|
|
Новые рассказы 79435 А в попку лучше 11684 +8 В первый раз 5146 +2 Ваши рассказы 4644 +3 Восемнадцать лет 3462 +2 Гетеросексуалы 9346 +1 Группа 13482 +4 Драма 2934 +2 Жена-шлюшка 2616 +5 Женомужчины 2073 Зрелый возраст 1737 +1 Измена 12251 +10 Инцест 11947 +4 Классика 366 Куннилингус 3262 +1 Мастурбация 2253 +1 Минет 13319 +4 Наблюдатели 8044 +3 Не порно 3076 +1 Остальное 1084 +1 Перевод 8047 +8 Пикап истории 725 По принуждению 10792 +5 Подчинение 7251 +3 Поэзия 1476 +2 Рассказы с фото 2518 +2 Романтика 5607 +2 Свингеры 2328 Секс туризм 510 Сексwife & Cuckold 2495 +4 Служебный роман 2428 Случай 10177 +4 Странности 2726 +1 Студенты 3615 Фантазии 3303 +1 Фантастика 2848 +3 Фемдом 1476 +3 Фетиш 3238 Фотопост 787 Экзекуция 3229 +1 Эксклюзив 348 +1 Эротика 1917 Эротическая сказка 2518 +3 Юмористические 1531 +1 |
Чай из утренней росы. Часть 5 Автор: Усков Сергей Иванович Дата: 10 сентября 2009
В центре комнаты, куда сразу направился император, выделялся круглый инкрустированный стол с чайным императорским прибором, большим белым кувшином с утренней росой и пузатым заварным чайником, из носика которого струился пар. Император сел за стол в широкое удобное кресло и одними глазами дал команду Ван Ши Нану. Тот подошёл, привычно взял пиалу и немного налил из чайника тёмной пахучей жидкости, затем поднёс ко рту и начал пить мелкими глотками, делая после каждого небольшую осознанную паузу. Император, затаив дыхание, нетерпеливо ждал, но старался казаться спокойным и безразличным... Я увлечённо и до страшного самозабвения стучал по клавишам компьютера, буквы скакали и собирали мои мысли на белой странице монитора в яркие, звучные предложения, а губы безустали шептали: "... Император, затаив дыхание, нетерпеливо ждал, но старался казаться спокойным и безразличным... ". Мной овладела огромная радость творчества; она заставила сладко потянуться, поднять руки вверх, потом расслабиться, откинуться на спинку стула, уставиться в потолок, затем вскочить и с удовольствием подумать о том, что всё даже очень недурно получается. В квартире никого не было. Оленька уехала на репетицию, отец – в Союз Художников, и я начал бродить туда – сюда в своих раздумьях, зашёл на кухню, выпил воды из графина – хотя совсем не хотел этого, машинально открыл холодильник и проверил его содержимое – сам не зная зачем, вышел в коридор и стал ходить по нему. Шагая мимо отцовской двери, я заметил торчащий ключ в замочной скважине, отец видно спешил и совсем забыл про него. – Вот какой рассеянный с улицы Бассеенной... – сказал я в адрес отца, повернул ключ, открыл замок, распахнул отцовские апартаменты и вошёл туда. Глядя под ноги и продолжая думать, я шлёпал тапками по полу, переступая через тюбики с краской, и снова повторял: – "... нетерпеливо ждал, но старался казаться спокойным и безразличным... спокойным и безразличным:". И вдруг мои размышленья резко прервались, меня отвлёк большой кусок белого ватмана, торчавший из общей кипы эскизов и рисунков, которые лежали на низком журнальном столе, на ватмане красовались две легкие женские ножки, изображённые карандашом. Беспредельное любопытство охватило меня, и я начал освобождать от прочих бумаг заколдовавший меня