Юрий Семёныч, тяжело пыхтя от злости, дёргая руками и ногами, с остервенением глядел на нож, который недоступно валялся на полу хотя и рядом с его жбаном. Он плюнул на него и повернулся к Ольге.

Она бессмысленно что – то шептала в полусонном обморочном состоянии, всё так же откинувшись на бок.

– Не спать! – крикнул Юрий Семёныч. – Держись! Говори со мной, болтай, пой, но не спи!

Она услышала, очнулась и уставилась на фотографии и большой рисунок на листе ватмана, которые лежали перед ними.

– А что петь, Юра?. .

– Не знаю! – раздражённо ответил он и тут же предложил. – "Врагу не сдаётся наш гордый варяг"!

– Убери... убери от меня эти фото... этот голый рисунок: – жалобно простонала она и всхлипнула.

– Как я уберу?! Мне самому эти вещдоки все глаза изрезали! Не плакать, отставить слёзы, собрать последние силы и подумать, как мне достать этот чёртов нож?!

Ольга увидела нож и пропищала:

– Он хотел нас зарезать?. .

– Да! И покромсать на куски, – съязвил Юрий Семёныч, – а потом передумал и сказал: "Ну, вас к чёрту, вот вам нож, сами себя развяжите и сами себя зарежьте!".

– Значит... ты меня сейчас зарежешь, когда развяжешь, да? – более чем серьёзно спросила она и заплакала. – Мама!

– Оля – А – А! Очнись, Оля – А – А!. .

Я вцепился в баранку руля и летел вперёд, мысленно видя свою цель уже совсем близко, и только дотошные светофоры со своими вечными пешеходами тормозили мой полёт и сильно меня нервировали. Но когда зелёный свет наконец – то давал дорогу, моя "Honda" облегчённо вздыхала и снова взлетала со свистом реактивного самолёта, обгоняя всё и вся.

В тот момент я совершенно и думать не думал, что Наталья с такой прытью поймает такси и устроит за мной слежку...

– А кто за рулём – то, барышня? – спросил водитель такси. – Ни каскадёр случайно?

Наталья неотступно глядела в лобовое стекло и словно держала на мушке убегающую Хонду.

– Почему каскадёр?

– Да гонит больно рискованно.

– А вы тоже гоните, – забеспокоилась Наталья, – а то отстанем и потеряем, точно потеряем.

– Не потеряем. Мы гнать не будем, а сделаем вот таким Макаром. Видали, барышня? – и он аккуратно, по правилам объехал неспешащих соседей, и до моей Хонды ему оставалось машины четыре.

– Да вы ближе давайте, ближе, всё равно далеко, щас рванёт – и всё.

– На этом участке не рванёт, вон какой поток перед ним.

– А если он нырнёт в переулок? Успеем?

– Если каскадёр, можем не успеть. Я поэтому и спросил: каскадёр или нет, как его понимать?

– Он писатель.

– Ничего себе – писатель. Я всегда думал, что писатели очень медлительный, ленивый народ, и если писатель едет на машине, то только по обочине и всем уступает дорогу.

– Нырнул! – вдруг истошно закричала Наталья. – В переулок нырнул! Я же говорила!

– Ах ты, ядрёна корень, вижу – вижу! Не волнуйтесь, барышня, мы щас сами там будем! – и он настойчиво стал сигналить, требуя уступить дорогу...

Юрий Семёныч – весь потный и багровый – во всю мощь пытался раскачать жбан, чтобы тот свалился на бок. Сделав ещё несколько энергичных толчков, он остановился и отдышался:

– Фу – у – у, не могу больше... пустая и бредовая затея...

– Попробуй ещё, прошу тебя: – умоляла Ольга, она была бледнее бледного, и глаза её закрывались. – Главное упасть, Юра, а там ухватишь ножик губами... хотя бы губами... О, господи, мои ноги... мои ноги...

