ГЛАВА СЕДЬМАЯ: ОТВЕТЫ У ВСЕХ НА ВИДУ

8 ноября 2005 года

Вторник, 5 часов вечера.

– Мне кажется, я схожу с ума.

– Это сильное заявление, мисс Баскомб. Почему вы так считаете?

Дебби села на знакомый диван и потерла пухлые губы пальцем, на котором, как заметил Теллер, все еще было обручальное кольцо.

Она продолжила описывать свой уик-энд и эпизод после просмотра «Портрета Дориана Грея».

– Я запуталась, доктор. На самом деле я боялась того, что могла сделать. Если бы я не знала, что Би-Джей в доме... Я не знаю.

– Скажите мне еще раз, что вы почувствовали.

– Это... я не знаю. Я плакала и почти рыдала. Я была напугана, растеряна, зла и...

– И что? – почти ласково спросил он, наклоняясь к ней и сжимая в правой руке неизменную трубку с хорошо пахнущим табаком.

– И... Я не знаю. Это часть того, что так пугает. Не знаю, как и что я чувствовала.

– Вы уверены?

– Почему вы все время спрашиваете меня об этом? Вы думаете, я чего-то недоговариваю?

– Вы можете сказать, что самое первое это вам напомнило? О чем вы подумали, когда плакали и старались не закричать, чтобы не напугать своего сына?

– Я не... Клариса. Я думала о Кларисе, в тот день, когда ее нашла.

– Почему ЭТОТ фильм напомнил вам о том дне, когда вы нашли свою тетю? Какая может быть связь между ее смертью и старым... но классическим... фильмом ужасов?

Она смотрела, как из трубки поднимается ароматный белый дым. Было в нем какое-то... в выражении его лица... ожидание... как у учителя, ждущего, что ученик выкрикнет ответ на вопрос. Он ЗНАЕТ. Так или иначе, она поняла, что он знает ответ на то, что ее преследует. Но если она спросит, он лишь вежливо ответит, что ни в чем не уверен.

– Не знаю. Я думала об этом. Но не могу себе представить, что именно было в этом фильме такого, что в первую очередь могло бы меня встревожить. Гораздо меньше...

– Как эффект он на вас оказал?

– Горе, – быстро проговорила она, зная, какое первое чувство пронеслось у нее в голове. – Горе. Как будто... как будто умер кто-то, кого я люблю. Мне казалось, что это был Би-Джей или Келли. Или моя мать. Или отец. Или... – но она не произнесла его имени. – Ужасное, невыразимое горе, мое сердце как будто разрывалось.

– Хммм. Это, как минимум, странная реакция на данный конкретный фильм. Расскажите мне своими словами. О чем этот фильм?

– О мужчине. В молодости он приехал в Париж, кажется, или, может быть, в Лондон, я не уверена. Красивый молодой человек. И художник нарисовал его портрет в полный рост. А он был втянут в... кое-что плохое. Наркотики, алкоголь, разврат, дикий секс и оргии. Ну, знаете, доктор, во все то, что делает жизнь веселой, когда вы молоды.

Он слегка улыбнулся.

– Так или иначе, картина была заколдована. Он прятал ее, пока жил своей трудной жизнью. И оставался все таким же молодым, таким же красивым и свежим как всегда в течение многих лет, в то время как все вокруг него старели. Наконец, ее кто-то нашел. И... на ней он был таким же старым, больным и ужасным, каким должен был быть Дориан Грей. Когда картина была уничтожена, весь возраст и разложение, которые она сдерживала, были выпущены на волю. И Дориан Грей умер в мучениях.

– Довольно хорошее подведение итогов. Как вы думаете, в чем смысл или концепция фильма?

– Это – аллегория. О том, что невозможно избежать своих грехов. Дориан Грей думал, что его волшебная картина позволит ему вечно хулиганить, и что он никогда не заболеет, не состарится и не подхватит венерическую болезнь. Это – просто еще один способ сказать, что невозможно вечно убегать от того, кто ты есть.

Теллер посмотрел на нее с благодарной учительской улыбкой.

– Очень хорошее подведение итогов. Как и у любого произведения искусства, существует множество способов его интерпретации, но я должен сказать, что именно с этим согласны многие ученые. Что оставляет нас с вопросом, какие чувства он мог бы вызвать в вас, чтобы создать ощущения всепоглощающего горя, которое вы описываете?

Она лишь покачала головой.

– Честно... не могу себе представить. Может быть... не знаю... я была несчастна с Биллом, с моим браком и делала за его спиной то, чего стыдилась. Но это не объясняет, как ужасно я себя чувствовала. Не похоже, что это все.

– Если это не так, то почему бы вам не подумать об этом и не посмотреть, нет ли какой-нибудь другой интерпретации этого фильма, которая могла бы быть применима к вашей жизни. Потому что, очевидно, для вас было очень важным воздействием на ваши эмоции именно таким образом. А эта интерпретация не объясняет, почему смерть вашей тети стала одним из первых, что он вызвал в вашем сознании.

– А вы ничего мне не скажете, ведь так?

Он легонько покачал головой.

