После того как Робан покинул обеденный стол, Атея отвела в сторону Рабину, Хассику и Леандрис. Она заметила их понурые лица и беспокойные движения во время еды.

— Что случилось? - спросила она троих.

— Я следовала за Робаном, как ты мне велела. Он снова был в кузнице, а потом на рынке. По дороге домой он зашел в сарай. Когда он не выходил, я хотела заглянуть внутрь, чтобы посмотреть, что происходит, и он меня заметил, - сообщила Рабина.

— А вы двое? - спросила Атея, глядя на Хассику и Леандрис.

— Ну, я не знала, что ты также велела Рабине следить за Робаном, так что, полагаю, мы были твоим запасным планом. Вот что мы и сделали: поддержали Рабину, когда она потеряла сознание, - ответила Хассика с усмешкой, наблюдая, как Рабина краснеет.

— Я почти уверена, что он знал, что мы следим за ним. Это была подстава, - сказала Леандрис, и остальные две кивнули в знак согласия.

— Поскольку я чувствую необычную болезненность в очень неподходящем месте, и я уверена, что Рабина чувствует себя гораздо хуже, я думаю, он также хотел показать нам, что ему не нравится, когда за ним следят, - добавила Хассика с вздохом.

Рабина энергично кивнула, но Леандрис только пожала плечами с легкой улыбкой на лице.

— Хорошо, попросите Яне помочь вам, если нужно, - предложила Атея.

— Не думаю, что ей понравится, если ее прервут в том, что она запланировала на сегодняшний вечер. Я спрошу завтра, - заметила Хассика.

— Да, я забыла, - сказала Атея, улыбаясь лукаво, тем самым доказывая, что она вовсе не забыла.

После этого разговора женщины разошлись.

Было уже далеко за полночь, когда Робан вернулся в комнату Яне. Открыв дверь, он попал в джунгли. Воздух был таким жарким и влажным, что на его лице и обнаженной коже рук образовались капли. Яне все еще была прикована к кровати. Айфера лежала рядом с ней, нежно перебирая пальцами мокрые волосы Яне и нежно целуя лицо и губы сестры. Патесса лежала чуть ниже, с другой стороны Яне. Она жадно сосала сосок груди Яне, а руками ласкала ее полные, круглые груди. Нигулла лежала лицом вниз между дрожащими бедрами Яне. Ее губы и проколотый ловкий язычок преданно лизали и целовали киску своей хозяйки, а руки блуждали по ногам, бедрам и животу Яне. Когда Робан подошел ближе, он услышал шепот Айферы.

— Скоро, Яне, скоро, хозяин моей сестры вернется. Я знаю, что ты любишь Покорность, послушную маленькую любовную рабыню, но теперь ты знаешь, насколько она сильна, гораздо сильнее тебя или меня. Рабы должны быть сильнее своих хозяев. Они должны нести их бремя, а не только свое собственное. Хозяин Веланти - Бог Разрушения. Он родился из тьмы и однажды вернется в свой дом. Когда этот день наступит, он заберет всех нас с собой. Только Веланти может быть достаточно сильной, чтобы нести эту ношу, или, по крайней мере, облегчить ее вес.

Айфера встала, хлопнула в ладоши и знаком велела Патессе и Нигулле отойти от Яне.

— Скоро, Яне, но тебе предстоит пережить еще одну маленькую вещь, - сказала Айфера, ее сапфирово-голубые глаза заблестели, а на губах появилась игривая улыбка. - Я хочу почувствовать то облегчение, которого ты так отчаянно жаждешь. Я хочу почувствовать его, пока ты еще не можешь его достичь. Я хочу почувствовать прилив оргазма, когда я целую тебя и смотрю в твои глаза. Я хочу увидеть отчаянную потребность в твоих глазах и послушание и силу, чтобы отказать тебе в глазах Веланти.