экзерсис, мне страшно захотелось увидеть всё творение – снизу доверху. Когда я, наконец, вытянул его, то моментально остолбенел и даже пошатнулся – О, УЖАС! – передо мной блистала в своей красоте полностью обнажённая Оленька, стоявшая у окна отцовской комнаты. Она улыбалась, нарочито выпятив грудь вперёд, и широко развернула ножку, как бы подчёркивая достоинство своих нижних потаённых прелестей, а под правой грудью ближе к животу с абсолютной точностью была нарисована маленькая родинка. Моё отяжелевшее тело плюхнулось на стул, и очумевший взгляд продолжал рассматривать рисунок, а из горла неожиданно рванулся такой надрывный хрип, такое дикое отчаянье, что пальцы дрогнули и реально онемели, а гладкий ватман выскользнул из них, скрутился и упал с журнального стола на пол. Я сильно потряс головой и размял кисти рук, чтобы прийти в себя, потом схватил с пола скрутившийся ватман и вылетел в коридор, шатаясь из стороны в сторону. Закрывая дверь на ключ, мне хотел немедленно убежать отсюда в свою комнату, но что – то резко заставило остановиться, подумать, выдернуть ключ и на всякий случай сунуть его в карман отцовского пиджака, висевшего на крючке вешалки. Влетев к себе, я замотал рисунок скотчем, и с огромным раздражением швырнул бумажный рулон далеко под диван, а сам рухнул на него с таким бессилием, словно только что разгрузил целый вагон, затем цапнул подушку и закрыл лицо. Мне сразу почудилось, что со страшной скоростью падаю в глубокую, тёмную пропасть и могу неминуемо разбиться, но конца полёта и смертельного столкновенья с землёй я никак не мог ощутить – всё падал и падал, а в ушах звенели вопросы: – Как? – Почему? – За что? – Когда? Через несколько минут всё это стало невыносимым бредом, и моя душа глухо застонала, вырываясь наружу плаксивым воплем, а подушка поднялась над моим лицом, и я увидел отца, который держал её в руке, он наклонился ко мне и растерянно сказал: – Извини, что разбудил, ты так сладко храпел. Ты понимаешь – пришёл и не могу найти ключ от своей двери. Чёрт его знает, куда дел? Ты не видел? Я секунды две ещё лежал на диване и бессмысленно глазел на глыбу отцовской фигуры, нависшей надо мной, потом приподнялся, сел на край, обхватил виски ладонями и сказал мрачным голосом: – Во – первых, я совсем не спал: Во – вторых, сегодня твой ключ не видел... Раньше видел – в туалете на сливном бачке, в кухне – на полке с мылом, в ванной комнате – на батарее... Поищи на вешалке: – мой ответ был длинным и нудным. Отец вышел в коридор, стал шумно копаться на вешалке и вскоре радостно крикнул: – Точно! В пиджаке! Видать сунул впопыхах! – он снова вернулся и участливо спросил: – Что? Голова болит? Я не ответил, а только кивал и кивал, кивал и кивал, глядя на пол: так кивают сумасшедшие в дурдоме, обречённые на полную безысходность. – Ты много работаешь, сын мой! В таких дозах компьютер очень вреден! Пошёл бы подышал воздухом, мозги проветрил! Так все гениальные писатели делают! – сказал отец и скрылся то ли на кухне, то ли в туалете, откуда сразу раздалось его бравурное пение:
"Так громче, музыка, играй победу! Мы победили, и враг БЕЖИТ! БЕЖИТ! БЕЖИТ! Так за Царя, за Родину, за Веру, Мы грянем громкое УРА! УРА УРА!"...