– Да ничего не получится, ты сама рассуди: даже если упаду, у меня же не хобот слона, чтобы ухватить нож, закинуть его к верёвкам за спину и обрезать эти верёвки... – он не выдержал и прокричал в истерике. – Не хобот, понимаешь?! Не хобот!. .

Водитель такси довольно успешно настигал мою Хонду, однако естественный вопрос родился сам собой:

– Барышня, а вообще – то у вашего любимого писателя есть конечный маршрут?

– Есть! Ленинградский вокзал, он спешит на поезд "Сапсан", ему приспичило в Петербург! Не могу понять зачем?! Он ничего не объяснил!

– А причём здесь Ленинградский вокзал?. . – удивился водитель.

– Как причём?!. . – не менее удивлённо спросила Наталья и посмотрела на него.

– Да потому что ваш писатель гонит совсем в другом направлении:

– Это как?!. .

– Да так. Ленинградский вокзал находится на Комсомольской площади рядом с Ярославским и Казанским. Верно?

– Верно...

– Ну, а он же летит в другую степь...

– В какую степь?!. .

– А я щас скажу, – водитель огляделся по сторонам, присмотрелся и ответил. – Он летит не к Ленинградскому вокзалу, а к Ленинградскому шоссе. Вон, смотрите, уже пошёл по нему, и мы естественно за ним, а для чего?

– Как "для чего"?!. .

– Вот и я говорю, для чего мне это надо? Я же не повезу вас до Петербурга, согласитесь, а он явно поменял свой план, решил махнуть своим ходом до северной столицы. Ленинградка как раз туда и ведёт, щас будет окружная и так далее – по прямой.

Наталья опешила:

– Как же... он ведь сказал – на Ленинградский вокзал...

– Видать передумал, барышня.

– Да не хотел он своим ходом! – закричала она. – Не хотел! Здесь что – то не так, не так, я чувствую! Скорей!. .

Юрий Семёныч последний и решительный раз так напрягся, так надулся в надежде освободиться, что даже жилы вспухли на висках и шее, а потом с диким стоном выдохнул и обмяк.

– Всё – о – о – о... – протянул он сиплым голосом, – кто – то на совесть помог "нашему Костику"... Судя по всему, он давно готовился к этой пытке... уж очень всё добросовестно сделано...

Ольга дослушала и ответила невпопад – казалось, что разум покидал её, и от этого становилось жутко:

– Да – да... ты ещё раз добросовестно попробуй... может какую верёвку и разорвёшь: добросовестно...

– Оля – А – А! Очни – и – и – сь!

– Господи, мои ноги... ноги... ноги...

– Значит так, – приказал он, – будем орать во всю глотку, чтобы соседи услышали! Другого выхода нет! Услышат и поймут неладное, что – нибудь сделают – сломают замок, дверь вышибут! И ты ори, как только можешь! Давай! Три – четыре! Э – э – й, кто – нибудь! Помогите – е – е! Э – э – й! Со – се – е – ди – и – и!

Ольга приоткрыла рот, хотела громко заорать, но вылетел мертвый шёпот, и голова её безжизненно повисла.

Юрий Семёныч орал один:

– Э – э – э – э – й! Со – се – е – ди – и – и! Помогите – е – е! Э – э – э – э – й!. .

Я посмотрел на часы и резко прибавил скорость, крепко сжимая ладонями баранку руля и внимательно глядя в лобовое стекло – там где – то впереди уже должна быть цель:

Наталья развернулась к водителю всем телом и подняла ладошки "китайской лодочкой", умоляя плаксивым голосом:

– Прошу вас, езжайте за ним хоть ещё немного! Он не может своим ходом, он сейчас где – то остановится, я чувствую!

– Да еду – еду, пожалуйста, услуга наша – деньги ваши, только теперь точно видно, что он действительно не своим ходом... странно...

– Как видно?!

– Так и видно. Химки проехали? Проехали. Планерная позади? Позади. Ваш писатель щас гонит по окраине Новоподрезково в сторону Сходненской поймы. А теперь, барышня, поглядите налево.

Наталья резко посмотрела влево.