– Возможно, я неправ, аи если выскажу свое мнение, вам будет очень трудно понять, что происходит внутри вас. Вы постараетесь сформировать свои мысли так, чтобы они следовали за моими. Кроме того, если я расскажу, что вызывает в вас эти чувства, это не поможет вам с ними справиться. Вы должны понять все сами, прежде чем сможете взять на себя ответственность за эти чувства и выйти за их пределы.

Она протянула руку и взяла стакан воды с подставки на кофейном столике перед собой, сделала глоток, а затем усмехнулась и сказала:

– Скажите правду, доктор. Вы все это затеяли, чтобы заработать на мне побольше денег, не так ли?

– Вы видите меня насквозь. Это правда.

Они обменялись дружеским молчанием.

– То общее чувство печали, о котором ранее вы упоминали несколько раз, все еще наличествует?

– В значительной степени. Я начала принимать те таблетки от депрессии, что вы прописали. Честно говоря, я не могу сказать, что есть большая разница,

– Ваш сын снова живет с вами. Вы сказали, что добились значительного прогресса в восстановлении отношений с вашей дочерью, хотя она все еще проживает с вашими родителями. А что с Биллом?

Она описала встречу с ним в выходные.

– Это то, чего я хочу уже восемь месяцев. С самого начала я этого не хотела, потому что он чересчур сильно меня разозлил. Но я давно хотела с ним поговорить. Может быть, в течение двадцати лет.

– Как вы думаете, вам удалось с ним договориться? Например, что вы готовы жить дальше... без него?

– Думаю, да. Он явно не сильно по мне скучает. Я вошла, когда был он с этой... Майрой Мартинес.

– Он с ней встречается?

– Он весь в ней, очевидно.

– И что вы об этом думаете? Что вы думаете обо всем?

– Я была немного расстроена. Но... не знаю, как это объяснить, но я уже не злюсь, как раньше. Я все еще верю, что за все, что произошло, несет ответственность он. Мы могли бы жить нашей жизнью и смотреть, как растут наши дети. Мы могли бы стать моими родителями. Но он хотел быть Великим Мстителем за Преступления и Защитником Жертв. Это значило для него больше, чем я или его дети.

Она откинулась назад и посмотрела на картину, висевшую на стене. Казалось, она всегда хранила секреты, которые можно было разгадать, если присмотреться повнимательнее. Но она понимала, что это – всего лишь ее воображение.

– Я хотела, чтобы ему было больно. И ему было. Я знаю, что ему было больно. Я прошла через некоторые неприятности. Вы же знаете, как все было плохо. Но он пострадал больше, потому что я ударила его по слабым местам, по уязвимым. Я ударила его по мужскому достоинству. Но думаю, что он справится. С ним все будет хорошо.

Она на мгновение замолчала, удивляясь, почему ей так хорошо. Он все так же был эгоистичным сукиным сыном. Он все так же разрушил ее карьеру в минуту гнева.

– Единственное, что... Я надеюсь, что когда-нибудь, через много лет, когда он опять женится... может быть, у него будет вторая семья. Не знаю, может, он создаст ее с другой женщиной. Надеюсь, когда он состарится и будет счастлив и уйдет на пенсию... Я надеюсь, что однажды, когда он будет сидеть и думать о том, какая у него была хорошая жизнь... он вспомнит, что было у нас. Надеюсь, он вспомнит меня... и какими мы были в самом начале. И я хочу, чтобы ему стало чертовски больно.

***

8 ноября 2005 года

Вторник, 6 часов вечера.

Теллер откинулся на спинку стула и снова набил трубку, а в кабинет вошел и опустился на диван рядом со столом высокий мужчина в темно-сером деловом костюме. По крайней мере, отметил Теллер, Мартин Касселл уже не был таким сутулым, как в последние три года. Он держался более прямо, благодаря занятиям, на которые его сподвиг Теллер.

– Мартин, – сказал он нейтральным тоном, раскуривая трубку и пыхтя, – признаюсь, мне любопытно, почему вы попросили о встрече в послерабочее время. Но мы были доктором и пациентом в течение долгого времени, и мне стало любопытно, что было настолько важным, чтобы нарушить наше обычное время приема.

Касселл встретил его взгляд с необычной твердостью.

– Я хотел сказать вам лично, доктор, что это – наша последняя встреча.

– Да? Не могли бы пояснить?

– Я заканчиваю анализировать и начинаю жить своей жизнью.

– Конечно, я принимаю ваше право прекратить анализ в любой момент, но должен признать, что мне любопытно, о чем вы думаете. Не могли бы вы поговорить со мной о том, что привело вас к такому решению?

Касселл наклонился к доктору, язык его тела свидетельствовал о желании пообщаться. Он улыбнулся, и Теллер понял, что прошли годы... в буквальном смысле... с тех пор как он видел в своем кабинете Касселла улыбающимся.