Айфера легла на Яне. Она раздвинула руки и ноги, как и Яне, взяла ее за руки и переплела их пальцы. Мягкая плоть их больших грудей выпячивалась под давлением, когда их тела прижимались друг к другу. Выпуклый холмик и влажная киска Айферы терлись о тело ее сестры-близнеца, а их бедра были покрыты одним и тем же потом. Они целовались и смотрели друг другу в сапфирово-голубые глаза, пока Робан стоял на коленях между их широко раздвинутыми ногами. Он вошел в Айферу жестким глубоким толчком. Прервав поцелуй, она выгнула спину и шею, громко застонав. Ее изгиб еще больше усилил давление между их телами и разогрел их терзающие движения. Айфера вернулась к поцелую. Она вонзила язык в рот Яне с той же яростью, с которой Робан вонзил свой член в ее влагалище. Под его мощными толчками тела под ним скользили и терлись друг о друга.

Айфера закричала в рот Яне, когда достигла кульминации, ее тело напряглось, ноги и руки сильнее задрожали и затряслись. Внезапно выгнув спину, она снова закричала и, глядя в глаза сестре, замерла, когда член Робана взорвался и выстрелил в нее спермой.

— Фууу, - через некоторое время выдохнула Айфера, без сил лежа на Яне и приходя в себя. - Это было восхитительно. Мне это было очень нужно после всего стресса и неприятностей, которые мы пережили в последнее время. Спасибо вам обоим, мои дорогие, - сказала она, а затем нежно слизнула слезы с щек Яне. - Помогите мне встать, я чувствую себя немного слабой, - приказала Айфера, и Нигулла с Патессой поспешили к ней.

Робан прислонился к стене и наблюдал за сценой с улыбкой на лице.

— Теперь ты, Нигулла, искупаешь и приведешь в порядок свою госпожу, пока она не будет выглядеть презентабельно для своего господина. Патесса, ты уберешь этот беспорядок, - приказала Айфера. - Когда вы обе закончите, приходите ко мне в комнату, и мы поговорим о вашем недопустимом отношении к лояльности и послушанию.

Нигулла и Патесса задрожали от холода в голосе Айферы.

— Вы все еще не двигаетесь! Сделайте рабыню хозяйкой, и вот что получится. Это маленькое чудо, что моя сестра не должна убирать за вами. Я ухожу и буду ждать вас. Чем дольше я буду ждать, тем больше времени у меня будет, чтобы подумать, что с вами делать, - заметила Айфера, и ее голос стал еще холоднее.

Она нежно поцеловала Робана на прощание и вышла из комнаты. Она оставила после себя двух суетливо кружащихся горничных.

Спустя некоторое время Нигулла привела Яне из бани. Ее волосы были еще мокрые, но расчесанные и чистые, как и прозрачная темно-синяя сорочка, которая теперь гладко облегала ее фигуру. Яне залезла на кровать и залезла под простыню, гораздо менее грациозно, без своих обычных безупречных плавных движений. Нигулла и Патесса поклонились Яне и уже спешили выйти из комнаты, когда вдруг обернулись у двери, бросились обратно, поклонились Робану и наконец выбежали.

Когда Робан сел на кровать рядом с ней, Яне повернулась, и он смотрел на ее изящные плечи и спину.

Он видел, как ее тело дрожало под простыней. - Как ты себя чувствуешь? - спросил он ее спину.

— Зачем тебе это знать? Ты не поймешь, потому что никогда не испытывал того, что испытываю я, - спросила в ответ Яне, и ее следующий стон был звуком страдания.

— Я много знаю о потребностях и разочарованиях, некоторые люди с удовольствием учили меня этому. Некоторые делали это случайно, но не менее успешно. Я усвоил уроки, - ответил он.

— Что ты знаешь о предательстве? - резко спросила Яне.

— Не так много. Я держу свое доверие при себе, и без моего доверия никто не может меня предать. Так я могу сохранить свое доверие и избежать многих разочарований, - спокойно ответил он.

Яне медленно повернулась и посмотрела ему в глаза. - Можно ли любить без доверия?