– Железные пути "Москва – Петербург", – пояснил водитель, – вон рельсы тянутся.

– Да – да, точно тянутся!

– То – то и оно. Куда он летит? До Ленинградского вокзала не стал, в поезд не сел, по дороге "Москва – Петербург" не поехал, а просто шпарит и шпарит по каким – то просёлкам параллельно железным путям. По – моему, этот писатель нарочно терзает и милую барышню, и жёлтую машину такси? Надо ему позвонить и строго спросить: как тебя понимать, писатель?!

– Точно! Позвонить надо! – и Наталья быстро достала мобильник...

Юрий Семёныч без передыха орал:

– Э – э – э – э – й, кто – нибудь! Помогите! Со – се – е – ди – и – и! Э – э – э – э – й!

Ольга окончательно затихла.

– Оля! Держись! Я сейчас громче попробую! Э – Э – Э – Э – Й! ПОМОГИТЕ! ЭЙ! КТО – НИБУДЬ! СО – СЕ – Е – ДИ – И – И!. .

Удручённая Наталья, держа мобильник около уха, сообщила водителю:

– Не отвечает! Недоступен!

– И сколько нам гнаться за этим "недоступным"?

– Давайте ещё погонимся, я очень прошу!

– Вы бы сначала деньги пересчитали, барышня, а потом уже гнались.

– Я расплачусь, как надо, клянусь вам!. .

– Э – Э – Э – Э – Й! ПОМОГИТЕ – Е – Е! СО – СЕ – Е – ДИ – И – И! ГДЕ ЖЕ ВЫ, ЧЕРТИ! ПОМОГИТЕ – Е – Е! Э – Э – Э – Э – Й! – с каждой секундой силы Юрия Семёныча начинали таять...

Наталья возбуждённо спросила:

– А он видит нас, как вы думаете?!

– Если иногда глядит в зеркало, может и видит мой жёлтый гребешок, но вас лично не видит, мы на целых три машины отстаём.

– А если нам не преследовать, а конкретно – остановить?!

– Каким образом?

– Ехать с ним вплотную с боку, и он как раз увидит меня!

Водитель усмехнулся и помотал головой:

– С боку никак не получится, милая барышня, там же встречное движение, создадим аварийную ситуацию, мы же не милиция с вертушкой и сиреной, мы можем только преследовать:

Глаза Юрия Семёныча слезились:

– Э – Э – Э – Э – Й! ПОМОГИТЕ – Е – Е! СО – СЕ – Е – ДИ – И – И! ПОМОГИТЕ – Е – Е!. .

На лестничной площадке около входной двери Ларионовых собрался немногочисленный народ.

Участковый милиционер – лейтенант средних лет.

Молодой боец с автоматом.

Сотрудники МЧС.

Две женщины, одетые по – домашнему, и бородатый старик в коротком пальто, накинутом на пижаму.

"МЧС" торопливо крепил к замкам двери свою "адскую машину", похожую на огромный отбойный молоток с круглым железным рычагом наподобие руля.

Участковый слушал женщин и записывал в блокнот.

Одна из них взахлёб объясняла:

– Они же мои соседи по стене, я как услышала, сразу – на площадку и стала звонить, никто не открывает, один крик да и только! Беда, товарищ лейтенант, беда!

– Когда услышали?

– Полтора часа назад, точно!

– Да какой там "полтора", – возразила другая соседка, – час!

– Прямо "час", скажете тоже! Я как раз на часах пыль вытирала и в этот момент крик услышала, а было половина пятого, а щас гляньте – шесть!

– Вы хоть часы – то сверяете?!

– Тихо – тихо, женщины! – остановил участковый. – Все скажут по очереди!

– СО – СЕ – Е – ДИ – И – И! ПОМОГИТЕ – Е – Е! СКО – О – РЕ – Е – Й! КТО – НИБУДЬ!

– Вот бедолага, как бы ни помер... – покачал головой бородатый сосед.

– Дедушка, вы мне тут накаркаете, ей богу! Нельзя же так! – грозно одёрнул лейтенант и крикнул МЧСу. – Ребята, как у вас?!

