Чжоу Дунь решил взять голосом и резкими жестами:

– Что?! Да как смеет эта сумасшедшая?! Почему я – достойный человек, Главный Министр – должен терпеть идиотские наговоры от свихнувшейся наложницы?! Мало ли чью сперму она запихнула в эту склянку – может дворовых собак, в которых она души ни чает!

– Не надо крайностей, Чжоу Дунь!

– А почему?! – ретиво напирал Главный Министр. – Она же больна, у неё бешенство плоти, и Вы об этом прекрасно знаете, император! Почему же не собаки?! Она может лечь с кем угодно!

– Запомните, Чжоу Дунь: даже заболевшие наложницы... временно заболевшие... спят только со своим императором!

– Так может это – Ваша сперма?!

– Вы хотите мне дерзить?!

– Я хочу задать вопрос, пользуясь своим статусом особо приближённого к императору: кому Вы больше верите – мне или ей?!

– Безусловно, Главному Министру, но привык прислушиваться ко всем мнениям своих дворцовых: уборщиков, стряпух, рабочих и особенно наложниц!

– Очень демократично, очень достойно императорской Дворцовой Политики! Будущие потомки оценят Вас по достоинству!

– Благодарю за красноречие, но мне не стало легче и думаю Вашей сперме тоже, которая томится в этом пузырьке!

– Вы продолжаете считать, что это – МОЁ?!

– Если не ВАШЕ – докажите!

– Разве не есть прямое доказательство преданные годы службы во благо безопасности и спокойствия императора?!

– Чжоу Дунь, я призываю Вас остаться таким же преданным ко мне и к священному закону ВЕЛИКОГО БУДДЫ! Вам напомнить его?! ИМПЕРАТОРСКИЕ НАЛОЖНИЦЫ НЕПРИКОСНОВЕННЫ, И ЕСЛИ ХОТЬ МАЛЕЙШЕЕ ПОДОЗРЕНИЕ ПАДАЕТ НА ДВОРЦОВЫХ ЛЮДЕЙ МУЖСКОГО ПОЛА, СВЯЗАННЫХ С НИМИ ЛЮБОВНОЙ НИТЬЮ, ТО НЕМЕДЛЕННО ПРОВЕРЯЕТСЯ КАЖДЫЙ ИЗ НИХ! ИСКЛЮЧЕНИЕМ НЕ ЯВЛЯЮТСЯ ДАЖЕ ОСОБО ПРИБЛЕЖЁННЫЕ К ИМПЕРАТОРУ! На Вас падает подозрение, Чжоу Дунь, и я ничего не могу с этим поделать! – и вдруг повысил голос. – Или мы будем припираться с Вами до самого захода солнца?! ! С каких это пор даже особо приближённые перечат моим словам?!!

– Что я должен сделать?. .

– Вы совсем недавно так классически доказали на дальних болотах невиновность Ван Ши Нана, что опровергнуть содержимое этого пузырька Вам не составит никакого труда!

– Что... я должен... сделать?. .

– Пойти в личную комнату, искусственно вызвать свою сперму, а затем путём анализа дворцовый лекарь сравнит её: с тростниковым мылом в этом пузырьке!

Чжоу Дунь без всяких раздумий ответил:

– Император, распорядитесь налить мне полную пиалу, я зайду в беседку Двора Пыток в любое угодное Вам время, но подвергаться ужасному позору в личной комнате я не стану.

Он поклонился, повернулся и независимо зашагал к выходу.

– Я Вас не отпускал!!! – громко крикнул император.

Но Чжоу Дунь поспешно удалился.

Зазвенев бамбуковой шторой, влетела жена императора.

– Ты слышала, Чау Лю?! !

– Слышала.

– Как тебе это нравится: развернулся и ушёл, будто перед ним не император, а мальчишка!!! Может взять его под стражу?! !

– Я прошу тебя подождать со стражей до моего возвращенья, очень прошу.

– Но ты погляди, каков!!!

– Я прекрасно слышала "каков", успокойся и оставайся здесь, я скоро вернусь.

– Идите!!! Все идите от меня!!! Я кажется знаю, какие мне меры принять!!! – кричал император.

Схватив со стола пузырёк, Чау Лю выскочила за дверь...

Высокая стройная фигура Чжоу Дуня широким шагом удалялась по длинному коридору мимо стоявшей у стены охраны.

Чау Лю прибавила ходу и быстро заскользила следом за ним.