Взгляд Яне встретил бездну пустоты. - Кого я люблю, тот мой, и я ревниво защищаю то, что мое. Если я не могу защитить то, что мое, я уничтожу того, кто это у меня отнял. Я такой, и доверие мне не свойственно.

— Думаю, я понимаю. Я понимаю то, что ты сказал, и то, что ты не сказал. Но я не такая, как ты, и сегодня Веланти предала мою любовь. - В ее глазах были слезы, и никто раньше не видел, как она плачет.

— С того дня, как я встретил тебя, Веланти защищала тебя от меня, а ты в ответ защищала ее от меня. Ты сказала мне, что, поскольку ты не можешь быть ее любовницей, ты должна стать моей рабыней, ее равной, чтобы сохранить свою любовь. Сегодня ночью ты узнала, каково это - быть рабыней, равной Покорности. Ты все еще веришь, что можешь быть ей равной? - спросил Робан, счастливые воспоминания заиграли в уголках его рта, но он сдержал улыбку.

— Спасибо за урок, хозяин. Но любовь означает защищать друг друга, даже от своего хозяина. Тем более, если он очень ретивый хозяин, - сухо ответила Яне, ее слезы исчезли, а дрожь вернулась.

— Я думаю, ты догадалась, что я предложил Веланти, чтобы она перестала тебя защищать и даже присоединилась к тому, чтобы преподать тебе этот урок, - сказал он. Единственным ответом, который он получил от Яне, был гневный взгляд, и он принял его как подтверждение. - Да, я пообещал ей то же самое, от чего ты хочешь ее защитить. Надеюсь, сегодня вечером ты поняла, что она не хочет твоей защиты, - сказал он, но остановился и нахмурился, прежде чем продолжить. - Она не хочет, чтобы ее защищали, и будем надеяться, что ей это и не нужно.

— После всего, что ты мне только что рассказал, теперь ты хочешь, чтобы я тебе доверяла? - спросила она, ее лицо покраснело, и на лбу появились капли пота.

— Ты моя рабыня, я не хочу твоего доверия, я требую твоего послушания, - ответил Робан, больше не пытаясь скрывать улыбку.

— И чтобы заставить меня подчиниться, ты угрожаешь продолжить мои пытки? - спросила Яне. Ее взгляд был лихорадочно расфокусирован, голос хриплым, а рот пересох, поэтому она облизнула губы.

— Я не заставляю тебя, но я понимаю, что ты чувствуешь себя принуждаемой Веланти, и, возможно, думаешь, что это одно и то же. Она очень послушная и верная рабыня - на данный момент, - заметил Робан, открыто улыбаясь. - Как и тебе, ей не позволяли обрести облегчение, и она, вероятно, тоже с нетерпением ждет обещанной награды. Так что то, что ты чувствуешь, - это ее возбуждение, но я не думаю, что она хочет мучить тебя больше, чем мучить себя.

— Не напоминай мне об этом, - стонала Яне. - Без ее вмешательства я бы продержалась не дольше, чем капля воды на раскаленной сковороде. – Она упала на спину, одной рукой схватила и сжала грудь, а другой засунула между бедер. - Она все еще не дает кончить! - шипела Яне и продолжала дрожать.

— Тебе нужно только попросить, желательно в вежливой форме, - небрежно заметил Робан.

Голова Яне закружилась, и она устремила на Робана стеклянный взгляд. - Ты хочешь, чтобы я умоляла тебя дать мне кончить? - яростно крикнула Яне.

— Ну, я бы не подкупил Веланти за такую мелкую услугу. Если тебе не хочется просить сейчас, можешь сделать это в другой раз, конечно, Веланти тоже придется подождать, - спокойно ответил он.

— Ты жалкий ублюдок, - прокляла Яне. Глядя ему в глаза, она быстро добавила:

— Господин.

— Я предложу тебе небольшую скидку. Ты должна попросить вежливо, но можешь решить, каким образом я должен облегчить твое состояние, - заявил Робан и весело подмигнул Яне.