– Секунду, лейтенант, секунду, – ответили они.

Участковый снова спросил женщину:

– А вы случайно не слышали подозрительных шумов: ударов, торопливых шагов, шёпот?

– Нет – нет, только крики, больше ничего!

– ПОМОГИТЕ – Е – Е! СО – СЕ – Е – ДИ – И – И! УМИРАЕМ!

– Готовы! – доложил сотрудник МЧС и схватился за рычаг своей "адской машины".

Участковый скомандовал:

– Всем соседям – по квартирам, вас позовут! Мигом – мигом!

Соседи разбежались.

– Ерохин, за мной! Я – первый, ты – следом, дальше – по обстановке!

– Понял, товарищ лейтенант! – доложил боец и уже метнулся к двери.

– ПОМОГИТЕ – Е – Е! УМИРА...

Лейтенант дёрнул из кобуры пистолет, поднял другую руку, секунду выждал и махнул МЧСу:

– Давай!

Рычаг "адской машины" резко повернулся, замки железной двери звонко хрустнули, посыпался металл осколков, ослабленная дверь распахнулась наотмашь, и первым в квартиру ворвался лейтенант, вытянув перед собой пистолет, а за ним – молодой боец.

– ПОМОГИТЕ – Е – Е! ПОМОГИТЕ – Е – Е! – долетело из комнаты.

Лейтенант вихрем рванулся туда, и ужасное зрелище поразило его.

– Ё – К – Л – М – Н! – он сунул пистолет в кобуру и бросился к Ольге.

Она, казалось, не дышала, вовсе не жила.

– Помогите: – прошептал Юрий Семёныч дрожащими губами.

Сотрудник МЧС кинулся к нему, а второй – уже откинул крышку медицинского чемодана.

Молодой боец замер на пороге комнаты и доложил:

– Всё тихо, товарищ лейтенант!

– Соседей зови, соседей! Быстро!. .

Я едва не промчался мимо лесной просеки, чудом успел врубить левый поворот и резко крутанул руль, подскочив на ухабе...

– Во даёт писатель! – вырвалось у водителя такси. – Видали?! По лесной тропе погнал!

– Господи, куда же он?! Там же – пути!

– Ну да! Может он через рельсы на ту сторону хочет?!

– Давайте за ним, давайте!!!

– Даю – даю, щас повернём! На лесной просеке он шибко не разгонится!. .

Проехав несколько метров, я остановил машину, как полоумный выскочил из неё и во всю прыть побежал к железнодорожным путям.

Вдали послышался пронзительный голос сверхскоростного САПСАНА.

А такси уже со свистом завернуло на лесную просеку.

– Вот он!!! Вот!!! – кричала Наталья. – К рельсам бежит!!! Скорей!!!

Я спотыкался, падал, вставал, задыхался и настойчиво приближался к путям.

Такси обогнуло брошенную Хонду, промчалось немного вперёд, Наталья буквально на ходу сиганула наружу, распахнув дверцу, и стремглав полетела за мной.

Я перепрыгнул рельсу и как вкопанный встал на шпалы. Сердце колотилось миллионом телячьих хвостов, глаза с ужасом смотрели, как впереди неистово гудел и приближался ко мне могучий смертельный САПСАН. Вот – вот подлетит ближе, вот – вот прощально прогудит пару раз и разорвёт на куски Костика Ларионова...

Ольга стонала и плакала, наконец освобождённая от ненавистных верёвок, лейтенант аккуратно приподнял её со злосчастного гороха и понёс скрюченное тело к дивану, положив головой на подушку.

Ольгины ноги были в крови.

Женщина – соседка участливо кинулась к ней, причитая и охая.

Шприц в руках сотрудника МЧС наполнялся спасительной жидкостью:

– А – а – а – а – а – а – а!!! – истошно вырвалось у меня, ноги тряслись, но я упорно продолжал стоять на шпалах. – А – а – а – а – а – а – а!!!