Чувствуя чьё – то приближенье, Главный Министр беспокойно повёл глазами, но продолжал уходить дальше и дальше.

Чау Лю упорно догоняла, она летела и была уже совсем близко, как вдруг он резко остановился и обернулся.

– Ты?. . – удивлённо спросил Чжоу Дунь.

– Я, – Чау Лю чуть ни столкнулась с ним. – Куда так спешишь, красавчик Министр?

– Искать тебя... – правдиво ответил он с огромной надеждой в голосе.

Чау Лю в упор глядела на Чжоу Дуня с превосходством сильной и старшей по годам женщины, она заметила страх в глазах мужчины:

– Вот оно что – искать меня? Мне очень льстит. А что стряслось, мой милый мальчик? Чем помочь?

– Прошу тебя потише... – и он кинул взгляд на чутких охранников.

Она поняла, смело повернулась и приказала:

– Вы – четверо! Сейчас же отойти к императору и усилить охрану! Вы там нужней!

Постучав ногами и двинув руками, что означало преданность жене императора, все четверо кинулись туда.

– Что ещё смущает моего мальчика? – высокомерно спросила Чау Лю.

– Пожалуйста, не говори так со мной... Если я в чём – то провинился перед тобой, я непременно исправлюсь, клянусь...

– "Провинился"? – удивлённо сказала она. – Это не то слово. Ты предал меня, ты уже третий месяц не ублажаешь мою плоть, и я почти каждую ночь провожу со спящим императором, интерес которого давно угас к моей особе. А тут ещё эта наложница, которую ты сполна осчастливил, – Чау Лю вынула из кармана пузырёк со злосчастным содержимым и показала ему. – Не по этому ли поводу Чжоу Дунь ищет меня?

– Ты... всё знаешь?. .

– Мало того, что я всё знаю, я ещё и масло подлила в огонь императорской злости, потому что сама настолько зла за твоё предательство, за твою безотказную любовь к молодым кухаркам, молодым прислужницам, молодым швеям, молодым скотницам, молодым... – она рванула из кармана большой носовой платок и стала безжалостно стегать его по лицу. – Кто там ещё у тебя?! Кто?! Вот тебе! Вот! Получи! Ты весь дворовый молодняк перепахал, а теперь за дворцовых наложниц принялся?! А как же я?! Вот тебе, подлец, вот! Он теперь меня ищет, а сам три месяца под другими трусами пропадал! Получи, вот тебе!

Чжоу Дунь стоял на месте, покорно принимая удары, и бубнил:

– Я исправлюсь, клянусь, я на колени встану... только помоги... исправлюсь, клянусь... помоги Чау Лю... я не могу видеть ни пиалу, ни личную комнату... не могу...

Она перестала стегать, убрала платок и спокойно спросила:

– Не можешь видеть? Ты же только что с такой бравадой заявил императору – "налейте мне полную пиалу!", "не пойду в личную комнату!". Ты – самый обычный показной шанхайский павлин. Ты в этот момент, наверное, думал обо мне как о заступнице? Не так?

– Так, так, так...

– А если не заступлюсь?

– Чау Лю, заступись... исправлюсь, клянусь... никакой мне дворовый молодняк больше не нужен, никакие дворцовые наложницы... только ты, только ты... помоги... придумай что – нибудь...

Она цепко схватила его за руку и потащила в одну из комнат.

– А ну иди сюда! – приказала Чау Лю. – Если хочешь моей помощи, то я хочу, чтобы ты немедленно исправился как настоящий мужчина!

Комната, куда влетели они, представляло собой небольшое полутёмное хранилище фолиантов, где высокие стеллажи почти закрывали собой все окна.

Чау Лю толкнула Чжоу Дуня к стене, крепко прижала его ладони к своей груди и прошептала, тяжело дыша:

– Бери, бери меня и терзай, как тебе будет угодно... давай: давай:

Император, находясь в комнате жены, вдруг услышал в коридоре несколько торопливых шагов и насторожился. Тихо приоткрыв дверь, он выглянул.

По приказу Чау Лю охрана строила двойной кордон, а старший по званию чётко командовал:

– Встать здесь! Идти сюда! Бегом туда! Замкнуть крыло!

– Это что за суета?. . – спросил император, распахнув шире дверь и выйдя в коридор.

Увидав его, стражи порядка замерли.

А старший охранник, сделав шаг вперёд и постучав ногой три раза по полу, ответил:

– Усиляем кордон, император!

