я отреагировал, продолжил:

– Ты говорил, что я был эгоистом, когда встретился с ней. Что ж, возможно, так оно и было. Но лишь потому, что в истинной любви задействованы силы, которых я не понимал. Но сейчас настоящий эгоист – ты. Ты просто хочешь мне отомстить, и черт с ним, что при этом пострадает Молли.

Теперь я отреагировал:

– Ты, должно быть, шутишь, мать твою. Конечно, я ненавижу тебя за то, что ты сделал с моим браком, с семьей моих мальчиков. Это было жестоко, аморально, и я надеюсь, что за это ты будешь гореть в аду. Но все дело в том, чтобы дать Молли возможность жить дальше, теперь, когда она знает, за каким расчетливым маленьким дерьмом она была замужем.

Он отступил назад.

– И тебе это нравится, не так ли? Убедиться, что она знает о тех ошибках, о тех просчетах, которые я тогда совершил. Но я ни капли о них не жалею. Это стало началом волшебного брака, и я собираюсь за него бороться.

– Ну, что ж, тогда давай с этим покончим – завтра вечером, – быстро ответил я.

Теперь он выглядел слегка обиженным.

– Завтрашний вечер меня устраивает. А твое присутствие – нет.

– Что ж, такова твоя единственная возможность. Будь там, – сказал я и вышел.

Шэрон Бут и ее коллега прислонились к стене чуть дальше по коридору, я попытался им улыбнуться.

– Дайте ему пять минут, чтобы прийти в себя.

***

Когда вернулся к себе в кабинет, Кэрол посмотрела на меня.

– Ну, как?

Я пожал плечами.

– Кто знает?

– Виделись с доктором Макбейном, пока были там?

– Нет. У меня были другие заботы.

– А стоило бы. Не мешало бы ввести его в курс дела, на случай если Питер обратится к нему за советом.

– Не думаю, что они так уж близки в наши дни. Но, как ты говоришь, это не повредит. Вот черт!

Кэрол улыбнулась.

– Может, мне ему позвонить?

– Да. И скажи, что я был чертовым ублюдком. Он поймет и по дороге домой заглянет сюда.

Кэрол улыбнулась.

– Стало быть: «Простите, доктор Макбейн, но я хотела бы вам сказать, что Крис Беннетт – чертов ублюдок».

– Именно, – сказал я и прошел в свой кабинет.

И точно, примерно в половине шестого Пирс постучал и вошел в мой кабинет.

– Я слышал, что ты – чертов ублюдок.

Я улыбнулся, встал, подошел и налил две маленьких порции виски, а Пирс сел на один из моих диванов. Пирс взял свой виски и посмотрел на скудную порцию.

– Смотрю, у тебя для меня лишь небольшая неприятность.

Я сел напротив Пирса.

– Всего маленькая невежливость. Сегодня днем я был в «Эбби», не предупредив об этом тебя.

– Я слышал. чести твоего посещения удостоился Питер.

– Он говорил с тобой об этом? – спросил я.

– Только коротко. Пришел ко мне, чтобы пожаловаться, что ты навестил его без предупреждения. Но я указал на то, что ты – управляющий директор, и подобная привилегия сопутствует твоей работе. Думаю, он хотел бы поговорить, но, зная, что еду сюда, я сказал, что у меня нет времени, но что он сможет встретиться со мной завтра или даже позвонить мне домой сегодня вечером. А что?

Так что, я рассказал ему о том, что случилось, и что Кэрол считает, будто с ним можно посоветоваться.

– Ну, если бы со мной стали советоваться, то это было бы впервые с тех пор, как у нас произошла ссора. Но все может быть, кто знает?

– Я не хочу, чтобы ты говорил то, что тебя не устраивает, но буду благодарен, если ты будешь иметь в виду, что я не хочу, чтобы это как-то повлияло на его здесь положение, это – дело личное. В этом вечном треугольнике я – не управляющий директор, а просто еще один мужчина.

Пирс задумчиво потягивал виски.

– С этим согласен. Но он ведь придет говорить с Молли, что, как я подозреваю, он и хочет сделать, или придет говорить с тобой и Молли, чего, как я подозреваю, он делать не хочет?

Я задумался, но в итоге ответил:

– Обещаю, что он сможет говорить с Молли напрямую. Я не буду вмешиваться, он сможет говорить все что хочет. Но я буду в комнате и услышу каждое слово. И, конечно, если что-то будет адресовано мне, я отвечу.

Пирс опять задумался, но потом сказал:

– Ладно. Это справедливо. Не уверен, что мне бы хотелось, чтобы кто-то еще сидел с нами, когда у меня будет эмоциональная сцена с Жанетт. Но понимаю. Ты должен понимать, насколько для Питера это тяжело.

– Он сам виноват, – сказал я со смесью смирения и горечи.

– Да. Но сейчас он там, где есть. Ему больно, и он в отчаянии. Женщина, которую он любит и которая, как он думал, любит его, разводится с ним из-за мужчины, который развелся с ней много лет назад.

Меня это слегка возмутило.

– Почему ты вдруг встал на его сторону?

– Не встал. Но напоминаю тебе, что есть и другой аспект. Если ты хотел отомстить, то добился этого лучше, чем мог мечтать.

– Тогда почему мне не становится легче? – Я изучал свой пустой бокал из-под виски. – Знаешь, ты прав, это – полумеры.

– Нет, меры были как раз подходящего размера, – сказал Пирс, поставил свой пустой бокал и встал, чтобы уходить.

Я смотрел, как он выходит за дверь, и гадал, о чем он думает.

Я все еще сидел, погруженный в размышления, когда услышал стук в дверь, оглянулся – это был Билл Эллсвуд.

– Билл, входи.

Он вошел и сел на то место, где только что сидел Пирс.

– Крис, я надеялся, что ты еще будешь здесь. Хотел поговорить с тобой наедине.

– О чем? – спросил я.

– Я хочу уволиться. Собираюсь сделать это в письменном виде завтра, но хотел прийти и увидеться с тобой, чтобы сказать, что это не имеет никакого отношения ни к тебе, ни к поглощению ITI.

Это застало меня врасплох.

– Куда ты уходишь?

– В небольшую компанию в Йоркшире. Мы - уже давно пустое гнездо, и Ники, моя жена, родом оттуда. Мы всегда говорили, что вернемся туда, когда я выйду на пенсию. Ну, а тут старый друг предложил мне эту работу, она оплачивается гораздо меньше, но и стресса станет гораздо меньше, так что, это – своего рода досрочный выход на пенсию. И Ники очень хочет, чтобы я согласился.

– Похоже, ты уже подумал об этом. Полагаю, мне нет смысла тебя отговаривать?

Он улыбнулся.

– Нет. Семья на первом месте, и это будет по семейным обстоятельствам. Но я на самом деле хочу, чтобы ты знал, что последние несколько месяцев под твоим руководством были, пожалуй, самыми приятными и продуктивными, с тех пор как я стал членом Совета директоров.

– Это очень любезно, Билл. Благодарю… – я встал и направился к графину, – …потому что иногда я бываю чертовым ублюдком.