Я тупо смотреть в проём двери и совершенно не знал, что мне сейчас делать, как поступить? Отцовское пение раздражало, сам он вызывал у меня неописуемо гадкое отвращение, наша общая квартира разом опротивела, я крепко стиснул зубы, вскочил с дивана, выключил компьютер и вылетел в прихожую. Там быстро надел ботинки, сорвал куртку с вешалки, резко открыл входную дверь и стремительно побежал по ступенькам вниз... Во дворе темнело, поздняя осень брала своё. Я нервно дёрнул руку и поглядел на часы – 17: 45. Вокруг никого не было, лишь один калмык – дворник сгребал грязные листья у детской площадки. Я шагнул со ступенек подъезда и в глаза мне бросился недалеко стоявший отцовский "Land Rover" – чёрный и блестящий. Какая – то дьявольская сила кинула меня к нему, и я начал до изнеможения долбить ногой по переднему колесу. Машина запищала на весь двор голосистой противной сиреной, а мои кулаки превратились в круглые твёрдые камни и стали колотить по гладкому капоту. Я с трудом оторвался от ненавистной машины и ринулся к детской площадке, шатаясь по сторонам и тяжело дыша. – Привет, Коля: Коля – дворник был старше меня, хотя фигурой напоминал худого и щуплого мальчика, он снял перчатку, пожал мне руку и помотал головой: – Привет – привет, Константина. Однако за что ты так избивай папин машин? Человек щас услыхать, расстроить себя, бежать вниз – сколько хлопот ему. – Молчи – и – и! – крикнул я. – Ты забыл, как однажды помыл эту машину и всю поцарапал?! А теперь жалеешь?! Молчи уж! – я знал, что ответил очень грубо, но ничего с собой поделать не мог. – Тогда ошибка вышел, на тряпка песок засох, а я потом прощенья просить. Однако ты очень кричать и тяжело дышать, Константина. В тебя наверна бес вселил. – Да ладно тебе! Иди сюда, "бес"! – и потащил его за детский домик. – Ты со мной выпьешь?! – Выпьешь, – без всяких раздумий ответил он. – Очень выпьешь. Сбежать? – Сбегай, только быстрей! Держи деньги, возьми водки и закуски! Постой... Меня вдруг привлекла сильно хлопнувшая дверь подъезда. Я зашёл за угол домика и осторожно выглянул. Отец в длинном плаще, кое – как накинутом на плечи, метровыми шагами спешил к своей машине "Land Rover", суетливо открыл дверцу, выключил сигнализацию, а плащ не удержался на плечах и слетел на землю. Он поднял его, тряхнул с огромной нервозностью и раздражённо плюнул в сторону. – Твоя папа жутко злая, Константина, ай – яй – яй... – прошептал Коля, стоя рядом со мной. – Слушай ты, сердобольный калмык, а ну давай дуй за водкой! – Я уже хотел дуть, а ты говорить: "постой, папа будем глядеть"... – Сейчас он уйдёт, а ты давай мигом, мигом! Отец наконец – то скрылся в подъезде, а Коля – дворник схватил деньги и пулей полетел в темноту двора. Всё моё тело расслабилось и шмякнулось на низкую детскую скамейку, я поднял голову, уставился стеклянным взглядом в тёмное небо и начал грустно цитировать строки знакомого автора, добавляя свои глупые и разбросанные мысли, этот неудержимый поток, казалось, хлынул помимо моей воли, освобождая раненую душу: – Измена приходит незаметно. Измена – она такая, ещё вчера вроде бы не было никакой измены, благодать и гармония по всем углам, а сегодня измена лежит перед тобой на тарелке, как свежевыпеченный пирог. И сразу дрожат руки с ногами, неприятно аукается низ живота, что – то остро колит в лобок, путаются мысли, ноют зубы, чешется нос, а плечи сводит озноб. Походка становится кривой и скомканной, горбится позвоночник в разные стороны, всё валится из рук, а в итоге выглядишь так скверно, что