– Зачем?

– Приказ жены императора!

– Во Дворце что – то случилось?

– Нет, император!

– Для чего тогда усилять?

– Приказ жены императора!

– А зачем она приказала?

– Не можем знать, император! Приказ!

– Странно... – император кинул взгляд по сторонам коридора и спросил. – А где: моя жена?. .

– Шла по коридору, император!

– Одна?

– Одна, император!

– Она за кем – нибудь спешила?

– За Главным Министром, император!

– Догнала?

– Догнала, император!

– И что – сразу приказала строить кордон?

– Нет, император!

– А когда приказала?

– Когда немного поговорила с Главным Министром!

– О чём?

– Не могу знать, император! Я был в дальнем крыле, не слышал!

– Так – так – так – так... – забубнил император и задумался, потом прошёлся вдоль охраны и спросил. – А кто из вас был рядом с ними, когда они... немного поговорили?. .

Четверо охранников вышли вперёд.

– Ну, и что вы слышали?

Один из них ответил за всех:

– Ничего, император! Они очень тихо шептались!

– Так – так – так: А около какой двери вы стояли?

– Около хранилища Ваших фолиантов!

– И вы оставили такой пост?

– Приказ жены императора!

– Как же она приказала?

– "Вы – четверо! Сейчас же отойти к двери императора и усилить охрану! Вы там нужней!".

– А кто – нибудь заметил что – либо особенное во время их разговора, как они вели себя?

Старший охранник ответил:

– Император, когда я по приказу забирал охрану, чтобы усилить здесь кордон, чётко заметил, как жена императора била по лицу Главного Министра!

Император даже рот приоткрыл:

– Вон как?. . Интересно... за что же?. .

– Не смею знать, император!

– Ну да, зачем вам: это я про себя... За что можно бить по лицу? За измену, за предательство, за грубость, за подлость, за обман, за... А чем била?

– Большим носовым платком, император!

– Понятно... не ладонью, а платком – жалела... А почему жалела?

– Не смею знать, император!

– Да нет, это я про себя... А кто видел, куда они ушли после разговора?

– Я, император! – опять ответил старший охранник. – Они ушли в хранилище фолиантов! Я невольно оглядывал весь коридор, когда строил кордон, и увидел это!

– Вон как?. . Вы не ошиблись дверью?. .

– Нет, император! Я видел это настолько ясно, как сейчас вижу своего императора!

– Ну и как они туда ушли? Спокойно? Быстро? Потаённо?

– Жена императора поспешно тащила за руку Главного Министра!

– Вон как?. . Поспешно?. .

– Да, император!

– Благодарю! Я поднимаю лично вас со ступени Старшего охранника на ступень Инспектора всей охраны! Приказ будет готов к завтрашнему утру!

На последнем слове он повернулся и зашагал по коридору, но вскоре остановился и позвал:

– Дворцовый Инспектор охраны, подойдите ко мне!

Зашлёпав лёгкими широкими сандалями, новоиспечённый Инспектор подлетел к императору и с большим пристрастием уставился на него, готовый к любому действию.

– Инспектор, прошу Вас продолжить усиление кордона и запомнить: я ни о чём не спрашивал, и мне никто ничего не рассказывал, моя жена не должна знать о нашей беседе. Я очень надеюсь на Дворцового Инспектора.

– Император может быть спокоен как вода его Жёлтой реки при тихой безветренной погоде!

Император коротко кивнул и продолжил стремительный путь. Проходя мимо хранилища фолиантов, он без раздумья открыл дверь и замер.

В хранилище никого не было.

Император вошёл в комнату, устало опёрся руками о полку высокого стеллажа и тяжело выдохнул, оглядев фолианты в тёмных переплётах. Он пробежал глазами по соседним стеллажам, опустил взгляд на нижние полки и вдруг: вдруг заметил на полу около деревянной стеллажной ножки золотой отблеск ювелирного изделия маленького дракона с надорванной цепочкой.

Он медленно нагнулся, осторожно взял, подержал на ладони, а потом крепко зажал в трясущемся кулаке и закрыл глаза:

– О, ВЕЛИКИЙ БУДДА! О, ВЕЛИКИЙ ИЗ ВЕЛИКИХ! Не дай мне уверовать в то, что здесь произошло! Не дай! Не дай! Не хочу! Не хочу!. .