– Конечно, доктор, но я думаю, вы уже точно знаете, что я собираюсь сказать. Когда почти пять месяцев назад вы говорили мне, что я должен принять меры по отношению к своей жене и что я не могу годами откладывать неизбежную конфронтацию с ней, я думаю, в глубине души я уже знал, каким будет конец. Это был отличный совет. И я ему последовал. Я ухаживал за ней словами, цветами и вниманием. Я не хотел, чтобы ее холодность, оскорбления и насмешки сбивали меня с толку. Я изо всех сил пытался убедить ее хотя бы обратиться к семейному психологу, но она, как вы знаете, отказывалась. Я сказал ей, что знаю и знал о ее романах... обо всех... за последние три года и пытался заставить ее поговорить со мной о том, почему она чувствует потребность быть с другими мужчинами.

– Она отказалась, как я и предполагал. Она рассердилась, а потом стала надо мной издеваться. Одно время я думал, что эти слова меня погубят. Но не погубили. Когда она сказала, что больше меня не любит и сомневается, что когда-либо любила, я покинул наш дом, поехал в пустынный парк и заплакал. Как ребенок. Но она так и не увидела ни слезинки.

– В прошлые выходные я сказал ей, что подал на развод. У нас нет детей, мы оба работаем и делаем карьеру, а ее доход сравним с моим. Я думаю, что мы должны быть в состоянии разделить наши жизни без особых трудностей. Я и правда не ожидал грусти, но она, казалось, почувствовала облегчение и попросила меня как можно быстрее забрать свои вещи.

Теллер внимательно посмотрел на мужчину, стоявшего перед ним. Он явно отличался от того, что полгода назад чувствовал себя неспособным управлять своей жизнью. Самым поразительным было то, что он, казалось, перестал всегда съеживаться, словно ожидая удара.

– И как вы ко всему этому относитесь, Мартин? Вы три года боролись, чтобы спасти свой брак. А теперь отпускаете его, уходите?

– И облегчение тоже. Я думаю, вы знали, что это произойдет. Больше всего я боялся ее потерять, потому что не был достаточно мужественным, не был достаточно сильным, не любил ее достаточно, чтобы быть достойным ее. Но за последние пять месяцев я сделал все, что мог сделать любой муж, чтобы вернуть свою жену. Я продемонстрировал ей свою любовь и преданность. Но этого оказалось недостаточно. И наконец, я понял, что ей никогда не будет достаточно. Она просто не хотела быть за мной замужем.

Теллер погладил свою трубку.

– Мне очень жаль, Мартин. Я знаю, что вы любили ее и боролись за нее. Но иногда бывают схватки, в которых невозможно победить. С вами все будет хорошо? Вы уверены, что не хотели бы продолжить хотя бы еще несколько сеансов, чтобы приспособиться к тому, что произошло?

Он покачал головой и встал. Он опять улыбнулся.

– Нет, спасибо, доктор. Произошло странное. Каждый день я, как вы и предлагали, покупал цветы в одном и том же цветочном магазине рядом с нашим домом. И там работала женщина. Мы просто начали разговаривать, и я, наконец, рассказал ей, что со мной. За эти месяцы мы стали, как мне показалось, хорошими друзьями. Когда я, наконец, решил, что мой брак мертв, я счел правильным зайти к ней в магазин и сказать, что больше не приду.

Касселл улыбнулся, и Теллер мог бы поклясться, что его глаза блеснули.

– Она попросила меня пригласить ее на чашку кофе. Я узнал, что она была в разводе и знала, каково это – быть на другой стороне. С тех пор мы встречались три раза, и сейчас она ждет меня снаружи. Мне бы хотелось оплакать потерю женщины, которой я отдал пятнадцать лет своей жизни. Но я чувствую себя... счастливым.

Теллер взял его за руку.

– Удачи вам, Мартин. Если вам когда-нибудь захочется поговорить... о чем угодно... вы знаете, где меня найти.

Когда Касселл ушел и Теллер остался наедине со своими мыслями, он понял, что Касселл будет одной из историй со счастливым концом. А он никогда не ожидал здесь счастливого конца.

«Это всего лишь значит», – сказал он себе, запирая дверь, включая сигнализацию и выходя в ночь, – «что я должен серьезно заняться смирением».

ГЛАВА ВОСЬМАЯ: ГДЕ СЧАСТЛИВЫЕ БРАКИ?

10 ноября 2005 года

Среда, 9.30 утра.

Утро было интересным. Дебби пришла в девять, ей нужен был Патрик Лири, и она позвонила ему в офис. Его секретарша, двадцатичетырехлетняя недавняя выпускница УСФ, ставшая секретаршей Лири три месяца назад, выглядела немного взволнованной.

— Эээ, мам, мистера Лири сейчас нет.

— Ты знаешь, где он?

— Я... он сказал, что у него имеются дела на втором этаже.

На втором этаже располагались секретари, отдел по делам несовершеннолетних, отдел по борьбе с преступлениями в деловой сфере и большая часть функций канцелярского персонала. Ей было интересно, что там случилось, что потребовало его внимания, но ей и впрямь не требовалось напряженно думать, чтобы это понять. Какая-то женщина получала его внимание или горячую инъекцию его любви.