Между мной и САПСАНОМ оставалось метров шестьдесят.

– Ко – о – сти – и – ик! – голосила Наталья и неслась ко мне. – Ко – о – сти – и – ик!

Я не видел и не слышал её, я видел и слышал только страшную громаду САПСАНА.

– А – а – а – а – а – а – а!!!

И вдруг Натальино тело – как волна урагана – отшвырнуло меня от железного полотна и накрыло собой с раздирающим душу женским воплем.

В нескольких шагах от нас с бешеным грохотом колёс промчался мимо спешащий поезд, сотрясая землю, на которой мы лежали.

Когда наступила тишина, я медленно повёл плечом, потом дёрнулся, и Наталья приподнялась надо мной огромным, тяжело дышащим и потным лицом.

– Дурррак... – прохрипела она и зарыдала, уткнувшись в мою куртку.

Ошарашенный таксист сломя голову бежал к нам:

Три женщины со СКОРОЙ ПОМОЩИ, наклонив белые фигуры, усердно хлопотали над Ольгой, лежавшей на диване.

Юрий Семёныч сидел на кухне, укутанный в халат, и допивал стакан водки. Участковый был здесь же – напротив него и держал в руках фотографии, он подождал секунду и спросил:

– Полегчало?

– Да... – тихо ответил Юрий Семёныч и на секунду прикрыл глаза, чувствуя расслабление. – Ненавижу таблетки, уколы: водочка, только водочка: вам не предлагаю, вы на службе:

– И себе больше не надо, а то под стол рухнете.

– Я под стол?. . Да ну что вы, лейтенант: простите, как вас?. .

– Виктор Иваныч.

– Юрий Семёныч: Виктор Иваныч, отдайте мне фотографии, прошу вас: там – глубоко личное, мне бы не хотелось:

– Вы напрасно волнуетесь, Юрий Семёныч, они мне интересны по моей должности всего лишь как важная зацепка. Любопытно: все фото были так разложены перед вами на полу, будто кто – то настойчиво напоминал вам щекотливые дела минувших дней, либо шантажировал, либо разоблачал. Я скажу откровенно, Юрий Семёныч: эту девушку я всё время привык видеть с вашим сыном, однако же здесь, – и он удивлённо развёл руками, – здесь я вижу совсем другой коленкор: ни в этом ли зерно столь жестокого и кровавого дела?

– Виктор Иваныч, давайте не сейчас: я устал, выпил, непременно выпью ещё, потому что имею на это полное право... а завтра я к вам приду и всё расскажу, обещаю:

– Дойдёте?

– Дойду: мелким дробным шагом но дойду, приползу в крайнем случае: это в моих интересах всё рассказать, поверьте: только не сейчас, умоляю:

– Хорошо – хорошо, давайте завтра в десять утра, – лейтенант достал из кармана визитку и протянул ему. – Если не сможете, обязательно позвоните, я сам подойду, я хочу как можно быстрей дать ход этому делу.

– Вы, однако, серьёзно взялись...

– Я всегда и за всё берусь серьёзно, а здесь – где откровенные пытки и кровь семейных разборок – возьмусь ещё серьёзней.

– А – а – а – а: – протянул Юрий Семёныч, – вы уже что – то помыслили?. .

– Не помыслил, а до: мыслил, домыслил.

– Я завтра буду у вас, Виктор Иваныч, – Юрий Семёныч пьянел, – я хотел бы тоже дать быстрый ход.

– Вот и отлично, жду. А сейчас к вам заглянет эксперт и займётся бочками, в которых вы сидели. Он возьмёт необходимые пробы, кое – что замерит и уйдёт. Добро?

– Добро, – ответил Юрий Семёныч. – Добро всегда побеждало зло, и в нашем деле, Виктор Иваныч, победит обязательно. Я, пожалуй, тяпну ещё пятьдесят граммов...

Жёлтое такси уже давно укатило, и моя тёмно – вишнёвая "Honda" стояла на лесной просеке, где с каждой минутой всё больше и больше сгущались вечерние сумерки.