Яне застонала и задрожала в ответ, прежде чем пробормотала что-то неразборчивое. Затем она глубоко вздохнула. - Я признаю свое поражение и подчинюсь... сегодня вечером, господин. - На ее лице появилась небольшая улыбка, прежде чем она продолжила. - Я слышала, что ты очень искусен в использовании рта и языка, но сама никогда этого не испытывала. Не окажешь ли ты мне эту честь сегодня вечером, господин? - ласково спросила она, и ее улыбка стала еще шире.

— С удовольствием, - ответил Робан и наклонился, чтобы поцеловать Яне.

Он снял с нее простыню и, глядя на нее, подошел к изголовью кровати. Она попыталась поднять колени, но ее бедра так сильно дрожали, что она с стоном опустила их обратно. Робан лег и наслаждался видом, медленно сокращая расстояние между своим лицом и вершиной ее безжизненных, но широко раздвинутых бедер. Ее половые губы выглядели опухшими и воспаленными, и она обильно текла. Сжав губы, он подул теплым потоком воздуха на ее киску и наблюдал, как ее внутренние губы задрожали в ответ. Он не чувствовал необходимости дальше продлевать ее страдания. Он просто сказал:

— Теперь ты можешь кончить, - и коснулся ее возбужденного клитора кончиком языка. Иэн стонала, слишком слабая, чтобы кричать. Ее измученное тело дрожало и тряслось. Огромное количество ее пикантных соков хлынуло из нее, пульсируя в такт ритмичным сокращениям ее киски. Затем она лежала неподвижно.

С окончательным облегчением Яне потеряла сознание от истощения. Робан с наслаждением вылизал ее вкусную маленькую киску, очистив ее от обильных соков, и прислушался к звуку ее расслабленного дыхания. Он был уверен, что Яне была очень впечатлена его оральным мастерством в течение всей секунды, пока он его применял. Спустя всего лишь несколько мгновений, пока он все еще был занят поклонением киске Яне, она внезапно села и посмотрела на него, лежащего между ее бедрами.

— Ты обещал, хозяин, - это все, что она сказала.

Робан вздохнул и встал. Он посмотрел ей в глаза, и то, что он увидел, заставило его вздохнуть еще раз. Ее глаза были такого темно-синего цвета, что казались почти черными, но когда Покорность мягко улыбнулась ему, в их глубине засиял свет, и они стали похожи на прозрачные голубые кристаллы.

— Нет повода для беспокойства. Я твоя, и ты не уничтожишь меня. Со всем остальным я справлюсь. Я хочу твою ярость и твою боль, твою ненависть и твою жажду, все это. Поэтому я была создана для тебя, и это то, чего я хочу. Накорми меня своей тьмой. - Ее голос был тихим и нежным, и она протянула ему свои цепи.

Робан снова приковал ее к четырем столбам кровати. Он вздохнул в последний раз, а затем накормил ее.

На следующее утро Айфера вошла в кухню, ведя Патессу и Нигуллу на поводках. Робан мгновенно вскочил на ноги, восхищаясь точностью, с которой Айфера отметила их тела. Все рубцы были ровно выровнены, и каждый квадратный сантиметр их кожи светился ровным оттенком насыщенного розового. Робан поздравил Айферу и тепло улыбнулся Патессе и Нигулле. Они ответили ему гордыми улыбками. Айфера немного опоздала на завтрак, но она не была последней.

Завтрак почти закончился, и настал момент величественного появления Яне. Без помощи своих горничных она выглядела немного менее ухоженной, чем обычно, и даже немного растрепанной. Некоторые за столом подняли головы и уставились на нее, другие громко вздохнули, но все сразу заметили, что ее красота была более великолепной, чем когда-либо. Она сияла нечеловеческим совершенством, ее взгляд ослеплял, почти до боли. Красота Яне стала силой; силой, которую все могли видеть и чувствовать.

Кассия, Эстера и даже Айфера громко аплодировали впечатляющему появлению Яне. Атея сначала посмотрела на потолок и застонала, затем повернулась и гневно посмотрела на своего брата. Робан внезапно проявил новый интерес к еде на своей тарелке и чисто случайно уклонился от взгляда Атеи.