Настроение Чау Лю после сладких минут, проведённых с молодым Чжоу Дунем в хранилище фолиантов, окрылилось таким лёгким и счастливым полётом юной девочки, что она совершенно не заметила, как миновала подсобные помещения, уже прыгнула со ступенек во двор и запорхала по нему к маленькому жилищу Дворцового лекаря.

Быстро спрятав улыбку ликующей плоти, и стараясь выглядеть серьёзной, она дёрнула за тонкую палочку бамбука, висевшую на тростниковой верёвке. С той стороны двери раздался мелодичный стеклянный звон, однако дверь никто не открыл. Чау Лю дёрнула ещё раз, стеклянная мелодия повторилась, и на сей раз Дворцовый лекарь распахнул своё жильё.

Это был толстый круглый мужчина лет под пятьдесят с очень добродушным пухлым лицом, одетый в белые чистые шаровары, в такую же ослепительно белую рубаху и светло – голубой жилет, расшитый золотыми змейками. Его крупную голову покрывал синий платок, завязанный сзади двумя узлами.

Увидав жену императора, он приветливо улыбнулся, поклонился, отступил в сторону, пропуская Чау Лю, и сказал удивительно тёплым перекатистым тембром:

– Я безумно рад, что меня посетила столь Великая и Яркая Особа, совсем не гнушаясь скучного общества моих склянок, пробирок, банок, порошков и пилюль.

Переступив порог, Чау Лю ответила:

– Это всё потому, что Вы сами столь Большой, Белый и Чистый лекарь, и посещать Вас – одно удовольствие. А ваши молчаливые склянки, баночки и порошки с пилюлями навивают такое умиротворение и такое спокойствие. О – о – о, здесь нет грязной шумной суеты, здесь только стерильная тишина и полное взаимопонимание между Вами и приходящими к Вам.

– Ваша нежная и тонкая словесность никогда не иссякнет в этой жизни. Да пусть же ВЕЛИКИЙ БУДДА даст этому Дворцу как можно больше времени, чтобы мы сполна насладились Вашим поэтическим даром, – и он прикрыл дверь, приглашая рукой пройти дальше.

Охотно ступив на ковровую дорожку, Чау Лю спросила:

– Сан Гуан, Вы мне льстите, как жене императора, или действительно потрясены моим талантом?

– Действительно, – ответил он и раздвинул перед ней бамбуковую штору, закрывавшую одну из комнат.

– Меня очень радует Ваш ответ – короткий, лаконичный и не требующий никаких добавлений.

– Я не сомневался в этом, Чау Лю, потому что сам ВЕЛИКИЙ БУДДА наделил меня исключительной способностью дарить людям радость, а значит – здоровье.

Комната, куда Дворцовый лекарь пригласил жену императора, была абсолютно круглой, а мебель из тёмно – красного дерева – полукруглой: шкафы, кушетки и диваны. Здесь также стояли белые раскладные ширмы, белые кресла – качалки, белые пуфики, множество пробирок и банок на бамбуковых треногах. Середину комнаты занимал круглый и высокий стол с большой картотекой лекарств.

Три полукруглых окна были распахнуты, на подоконниках стояли тонкие голубые фарфоровые чаши, из которых мило глядели цветы чудесного лотоса.

– Мне можно в качалку? – спросила Чау Лю и показала рукой на самую широкую.

– Вам можно куда угодно, о Великая и Яркая, – поклонился Дворцовый лекарь.

– Зачем "куда угодно", – поправила она, – например, за эту ширму я не пойду, потому что здорова, а значит – радостна, вы же так сказали?

Он присел на пуфик почти рядом с ней и ответил:

– Суть всё та же. Я сказал: радость, значит – здоровье. Вы сказали: здоровье, значит – радость. От перестановки этих соответствий ничего не меняется, но попробуйте заменить одну из половинок, и сразу получится ужасное недоразумение или чушь: здоровье – не радость, радость – не здоровье.

– А наш Дворцовый лекарь здоров?

Сан Гуан выглядел рядом с ней огромным сдобным и мягким кругляшом только что испечённого пирожка, он спокойно ответил:

– Конечно, я очень здоров и обязан быть таким, потому что без хорошего здоровья невозможно лечить людей.

– А наш Дворцовый лекарь испытывает радость? – продолжала она, раскачиваясь в кресле.

– Меня переполняет радость, потому что я здоров.

– А Вы не боитесь, что эти две половинки вдруг превратятся для Вас в ужасное недоразумение или чушь? – спросила она с явной провокацией.