ещё, кажется, две минуты – и тебе начнут подавать на улице милостыню... Под ярким солнцем измены ты становишься очень любознательным и начинаешь о многом задумываться: почему в определённый исторический момент ты оказался именно этим конкретным телом, а не другим? почему обманутый муж есть всего лишь о б м а н у т ы й м у ж, а не Ярославский вокзал, к примеру? не кинофильм "Броненосец ПОТЁМКИН"? не французская революция 1789 года? Я очень хочу быть французской революцией, она ничуть не хуже, чем обманутый муж... С изменой становишься чудовищно сентиментальным, потому что тебе до слёз жалко самого себя, и тянет на дурацкие рифмы: алкоголик – кролик, дебил – теребил, шизофреник – веник, дегенерат – брат, олигофрен – фен, идиот – дот, дубина – картина... – Константина, – раздался голос дворника, – ты что, Богу молишь? Я опустил глаза с поднебесной и почти простонал: – Да – а – а, молю Бога, чтобы ты быстрей налил мне водки! – Всё – всё, – заспешил Коля. – Здесь водка, здесь закусь. Держи стакаш. Он сунул мне пластмассовую тару, вмиг открутил "голову" белой бутылке и плеснул полную дозу. – Куда столько?! – ужаснулся я, но было поздно. – Целый надо, целый! – со знанием дела ответил Коля, потом ткнул пальцем в бутылку и спросил. – Это что такой? Это – лекарства. Выпить целый и твоя бес будет загнуться, помереть бес. Я всегда так пить, никакой грамуль, никакой капель. – А – а! – махнул я рукой. – Давай, чёрт с тобой! – Во – во, – одобрил Коля и налил себе до краёв, осторожно поднёс стакан к моему стакану и словно сказал радостный тост. – Давай, Константина, чёрт с меня! – и одним коротким махом опрокинул водку. Я шумно выдохнул, крякнул и повторил его подвиг, однако не сразу, а постепенно. Он широко развернул целлофановый пакет и двинул ко мне – там лежали солёные огурцы, колбаса и чёрный хлеб. Я с нетерпением цапнул огурчик и жадно стал хрустеть, глотая спасительный сок. Непроницаемый Коля будто и не пил, спокойно сел на скамейку, неспешно отломил черняшку, смачно занюхал и сказал: – Я тока – тока твой жена встретить, Константина, прямо щас встретить. – А – а – а – а, ну – ну, – протянул я, конкретно соловея от полного стакана водки, – явилась, не запылилась! – Да – да, на свой машин приехать, сразу выходить, сразу хорошо здороваться, кивать. Я тожа сказать ему: "здрассь". Очень завидный у тебя жена, Константина. – Коля, – мрачно пояснил я, – она "приехать не на свой машин", а на мой машин, машина моя, понял?! И потом, почему она "завидный жена", что в ней такого?! Что – о – о?! – Э – э – э, – улыбнулся он и помотал головой, – а ты не знать кабу – то? Э – э – э, хитрая ты, Константина. Он у тебя красивый, хорошо приятный, высокий, длинногачий. – Нравится?! – я подозрительно посмотрел на него, потому что пьянел. – Нравися, – кивнул Коля. – Я врать не хотеть, а тебе приятно быть, что такой жена есть. У меня в Калмыки мало – мало низкий женщин, я приехать в Москва и балдеть: какой бывать здесь высокий девушка и женщин, какой чудесный, ай – яй – яй, как твой Оля. – Да подожди!"Оля"!"