После завтрака Робан вернулся в комнату Атеи, чтобы забрать свой мешочек с драгоценностями. Он шел по коридору, чтобы выйти из дома, когда открылась дверь комнаты Дженайи. Увидев его, она широко улыбнулась и бросилась ему в объятия.

— Спасибо, Робан. Теперь я знаю, что никогда не пожалею о том, что ты сделал меня вампиром, - сказала она и, поднявшись на цыпочки, нежно поцеловала его в щеку. Затем она побежала обратно в свою комнату, по лицу текли слезы.

Робан прикоснулся к щеке, которую она поцеловала, и нахмурился. Не успел он подумать о том, что произошло, как на него снова напали.

— Пойдем со мной, нам нужно поговорить, - сказала ему Атея, схватила его за руку и потащила обратно по коридору в свою комнату. Она указала на свою кровать, и он сел на нее, а она осталась стоять и смотрела на него, теперь почти на одном уровне с его глазами.

— Что произошло сегодня ночью в комнате Яне? Денисса, Мейра и Чалисса ворвались сюда посреди ночи, обезумев от шума, доносившегося из комнаты Яне. Но сегодня утром она выглядит как новорожденная звезда. Что ты с ней сделал? - спросила Атея обвиняющим тоном.

— Э-э, мы попробовали новую технику релаксации, которую предложила Яне, - неубедительно ответил он.

Атея вздохнула:

— Нам нужны плотники и каменщики, чтобы перестроить ее комнату?

— Нет, только новая мебель, - ответил Робан, успокаивая сестру.

— Я была занята вчера вечером, утешая Рабину. Ей, Хассике и Леандрис понадобится помощь Яне, - пожаловалась Атея.

— Может, Денисса тоже должна пойти к Яне, - добавил он, немного смущаясь.

Атея покачала головой и вздохнула. - Ты слишком строг с ними, брат, - упрекнула она.

— Может, дело не во мне, а в том, что задание, которое ты им поручила, изматывает их, - грубо возразил Робан.

Атея закатила глаза. - Это фактически одно и то же, - фыркнула она, но продолжила более мягким тоном. - Ты больше мне не доверяешь?

Робан инстинктивно расширил глаза. - У тебя повсюду шпионы подслушивают?

— Что? - спросила Атея, сбитая с толку.

— Неважно, - отмахнулся Робан. - Я перестану быть строгим с ними, когда ты перестанешь использовать их, чтобы раздражать меня. Это звучит как-то неправильно, но я надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду.

Атея расхохоталась. - Это звучит неправильно, но я понимаю, что ты имеешь в виду. - Сдерживая смех, она продолжила. - Раз мои отвлекающие маневры раздражают тебя, ты должен сделать мне одолжение. В течение трех недель ты должен держаться подальше от Дженайи и не вмешиваться ни в что, что касается ее.

— Если подумать, наши друзья и любовники всегда радуют нас своим присутствием. Возможно, я был немного чрезмерно увлечен в своем восхищении, но я делал это с любовью, - размышлял Робан.

— Рооо-баааннн. - Уже привязанный к пыточному станку, Робан понял предупреждение Атеи.

— Ладно, раз тебе так хочется, я не буду вмешиваться в течение трех недель - но только трех недель! - сказал Робан и ушел, бормоча под нос несколько отборных слов.

После этого он не ушел, а вернулся на кухню. Не обращая внимания на окружающих, он безучастно смотрел на тарелку с едой, которую кто-то поставил перед ним. Затем Менджа вбежала на кухню и, задыхаясь, остановилась рядом с ним.

— Папа, ты не видел Пиппити? Я нигде ее не могу найти, - спросила она, задыхаясь.

— Может, Пиппити была той, которая на вкус как курица, - ответил Робан, не глядя на нее.

Менджа широко раскрыла глаза. - Ты большой злой злодей! - она отругала его и снова убежала.