– Не понял... – он добродушно улыбнулся.

– Ну, как же не поняли? – хитро удивилась Чау Лю. – Сейчас Вы являетесь лекарем Императорского Дворца, у вас хорошее здоровье и вас переполняет радость, а завтра, допустим, Вы уже лекарь в провинции умалишенных, у Вас по – прежнему хорошее здоровье, но радости никакой, да и здоровье исчезнет, постоянно общаясь с таким сортом страшных людей. Вот Вам и суть двух соответствий: и то, и другое элементарно развалится в пух и прах.

Сан Гуан выслушал, подумал и уже спросил без улыбки:

– Осмелюсь уточнить: за что вдруг такая нелюбезность Ваших слов и такая плачевная перспектива именно мне?

Она резко качнулась, по инерции почти вылетела из кресла, встала перед лекарем и теперь холодным тоном сказала:

– Откровенно говоря, я пришла сюда не любезничать. А во – вторых, это есть действительно не самая лучшая перспектива, которая может стать жестокой реальностью, если Добрый, Большой, Белый и Чистый лекарь мне не поможет в одном очень важном деле:

Сан Гуан медленно приподнялся с пуфика, его руки растерянно повисли, и глаза беспокойно забегали по её лицу, вмиг ставшему враждебным и далёким.

– В каком... деле?. . – он опешил, совсем не ожидая такого поворота.

– Мне надо немедленно получить от Вас официальную бумагу, которая по всем медицинским показателям снимет все подозрения с Главного Министра Чжоу Дуня. Он наглым образом обвиняется в изнасиловании императорской наложницы. Вы знаете, что грозит такому человеку?

– Знаю... – медленно ответил Сан Гуан, – в случае доказательства поступка... человеку грозит Двор Пыток, а значит... смерть:

– Совершенно верно, – и она довольная развела руками. – Так вот, Вы сейчас возьмёте свою тонкую палочку, обмокнёте в красную красочку и напишите бумажечку, о которой я только что сказала, и никакой смерти не будет. Зачем нам смерть, правда, Сан Гуан?

– Да... но... я ещё ничего до конца не понял...

– Объясняю. Наложница Май Цзе, которая с некоторых пор слывёт во Дворце сумасшедшей, явилась к императору с пузырьком спермы Чжоу Дуня. Эту сперму, как она уверяет, ей очень ловко удалось собрать после насилия, якобы учинённого над ней самим Чжоу Дунем. Очередная сумасшедшая выходка Май Цзе.

– А если... – подумал вслух Сан Гуан и осторожно поглядел на Чау Лю, – если это действительно... изнасилование?. .

– Вас это не касается! – грубо заметила она и крикнула. – Я Вам рассказываю для того, чтобы подвести Вас к нужной мне бумаге!

– Я прошу Вас, потише... там, за окном играют мои дети с женой... они могут испугаться... или подслушать...

– Держите окна закрытыми, когда я прихожу!

– Хорошо, впредь буду держать...

– Так вот: император, не смотря на сумасшествие Май Цзе, требует от Главного Министра позорного действия – пойти в личную комнату, искусственно вызвать свою сперму, а затем передать Вам ту и другую для сравнения.

– Правильно, таков закон Китайской науки. Давайте мне ту и другую, а я сравню путём тончайшего лабораторного анализа.

– И подведёте Главного Министра к смерти! – опять крикнула она. – Я же Вам сказала: никакой смерти не надо, зачем она нам?!

– Прошу Вас потише: – и Сан Гуан снова посмотрел на распахнутое окно, поднеся ладони к груди. – Смерть, конечно, нам не нужна, но:

– Ладно, я больше не буду шуметь, даю Вам слово, – тихо проговорила Чау Лю, – а Вы сейчас без всяких "но" сядете за стол и быстро напишите бумагу, снимающие все подозрения с Чжоу Дуня.

– Но... у меня нет ни того, ни другого образца продуктов Чжоу Дуня, и я... не произвёл лабораторный анализ...

Чау Лю взглянула на него глазами ядовитой змеи:

– У Вас есть и тот, и другой продукт, ясно? Чжоу Дунь сегодня всё честно Вам принёс, вы всё честно проверили и честно написали бумагу о несоответствии того и другого продукта.

– Я Вас понял, но я пока ничего не написал и вряд ли напишу. Перед тем, как стать Дворцовым лекарем я присягал императору делать всегда добро и писать на своих бумагах одну лишь сердечную правду.