Лири был печально известен тем, что прокладывал свой путь через женский персонал, но это становится нелепым, с некоторым раздражением подумала она. Он был хорош, очень хорош, но Офис общественного защитника не являлся местом для увеселения похотливых мужчин и женщин-служащих. Она подумывала о том, чтобы поговорить с ним, чтобы он ограничил свою деятельность, не связанную с работой, и, возможно, этот день настал.

— Ну, мисс...

— Гольдштейн, Сильви Гольдштейн.

— Что ж, мисс Голдштейн, пожалуйста, сообщи мистеру Лири, как только он вернется, что я хочу, чтобы он поднялся ко мне в кабинет. Не через несколько часов, а сразу же как вернется. Ты можешь ему это передать?

— Да, мэм.

Не более чем через пятнадцать минут она получила панический звонок от Хелен со стойки регистрации.

— Мисс Баскомб. У нас... на стойке регистрации проблема.

— Вызовите охрану. Разгневанный клиент? Что?

– Мы... я не могу. Это не та ситуация.

— Ну, и что же это за ситуация?

— У нас тут... кое-кто внизу, перед стойкой регистрации.

— Кое-кто? Что? Кто?

— Это - мистер Ян Неттлз.

— И что?

— Он - муж Аннет Неттлз.

— Ты будешь говорить со мной по-английски, черт возьми? Что случилось?

— Аннет Неттлз. Она работает на вашем этаже. Она - одна из общественных защитников.

— Я знаю, кто она. В чем, черт возьми, проблема? Я не могу потратить на тебя целое утро. Говори по-английски.

Последовало долгое колебание, а затем тихий шепот:

— Вы ведь слышали о ней и мистере Лири, верно?

Она вспомнила, как мельком видела этих двоих. До нее начало доходить, что это за «ситуация».

— И что?

– Мы... я... думаю, они вместе.

— Как это «вместе»?

— Сегодня утром мистер Лири был в ее офисе, а тридцать минут назад они вместе ушли, чтобы обсудить какое-то дело, и с тех пор их никто не видел.

— Понятно. Кто-нибудь догадывается, где они?

— . ..Я не уверена. Кто-то сказал, что их видели возле... туалетов.

— И вы боитесь, что если пошлете ее мужа на ее этаж, он может столкнуться с ними, выходящими из одного туалета, что может стать слегка щекотливым, верно?

— Да, мэм.

— Я спущусь через минуту.

Спускаясь на лифте вниз, она решила, что сегодня настал тот день, когда можно будет установить закон. Каким бы хорошим он ни был, Лири не был достаточно ценен, чтобы вызывать в офисе склоки, охоту за ним ревнивых мужей, и сплетни в газетах.

Она увидела его, выходя из лифта. Его было трудно не заметить. Ростом метр девяносто три, широкоплечий, с гривой огненно-рыжих волос, слишком длинных и неопрятных для любого бизнесмена. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу. Он явно был не из тех, кто привык сидеть.

Он почувствовал ее приближение, раньше чем услышал, и повернулся к ней. Когда он осмотрел ее, это было больше, чем обычный мужской взгляд на сиськи и задницу. Он окинул ее взглядом с головы до ног, и у нее возникло ощущение, что он обладает самым близким к рентгеновскому зрением, с которым она когда-либо сталкивалась. И в то же время он сканировал комнату. У нее было такое чувство, что если бы она его ослепила, он мог бы точно описать все, что находится в комнате.

Пока он изучал ее, она изучала его. Не классически красивый. У него был слишком большой нос и слишком толстые губы. Его глаза были широко расставлены под широким лбом. Нижняя половина его лица была лицом скандалиста из бара, чувственного, жестокого. Верхняя же часть могла принадлежать другому человеку. Глаза были странного оттенка, почти серого, которого она никогда раньше не видела, холодные и поглощающие все вокруг. Глаза организатора.

Она шагнула к нему и протянула руку.

— Мистер Неттлз, я - мисс Баскомб, администратор Офиса государственного защитника. Насколько понимаю, вы приехали повидаться с женой?

Его голос был похож на тихий рокот. Она не была экспертом, но ей показалось, что в его голосе слышался легкий шотландский акцент.

— Совершенно верно. Все, о чем я просил, - это чтобы меня направили в ее кабинет, или чтобы она вышла сюда. Вы же ведете себя так, будто я прошу о каком-то серьезном нарушении безопасности. В чем проблема? Зачем понадобилось вызывать администратора, чтобы справиться с незначительным запросом?

— Простите, если у вас сложилось такое впечатление, мистер Неттлз. Нет никакой серьезной проблемы. Я ехала вниз, чтобы обсудить с ней одно дело, но оно может подождать. Она была на этом этаже, чтобы встретиться с обвиняемым, которого мы представляем. В данный момент мы не можем ее найти, но у нас не требуется, чтобы наши адвокаты регистрировали свои выходы, когда гуляют по зданию суда. Обычно они общаются со своими секретаршами, но люди иногда забывчивы. Я пойду, ее поищу, и уверена, что найду через несколько минут. Я пришлю ее прямо к вам. А пока, пожалуйста, пройдемте со мной в приемную для гостей. Есть кофе или чай и безалкогольные напитки. Устраивайтесь поудобнее, она сейчас спустится.