Он резко встал, и его стул с грохотом ударился о стену позади него. Для верности он бросил тарелку с едой прямо за стулом, а затем, громко хлопнув дверью, вышел из дома.

Чуть позже Атея вошла в кухню и с улыбкой поздоровалась с подругами.

— Сегодня я не пойду за Робаном! - решительно заявила Хассика, не дав Атее сесть, и все женщины в комнате энергично кивнули в знак согласия.

Атея посмотрела на подруг, а затем на разбитый стул, лежащий у стены и украшенный сыром, ветчиной и яйцами. Она пожала плечами, все еще улыбаясь.

Робан вошел в кузницу с грохотом распахнув дверь. Громкие звуки суетливой деятельности внезапно прекратились. Дверь, ударившаяся о стену, произвела еще больший шум. Он осторожно и бесшумно закрыл дверь и извинился, смущенно оглядываясь на строгие взгляды двух занятых мужчин, чьи имена он узнает сегодня. Большой кузнец повел его к котлу, висевшему на цепях, прикрепленных к опорной балке на потолке. Котел был расположен над формой, которую кузнец изготовил накануне.

— Теперь давай посмотрим, как ты будешь плавить железо из Эриланса без надлежащей печи, - сказал Йоррим Стованг с улыбкой и указал на большой плавильный котел рядом с печью. Железные слитки были сложены на полу рядом.

Робан проигнорировал тигель. Он взял восемь слитков и положил их в котел, висящий под потолком, а затем снял его с крепления. Все еще держа его, он позволил Харкосу Клидану, ремесленнику, и Йорриму, оружейнику, заглянуть внутрь. Он улыбнулся, чувствуя себя волшебником, готовым показать новый трюк. Затем он закрыл глаза и заглянул внутрь себя. Он легко нашел то, что искал, и наблюдал, как темный огонь в глубине его существа разгорается, когда его ярость раздувает его пламя.

На внешней стороне котла появились капли воды, которые стекали по нему. Чуть позже капание прекратилось, когда на котле образовался тонкий слой льда. Мужчины заглянули внутрь котла и увидели, как железные слитки начали плавиться. В отличие от того, к чему они были привыкли, металл не плавился в красную раскаленную жидкость, а превращался в вязкий темный шлак. Они задрожали, наблюдая за этим, и не только от холода, который они чувствовали.

Робан наконец опустошил котел прямо в готовую форму. Они подождали, пока темный шлак снова затвердел, а затем выбили сырой молоток из его рамки. Мужчины покачали головами, наблюдая, как Робан поднимает молоток голыми руками и кладет его на большую наковальню кузницы. Харкос вернулся к своей работе, все еще качая головой. Йоррим громко ругался, когда начал работать над молотком с помощью клещей и кувалды. Бросив мрачный взгляд в сторону Робана, он подошел к стеллажу и взял пару толстых кожаных перчаток. Он был привычен к работе с высокими температурами, но холод, исходящий от молотка, заставлял его суставы застывать и обжигал кожу.

Робан наблюдал за Йорримом с широкой улыбкой на лице, в то время как кузнец работал, непрерывно ругаясь.

После некоторого первоначального нежелания два мастера-работника больше не стеснялись и с удовольствием воспользовались предложенной Робаном помощью. Ему в основном поручали приносить и уносить инструменты, а также отправляли на рынок за едой и напитками для рабочих на перерывы. Тяжелая физическая работа, конечно же, была еще одной очень полезной задачей для Бога Разрушения. Робан никогда не жаловался и получил еще один ценный урок. Тяжёлая работа доставляла гораздо меньше удовольствия, чем сеять хаос и разрушение среди своих врагов... и друзей.

Они работали весь день и до поздней ночи, пока всё не было закончено к удовлетворению Робана. Харкос Клидан и Йоррим Стованг покинули Нотабир в ту же ночь с помощью Эстеры, благодарности Робана и нескольких очень ценных драгоценных камней из его кошелька.