Оля"! – оборвал я. – Ты скажи: твоя калмыцкая жена тебе изменяла?! – Моя калмыцкий жена не может сменять, – уверенно сказал он и достал пачку сигарет. – Она бояться очень, я привязать её рука длинной верёвка к седлу лошадь и дого – дого таскать по сухой степь, умерать может, кирдык будет. – "Бояться очень"! – передразнил я. – Ничего они не боятся! Чудак ты человек, да ты не узнаешь, как рогоносцем станешь! – и показал два растопыренных пальца. – У Коли до эти рога дел не дойдёт, – он отрицательно помотал головой и закурил. – У Коли в посёлка каждая дом и каждый улиса уши иметься и глаз иметься. Коля тут же знать начнёт с каким мужчин его жена улыбка строить, ещё до их пастель сразу знать можно. – А вот, допустим, ты не доглядел, и жена изменила тебе! И что? Неужели привяжешь верёвками к лошади и протащишь по сухой степи? Помрёт же, кирдык будет! – Пускай мрёт, пускай кирдык, дома позор не быть. Вся посёлка благодарна станет, потому, как другой жена не хотеть повадно. – Какая же тут благодарность, если ты человека убьёшь? Убийца, и всё тут! – Зачем убивца? Праведливый калмыка! – с достоинством сказал Коля и глубоко, с удовольствием затянулся сигаретой. – Как у тебя всё просто! – я шлёпнул рукой по колену и пьяненько хмыкнул. – Протащил слабую беззащитную женщину по смертельным, засохшим колдобинам, обтесал её нежное тело как палку, и на тебе: справедливый калмык! – Я так тебе сказать, Константина, калмыцкий закона сурова: есть степь, есть зной, есть лошадь, есть плётка – камча, а твой жалкий слеза и мягкий душа – всё далёк от нас. – Ого, да ты – садист! – обругал я Колю. – А ну, дай сигарету! Дворник улыбнулся: – Бери – ка, пожалуй. Я – не садиста, Коля – правильный калмыка. Он дал мне прикурить, я затянулся и поплыл ещё больше: – Да чёрт с тобой, будь себе на здоровье справедливой и правильной калмыкой! Но ты должен быть ещё и зоркой калмыкой! – я нагнулся ближе к нему и потаённо прошептал. – А теперь скажи: ты мою жену с кем – нибудь видел около нашего дома?. . Только правду: – Э – э – э, – протянул Коля и внимательно поглядел на меня, будто что – то заподозрил. – Э – э – э, Константина. Он ответил не сразу, и от этой паузы мне стало ясно, что дворник видел немало. Коротким и точным щелчком пальцев он сбил огонёк сигареты и положил окурок на край скамейки, затем взял огурец, откусил половину, моментально схрупал, кинул вдогонку недоеденный кусок черняшки и только теперь сказал: – Я, Константина, очень видать твой Оля с кем – нибудь. Видать – видать. – С кем?! Говори, не тяни! – С твой папа. – Часто?! – Частенько бывать. – Ну и как "бывать"?! – нетерпеливо спросил я. – Как?! – Иногда бывать из подъезда выходить рядом друг с дружка, в папин машин садиться, уезжать шибко быстро. – Утром?! – перебил я. – Бывать утро уезжать и день уезжать, а бывать вечер приезжать. – Значит, – задумчиво протянул я, – вместе уезжали утром и днём, а иногда "друг с дружка" приезжали вечером?. . Значит, подружились, говоришь?. . – Наверна так, так – так, – утвердительно кивнул Коля. – Чего "так – так"?! Ты что, точно знаешь?! – Э – э – э, Константина, – и он мягко погрозил пальцем, улыбнулся, – ты спросить меня: видать ли я Оля с кем – нибудь? Я сказать тебе: я видать с твой папа, а больше Коля не знать. Про дружба Коля ничего не знать. – Да откуда тебе действительно знать... ты свечку не держал... А не помнишь, сколько раз видел?. . – Помнишь, конечно. А тебе какая месяц нужно? Я ошарашено поглядел на него, и мои глаза должно быть округлились: – Ну, ты даёшь, Коля – калмыка! По месяцам помнишь?! – Конечно, – ответил он просто. – Ну и ну! – помотал я головой, но скорее не оттого, что Коля помнил всё по месяцам, а именно оттого, что эти поездки отца с моей Оленькой насчитывали огромный срок. – А ну, скажи хотя бы за прошлый месяц и за этот тоже! – Значится так, прошлая месяц: пятый числа, десятый числа, девятнадцатый числа, тридцатый числа. Эта месяц: седьмой числа и пятнадцатый числа. Я несколько секунд