Он изучал ее лицо, и у нее возникло неприятное чувство, что, как и Билл, этот человек был опытен в отделении правды от лжи. Он был из правоохранительных органов, или правительства, или чего-то в этом роде. И он был недоволен. И в отличие от Билла, этот человек излучал ощутимую ауру едва сдерживаемого насилия и гнева. Она подумала, не стоит ли ей вызвать дополнительную охрану, когда он встретится со своей блудной женой.

— По дороге я заметил Старбакс. Пожалуй, я спущусь туда. Надеюсь, к тому времени как вернусь, вы найдете Аннет. Я хотел бы осмотреть это место, почувствовать его. Сейчас первый раз, когда я провел какое-то время во втором доме моей жены. Иногда это помогает почувствовать место.

Дебби широко улыбнулась ему, глубоко вздохнула и с радостью увидела, что его глаза сосредоточились на ее груди. Он был напряжен и возбужден, но не мертв ниже пояса.

— Не стесняйтесь, оглядывайтесь. Те из нас, кто здесь работает, как и ваша жена, находят здание суда очаровательным местом. Я позабочусь, чтобы она была здесь, когда вы вернетесь.

– Спасибо, мисс... Баскомб, не так ли?

Он одарил ее первой легкой улыбкой, которую она увидела. Та быстро исчезла, но это дало ей ощущение того, каким привлекательным, даже магнетическим, он мог быть, если бы она застала его в лучшем настроении. Она подумала, какой же глупой должна быть Аннет Неттлз, чтобы изменять мужчине, выглядящему так, даже с Лири.

Он проскользнул мимо нее и направился к лифтам. Он даже двигался с плавным, контролируемым чувством силы. Она оглянулась и увидела, что секретарша смотрит ему вслед.

— Ух, ты.

— Вот именно, - сказала Дебби. - А теперь давай найдем миссис Неттлз.

Она поднялась на лифте на следующий этаж и начала методично проверять туалеты, никому ничего не говоря. Проверив мужской туалет, предварительно постучав, и обнаружив, что он пуст, она проскользнула в комнату для свидетелей и сняла телефонную трубку. Она набрала знакомый внутренний номер.

— Кабинет мистера Мейтленда.

— Шерил, это Дебби. Мне нужно срочно поговорить с Биллом...

— Дебби?

— Короткий вопрос, Билл. Ты знаешь агента УБН, женатого на Аннет Неттлз в нашем офисе?

— Да.

— До меня доходили кое-какие слухи, но я ничего не смогла понять. Можешь ли ты сказать мне что-нибудь определенно о том, что он за человек?

— А что?

— По-моему, Аннет Неттлз находится где-то с Пэтом Лири, а мистер Неттлз сидит у нас в приемной и пытается ее найти.

— Вот дерьмо. Тебе необходимо вызвать охрану. Не подавай вида, но тебе требуется иметь поблизости несколько бойцов. Я пошлю вниз пару наших следователей, позвоню в канцелярию судебного пристава и попрошу прислать несколько человек наверх. А пока, где бы ты ни нашла Лири и Неттлз, раздели их и выведи Лири на некоторое время из здания. Тебе не понравится иметь его там, если у Неттлза будет хотя бы намек на то, что он был с миссис Неттлз.

— Он выглядит как грубый клиент, но к чему паника?

— Я знаю кое-кого в УБН. Неттлз работает по всему миру, но его посылают в самые плохие места. Его кодовое имя - Вдоводел. Это объясняет?

— О!

— Ты не хочешь, чтобы я спустился туда? Кажется, я как-то встречался с ним в Вашингтоне. Возможно, мне удастся его успокоить.

— Спасибо, но нет, еще раз спасибо. Это - моя ответственность. Я справлюсь. Но спасибо, что предупредил.

— Удачи. И будьте осторожна. Его укус хуже, чем его же лай.

Она позвонила работнице на ресепшен, дала ей номер своего сотового и сказала:

— Когда он придет, постарайся удержать его там, не позволяй ему бродить, и позвони мне.

Она заглянула в соседний туалет, но там были только двое мужчин - помощников государственного защитника, куривших в кабинках и смотревших на нее с виноватым выражением. Оставалась только одна мужская уборная рядом с задней лестницей и лифтами, которые вели прямиком к стоянкам, выходящим на Сент-Джонс.

Она вошла внутрь и заметила, что там пусто и почти тихо. Слышалось лишь тяжелое дыхание и знакомые ей вздохи, правда обычно эти звуки женского удовлетворения исходили от нее с Дугом и в более ранней ее жизни. Звуки доносились из средней кабинки. Ей не потребовалось сильно наклоняться, чтобы увидеть две пары переплетенных ног. Пока смотрела, она смогла увидеть, как одна рука натягивает трусики.

Она постучала костяшками пальцев в дверь ближайшей кабинки.

— Миссис Неттлз, мистер Лири, вы нужны мне здесь, снаружи. Сейчас же. Не трудитесь заканчивать одеваться. Вышли. Немедленно.