На следующее утро, после завтрака, Робан, удивив всех и каждого, объявил этот день днем рождения Менджи, которая была самым удивленным из всех. Она видела длинную коробку с красным шелковым бантом и с любопытством поглядывала на нее во время еды. Когда она спросила Робана об этом, он сказал, что подарит ей коробку после завтрака. Менджа оказалась перед дилеммой: признаться, что на самом деле у нее не день рождения, или промолчать и получить подарок. Она уже была готова принять решение, которое изменило бы всю ее жизнь, но Робан вовремя вмешался, чтобы спасти своего любимого ребенка.

— Я знаю, что Менджа родилась на второй день после первых двух полных лунных циклов осенью. Но сегодня годовщина того дня, когда Гания дала Мендже мою кровь. Это сделало ее моей дочерью. Так что, на мой взгляд, у Менджи два дня рождения.

После этого Менджа с большим удовольствием принимала поздравления и позволяла себе снова заглянуть в коробку с подарком. Когда наконец наступил этот момент и Робан вручил ей коробку, она одним плавным движением сорвала шелковый бант и разорвала коробку.

Внутри она обнаружила искусно изготовленный деревянный посох с изящными резьбами в виде пламени по всей поверхности, а на верхушке посоха красовалась миниатюрная статуэтка притаившегося золотого дракона. Пасть дракона была широко раскрыта и охватывала прозрачный белый алмаз с танцующим темным пламенем в центре.

— Волшебная палочка! - воскликнула Менджа и вынула посох из коробки, чтобы рассмотреть его поподробнее. - Волшебная палочка дракона! Что это за маленькие знаки под драконом? - спросила она, и Гания ответила на ее вопрос. - О, это название волшебной палочки дракона... Ассуни вал Хаджака... пламя забытого зверя. Я назову свою волшебную палочку дракона Хаджака, это короче, - сразу же решила Менджа.

Когда Менджа направила свою волшебную палочку через стол на Дениссу, ее цель взвизгнула и нырнула под стол, чтобы спрятаться и укрыться. Чалисса и Мейра, которые сидели рядом с Дениссой, незамедлительно последовали ее примеру в качестве меры предосторожности. Это в свою очередь вызвало у Менджи приступ хихиканья.

— Робан, отведи Менджу и ее волшебную палочку на улицу. Там ты сможешь показать ей, как работает ее новая игрушка. Я выйду позже и позволю ей показать мне, что она может с ней делать, и что она полностью ее контролирует. Если она не сможет, вы двое останетесь снаружи, пока она не сможет, - сказала Атея, ее голос был обманчиво спокоен.

Робан поднялся, держа Менджу под руку. Опустив глаза, они быстро и тихо покинули дом. Выйдя на улицу, они разразились смехом.

Робан, Менджа, Боско и Пиппити, Кэлли, Зиззи и Фиони провели утро в саду за домом. Пока Робан был занят тем, что пытался понять, как различать щенков, снующих между его ногами, Менджа направляла свою волшебную драконью палочку на разные предметы и пыталась их сжечь. Боско делал то, что у него получалось лучше всего - дремал в тени большого дерева.

— Папааа! Ты сказал, что все, что мне нужно сделать, это направить Хаджаку на что-нибудь и разозлиться на это, но как я могу разозлиться на глупый камень, или дерево, или цветы, или...

— Не можешь? Странно, мне это очень легко дается. Маленькая крыса с белым манжетом на левой задней лапе - это Зиззи или Кэлли? - спросил он в ответ.

— Это девочки-щенки, а не крысы, и это Фиони, - возмущенно указала Менджа.

— Может, тебе стоит направить палочку на то, что тебя уже злит? Прежде чем ты направишь ее на меня, я говорю тебе, я не буду гореть, - объяснил Робан.

— Ты глупый! - сказала она, а потом задумалась. - В лагере Норгара был большой злой злодей, но я не знаю, смогу ли я его найти.

— В лагере Норгара много больших злых злодеев, зачем тебе нужно найти кого-то особенного? - спросил Робан.