помолчал, пристально глядя на Колю, а потом показал на бутылку: – Налей – ка: Он быстро плеснул остатки водки. Я жадно, в какой – то спешке схватил свой стакан, выпил, отломил корку чёрного хлеба, занюхал и продолжил: – А как же ты числа запомнил?! – Природа помогай. Пятый – дождь сильный шла, весь двор море – море был. Десятый – спина чтой – то шибко стонай. Девятнадцатый – воздух очень зимой пахнуть. Тридцатый – мёртвый ворон в мусор попался. Седьмой – вся облака в небо был хорошо на степной кобыл похож. Пятнадцатый – первая снег случайно летай. – Ну и ну! Ты чего, чудотворец калмыцкий, по вехам живёшь что ли?! – Вехам – вехам. Калмыки тесно с природой жить, она давай нам вехи, а мы сильно – сильно запоминай всё. – А может отгадаешь, где я – то в то время был, а?! – Э – э – э, не можно гадать, это не гадалка, – Коля помотал головой, а потом залпом махнул свою водку. – Ага – А – А... – вспомнил я, – наверное, я уезжал на машине на дачу... Много раз уезжал с самого ранья и до самого поздна... помню, отвозил мастерам деньги, проверял работу, ездил с ними за досками, блоками, шифером... А раза два мотался на машине в Подольск за архивом: для газетной статьи: статья о подольских курсантах... Вот эти самые числа и есть! Точно! Точно! А ты помнишь что – нибудь необычное в те моменты, когда они были вместе?! Коля доел огурец и ответил: – Помнишь – помнишь. Когда приезжать поздно вечер, Оля часто выходить из папин машин с большим цветочка, много – много цветочка, папа выходить с огромным торта, пузатый шампанский и целовать Оля в щёчка! Я взял пустую бутылку и начал нервно крутить: – В щёчку, говоришь?! Ты ошибся! В губы! Он вдруг усомнился: – Хотя... во двор темнота спускался, я мог щёчка ошибка видеть... но целовать точно. – Суду всё ясно! – я так крутил бутылку, что готов был швырнуть в темноту, но не швырнул, а только резко спросил. – А где водка?! Всё что ли?! – Всё, однако. Сбежать? – Сбегай! Только быстро! Чёрт возьми, сначала так хорошо взяло, а потом сразу пропало! – Щас – щас, – успокоил он. – Ты второй бутылка выпить, и сразу тебя сильно взять и совсем не пропадать. Как только Коля цапнул деньги, я слегка попридержал их в руке и похвалил его, глядя в раскосые глаза: – А тебе в Царской России цены бы не было как дворнику – доносчику и на заре Советской милиции тоже! Ты очень лихо всё запоминаешь! – Э – э – э, зачем доносщика? – он вроде обиделся. – Зачем Царский Росий, зачем Советский мент? Коля честный калмыка. Ты честно спрашивать, я честно отвечать. – Ладно – ладно, не обижайся, я же по – дружески! Давай, беги! Хочу ещё выпить, очень хочу – у – у!. .
Я вошёл в подъезд неровным ломаным шагом, вцепился рукой за периллы, с большим усилием поднялся к лифту и нажал чёрную кнопку вызова. Пока спускалась кабина, я пьяненько бурчал под нос, глупо дразня самого себя и тыча в лицо скрюченную фигу: – На тебе, Костик – мобильный джойстик! На тебе, Костик – ржавый гвоздик! На тебе, Костик – крысиный хвостик! Дверцы лифта открылись, моё тело ввалилось, прижалось спиной к стенке, а затылок откинулся назад. Постояв так несколько секунд и глядя на жёлтый глаз верхней лампы, я вдруг издал грозный, звериный рык и со злостью вдавил кнопку девятого этажа, кабина дёрнулась и поехала наверх. 3814 2 19254 +5 [9] Следующая часть Оцените этот рассказ: 45Оставьте свой комментарийЗарегистрируйтесь и оставьте комментарий
Последние рассказы автора Усков Сергей Иванович |
Все комментарии +95
ЧАТ +3
Форум +12
|
Проститутки Иркутска |
© 1997 - 2024 bestweapon.net
|