Последовало долгое молчание.

— Я сейчас развернусь и уйду отсюда, а когда эта дверь закроется за мной, ваша карьера здесь тоже закончится. Еще до конца рабочего дня вы оба вылетите из этого офиса и останетесь без работы.

Последовало короткое молчание, а затем дверь кабинки распахнулась, и вышел Лири, поправляя нижнее белье. Аннет Неттлз стояла рядом и чуть позади него, заправляя блузку, поправляя лифчик и пытаясь заглянуть в глаза Дебби.

— Мисс Баскомб, я признаю, что у меня были фантазии о том, что вы поймаете меня со спущенными штанами, но не представлял этого именно в таком контексте, - ухмыльнулся Лири своей кривой мальчишеской улыбкой, но на этот раз она не сработала.

— Это не смешно, мистер Лири. Специально для вас и миссис Неттлз. Это - грубое нарушение ВСЕХ прописанных правил поведения в любом офисе, а не только в том, где работают сотрудники Суда, обязанные перед обществом демонстрировать более высокие стандарты поведения.

Неттлз закончила поправлять лифчик и застегнула блузку. Как и ее муж, она была огненно-рыжей, по крайней мере, на этой неделе, и это выглядело на ней естественно. У нее была такая тонкая, почти прозрачная кожа, что и у некоторых рыжих, когда из-под кожи видна тонкая голубая линия вен. Оценивая ее критически, Дебби подумала, что та извлекла все возможное из имеющихся активов. Груди у нее были небольшие, но имея тонкие кости и узкую талию, и они привлекали внимание мужчин.

— Миссис Баскомб, приношу свои извинения за эту оплошность, - сказала она. - Этого больше не повторится. Мы... эээ... я... у нас спешки не было, и мы подумали, что могли бы сделать... перерыв... не затрагивая наших обязанностей. Но мы все здесь взрослые люди, и время от времени люди ошибаются.

— Это... единственная проблема, которую вы видите? Насколько затронет вашу работу? Вам не приходило в голову, что если тайком пробраться в общественный туалет, раздеться и заняться сексом там, где вас может прервать или засвидетельствовать практически любой входящий... это может стать проблемой?

— Но никто не входил, пока не появились вы, - сказал Лири, встав перед Неттлз. - Мы признаем некоторую глупость, но никакого вреда не было. Мисс Неттлз - прекрасный, трудолюбивый адвокат, являющийся ценным активом для этого офиса, а у меня тоже были свои моменты. Честно говоря, я не вижу смысла в том, чтобы вы выслеживали нас здесь, как какой-нибудь старшеклассник - курящих в туалете студентов.

Его привычная полуулыбка согрела слова, которые в противном случае можно было бы принять за вызов, но на этот раз этого было недостаточно.

— Вы не видите смысла, мистер Лири? Ну, во-первых, есть несколько офисных правил о неподобающем поведении в офисе, и особенно в рабочее время, когда он открыт для публики. Секс в кабинке общественного туалета подпадает под это определение. И помимо проблемы смущения, если ваша деятельность будет раскрыта, есть еще одно правило о том, что шашни между коллегами не одобряются. Если вы собираетесь завести служебный роман, у вас должно хватить ума делать это за пределами здания суда.

Когда он начал говорить, она его оборвала.

— И да, я знаю, что практически никто это правило не соблюдает. Но оно существует не просто так, и руководство может его навязывать. Сотрудники – юристы – имеют право на частную жизнь, но не тогда, когда это мешает бесперебойному функционированию бизнеса. А этот офис, хотите верьте, хотите нет, - не ваша личная игровая площадка.

— Мисс Баскомб, я не хочу с вами спорить, но, по-моему, вы заходите слишком далеко.

— Миссис Неттлз, как вы думаете, у вашего мужа вспыльчивый характер?

Она приводила себя в приличный вид, но тут же вскинула голову.

— Что? Что это значит...?

— Он сейчас снаружи. Он уже был здесь, пытаясь найти вас. Он, кажется, не в хорошем настроении, и люди, которые его знают, сказали, что его кодовое имя в УБН - Вдоводел. Если у вас, ребята, не ОЧЕНЬ открытый брак, я не думаю, что будет хорошо, если он обнаружит, что его жена трахается в туалетной кабинке с другим адвокатом. Я что, неправильно понимаю ситуацию?

Неттлз не казалась испуганной, скорее рассерженной.

— Значит, он просто появляется из ниоткуда, мечется вокруг как бык в посудной лавке, и тычет всем свой статус правительственного агента?

— Я бы так не сказала. Он появился как муж, который хочет видеть свою жену, но не может ее найти.

— Ну, что ж, я выйду и поговорю с ним. Это все равно не будет иметь никакого значения в том, как обстоят дела между нами. Но я не хочу, чтобы он вытаскивал наружу наши личные дела на виду у всех в МОЕМ офисе.

— Я не думаю, что это надо делать.

Неттлз бросила на Дебби удивленный взгляд.

Дебби глубоко вдохнула воздух и покачала головой.