— Нельзя просто так сжигать людей. Денисса мне это объяснила. Может, она объяснит и тебе. Она эксперт, - сообщила ему Менджа.

— Ой, боюсь, это для меня слишком сложно, я тоже просто большой злой человек.

— Это правда, но ты мой папа, и это делает тебя намного лучше, чем любой другой большой злой человек, - утешила его Менджа. - Ты точно знаешь, что палочка работает правильно? Мне очень не нравится камень, на который я указываю.

— Пусть камень упадет тебе на пальцы ног и попробуй еще раз, - ответил Робан, желая помочь.

— Ты опять глупости несешь! Но Гания сказала мне, что палочка действительно сработает, когда я сильно разозлюсь. Хм, надо придумать, как легче разозлиться, - размышляла Менджа.

— Просто побудь рядом с папой, и ты это быстро поймешь, - добавила Атея, очевидно, их время истекло.

— Я не могу злиться, а мне нужно, иначе я не смогу ничего сжечь, - пожаловалась Менджа.

Атея рассмеялась. - Ну, это доказательство того, что тебя можно снова впустить внутрь.

Менджа была разочарована, но с достоинством приняла свои недостатки и недостатки своей волшебной палочки, надув губы - по крайней мере, на данный момент.

Атея отвела Робана обратно в дом и поднялась с ним в свою комнату, где она и Кассия пытались убедить его перестать быть таким большим злодеем. Позже тем же днем им пришлось позвать Яне, чтобы она помогла им в их дальнейших усилиях. Яне осталась, чтобы высказать свое мнение. Они присоединились к ужину, уставшие, но убежденные, что Робан принял их доводы. Он не ворчал во время ужина, так что, возможно, они были правы.

Атея попросила Робана остаться на ночь с Чалиссой и Мейрой. Они выглядели самыми свежими среди женщин за столом.

Было раннее утро следующего дня. Атея только что вышла из своей комнаты, когда увидела картину, которая дала ей понять, что их план не удался. Дверь в комнату Мейры и Чалиссы медленно открылась, и Дженайя выглянула наружу, после чего быстро вышла и побежала в сторону своей комнаты. Если ее поведение не было достаточно красноречивым, то ее нарочито растрепанный вид давал понять, чем она занималась в той комнате. Видя, что успех ее плана находится под серьезной угрозой, она последовала за Дженайей в ее комнату. Дженайя только что сняла свою облегающую белую ночную рубашку, и Атея смогла обнаружить дополнительные доказательства ее проступков. На ее груди и ногах были царапины и следы укусов. Самым убедительным доказательством была белесая густая жидкость, стекающая по ее бедрам.

— Что ты наделала, Дженайя? - спросила Атея

— Эм, что ты имеешь в виду? То, что я только что сделала, или о чем ты говоришь? - спросила Дженайя, явно сбитая с толку.

— Почему ты была с Робаном сегодня ночью? - уточнила Атея.

— Ну, я не знаю, почему ты спрашиваешь, и не уверена, какой ответ ты ожидаешь, но я была с Робаном, чтобы потрахаться. Я проснулась ночью, наверное, от шума. Из их комнаты доносилось много шума, и из-за этого я не могла заснуть. Когда наконец наступила тишина, я была слишком возбуждена, чтобы заснуть, - ответила Дженайя, выглядя так же сбитой с толку, как и раньше.

Атея вздохнула. - А как же твои сны?

— Мои сны? Они по-прежнему странные, и они тоже возбуждают меня, или, может быть, это из-за нового пирсинга. Может быть, я просто возбуждена, потому что это весело, а почему ты спрашиваешь?

— Малдурин такой же бесполезный, как и Фея! - сердито заявила Атея, еще больше запутав Дженайю. - Иди сюда! - приказала она.

Атея взяла лицо Дженайи в ладони и посмотрела ей глубоко в глаза. Через некоторое время она ушла, а Дженайя больше не чувствовала себя сбитой с толку. Теперь ей все было ясно, а все остальное было глубоко похоронено в далеком темном уголке ее сознания.