— Не до тех пор, пока вы приведете себя в порядок. Оботрите здесь тело губкой, а я найду кого-нибудь, кто одолжит вам одеколон или духи. Возможно, вы захотите... воспользоваться ими внизу. Честно говоря, миссис Неттлз, вы с Лири и этот туалет просто провоняли борделем. Одно дуновение - и он поймет, чем вы занимались, в то время как он вас ждал. Нет причин напрашиваться на неприятности.

— Вы не имеете права... Это касается только меня и моего мужа.

— За пределами этого здания - да, это между вами и вашим мужем. В этом же офисе я заинтересована в том, чтобы предотвратить всяческое нарушение. Опять же, у вас есть выбор. Вы можете привести себя в порядок или просто поговорить с мужем на выходе из этого здания... в последний раз.

Она была похожа на спелый помидор, готовый взорваться, по ее раскрасневшемуся лицу на грудь и руки пополз красный румянец. Лири схватил ее за руку.

— Все в порядке, Энни. Просто смирись с этим и делай то, что она говорит. Нет смысла ввязываться в драку в офисе. Просто спустись и поговори с ним. Это пройдет.

— Как насчет того, чтобы выйти и оставить меня одну? - спросила Неттлз в сторону Дебби.

Выйдя наружу вместе с Лири, Дебби повернулась к нему и сказала:

— Вам необходимо отсюда уйти. Если вы случайно окажетесь рядом с ней, когда они сойдутся, и от вас будет так же вонять сексом, ему не надо быть гением, чтобы все понять. А если серьезно, он может оторвать вам голову, даже не вспотев. Отправляйтесь в полицейский участок и поработайте над показаниями Демпси, заполните дыры. Это займет несколько часов. Потом перекусите и позвоните мне, прежде чем вернуться.

Он оглянулся на дверь туалета, потом на нее.

— Честно говоря, мисс Баскомб, мы не собирались причинять вам неприятности. Иногда, знаете ли, природа зовет. Мы, юристы, все же люди.

— Это - спорный вопрос.

Она оглядела его. У него все еще был тот восхитительный вид плохиша, которому на все плевать, что притягивало женщин словно мотыльков на пламя, и в другое время у нее были бы фантазии о нем, но здесь это был бизнес.

— Это еще - не конец, Патрик. На сегодня мы все оставим, но еще поговорим об этом. И никакие дальнейшие проблемы не будут решаться просто шлепком по запястью.

Он ухмыльнулся ей с возмутительно уверенным выражением лица, сказав:

— Но кем вы меня замените, мэм? Я - лучшее, что у вас есть.

— Это правда. Но никто не хорош настолько, чтобы его нельзя было заменить. Постарайтесь это запомнить. Это - не пустая угроза. Я уволю вас, если вы не сумеете контролировать свое безудержное сексуальное влечение.

— Вы - администратор, но мое увольнение должен одобрить Джонни Август, а он меня ценит.

Она уставилась на него с каменным лицом.

— Это правда, Патрик, он любит побеждать. Но он нанял меня, потому что ему не нравится управлять зверинцем молодых юридических звезд, которые делают все что хотят, вместо того чтобы делать то, что от них требуется. Он получил плохую прессу, и больше этого не хочет. Если он меня не поддержит, я уйду. И мне очень не хочется вас огорчать, но если ему придется выбирать между нами, то уволят вас.

Какое-то мгновение он смотрел на нее без всякого выражения, но потом медленно улыбнулся.

— Полагаю, он нанял вас не только из-за красивого личика.

И затем:

— Но оно все же у вас есть. И это чересчур лишнее для грозного администратора. Вы должны больше походить на сестру Рэтчет из того замечательного старого фильма «Пролетая над гнездом кукушки». Хотя на самом деле, если бы она когда-нибудь распустила волосы, то, я думаю, тоже была бы довольно горячей.

Она лишь покачала головой.

— Вы неисправимы. Вам только что надрали задницу за то, что вы связались с коллегой, а вы уже флиртуете со своим боссом. Неужели у вас совсем нет здравого смысла?

— К сожалению, когда имеешь дело с хорошенькими личиками, его вообще не бывает. Это - проклятие ирландцев.

— Ладно, убирайтесь отсюда.

Из туалета с двадцатиминутным опозданием вышла Аннет Неттлз, переодетая, с уложенными волосами, пахнущая свежестью. Она не смогла избавиться от румянца на лице и верхней части груди и этакого «только что трахнутого» выражения, которое, как думала Дебби, узнала бы любая женщина, но которое могло бы ускользнуть от большинства мужчин.

— Я прошла проверку? - спросила она, явно пытаясь сдержать раздражение.

— Вы справитесь. Просто старайтесь следить за походкой.

Когда они вернулись, перед стойкой ресепшн взад-вперед расхаживал Йен Неттлз.

Выражение, появившееся на его лице, подсказало Дебби, что он все понял.

— Привет, Энни. Полагаю, я прервал... что-то важное?

— Да, это так, Йен. Вот что случается, когда без предупреждения врываешься в офис своей жены и ожидаешь, что весь мир ради тебя остановится, потому что ты настолько важен. У других людей тоже есть жизнь и карьера.

— Ты права. Я должен был заранее тебя предупредить. Как тогда, когда ты бросила меня, когда я был за границей, оставив мне ту милую записку, что ты, не сказав мне ни слова, получила эту работу здесь, во Флориде. Никаких писем, никаких сообщений в течение двух лет, пока ты строила здесь свою новую жизнь.

Она стояла прямо перед ним, крошечная фигурка против его габаритов.

— Да, это была моя невнимательность. Я забыла, что телефоны работают в обоих направлениях, как и электронная и обычная почта, или самолеты, поезда и автомобили. Ты же никак не мог до меня достучаться.

Он выпрямился, и воздух, казалось, застыл, но она не вздрогнула и не отодвинулась от него.

— Я был занят.

— Два года?

— И я не знал, что тебе сказать.

— Но наконец сообразил?

— Не совсем. Но мне было любопытно. Ты так и не подала на развод. А я решил, что это должно быть твоим следующим шагом.

— А я думала, что это сделаешь ты.

— Думаю, мы оба ошиблись.

Он осмотрел ее с головы до ног и сказал:

— Полагаю, в течение последних двух лет ты не практиковала целибат. Новый бойфренд?

— Бойфренды. Я все еще люблю секс, и рядом не было мужа, чтобы позаботиться об этом для меня. Со сколькими девками и шлюхами ты был за последние два года и на скольких континентах?

— Не все такие, как ты...

Она отстранилась и выпрямилась, выставив перед ним грудь почти насмешливым жестом.

— Так почему же ты здесь, Йен? С опозданием на два года?

— Я надеялся, что у меня будет возможность сесть и поговорить с тобой. Но ты права. Я должен был позвонить, и мы должны были установить какую-то нейтральную территорию. Это... это не сработает. Ты не в том настроении, чтобы говорить спокойно, а я... я боюсь, что сделаю или скажу то, чего не должен. У меня есть задание... на Юге... и я должен его выполнить. Потом я позвоню тебе, и если ты все еще будешь заинтересована, мы сможем встретиться и... обсудить кое-что. Хотим мы или нет продолжать этот жалкий вид брака.

— Это уж тебе решать. Я довольна тем, как обстоят дела. Развод мне не нужен, потому что я не собираюсь снова выходить замуж, а замужество не помешало мне вести активную... и полноценную... личную жизнь. Так что, если захочешь поговорить, просто позвони.

— А теперь, мисс Баскомб, если вы не возражаете, я вернусь к работе, за которую мне платят.

Она прошла в заднюю часть зала, не оглядываясь ни на мужа, ни на администратора офиса.

Неттлз посмотрел на удаляющуюся спину жены, а затем на Дебби.

— Ну, все вышло не совсем так, как я планировал. Я... эээ... прошу прощения за то, что устроил беспорядок. Наверное, если подумать, это - плохая идея. Не вполне понимаю, когда думаю об этом, чего именно я хотел.

Она сунула руку в карман блузки и вытащила визитку. Она схватила со стола секретарши ручку, что-то написала на ней и протянула Неттлзу. Ей пришлось поднять глаза. Ее постоянно удивляло, насколько он велик.

— Что это?

— Мое имя, должность и номер мобильного телефона. Вы можете связаться со мной в любое время.

— Зачем?

— Похоже, вы совсем не знаете Джексонвилла. Если вы вернетесь, а я думаю, что вернетесь, позвоните мне, и я помогу вам найти место для ночлега и приличные рестораны. Таким образом, вы сможете потратить некоторое время, прежде чем снова приблизиться к своей жене.

– Повторяю... зачем?

– Я была там же, где и вы... с другой стороны. Я развелась с мужем. Что бы ни случилось, будет больно. Вы хотите, чтобы она вернулась, не так ли?

Когда он не ответил, она сказала:

— Да. Предполагается, что развод должен быть легким, а это - примерно то же самое, что демонтировать колесо голыми руками. Просто оставьте визитку у себя и, если захотите, позвоните мне, когда вернетесь в город.

Возвращаясь к лифту, она увидела знакомую фигуру, стоящую перед открытой дверью.

— Я ценю твою заботу, но, как видишь, у меня все под контролем. Теперь я могу сама о себе позаботиться.

Он молча с улыбкой посмотрел на нее.

— Я здесь лишь для того, чтобы помочь Вдоводелу, если он тебя разозлит. Я не хотел, чтобы ты причинила ему боль.

Он шагнул внутрь и жестом позвал ее.

— Я проедусь с тобой, если пообещаешь не давать волю рукам.

— Размечтался.

Он молча улыбнулся, и она поняла, что они прошли еще одну веху на пути к тому, чтобы снова научиться жить друг с другом.

На обратном пути она сказала себе, что если бы Аннет Неттлз была счастливой женой, то, возможно, стала бы лучшим адвокатом. А если ее и влечет к мужу Неттлз, это не имеет значения. Ян Неттлз был бесконечно худшим, еще более сводящим с ума Биллом Мейтлендом. Если двадцать лет и научили ее чему-то, так это НЕ влюбляться в мужчин, проклятых одержимостью.