Атея постучала в дверь, и через мгновение Чалисса открыла.

— Привет, Атея, ты ищешь Менджу? Мейра почти закончила с прической, - удивленно и немного застенчиво ответила Чалисса.

— Хорошо; когда она закончит, мы можем пойти в город все вместе. Уверена, тебе и Мейре понадобится много новых вещей, чтобы подготовиться к завтрашнему отъезду из Параса, - улыбаясь, ответила Атея.

— Покинуть Парас? - с удивлением спросила Чалисса.

— Да, завтра мы отплываем в Вернию. Там идет война, о которой мы должны позаботиться. Я помню, Мейра упоминала о ней, а ты разве не знаешь о ней? - Атея ответила, все еще улыбаясь.

Выражение лица Чалиссы сменилось с застенчивого и удивленного на обеспокоенное и растерянное.

— Мы не собираемся покупать оружие и доспехи и ожидать, что ты будешь сражаться, - сказала Атея, смеясь над выражением лица Чалиссы.

Удивительно, но замечание Атеи не уменьшило ни беспокойства, ни растерянности Чалиссы. Она смотрела на других женщин, стоявших за спиной Атеи, но только на одном из их лиц заметила признаки сочувствия. Остальные ухмылялись, явно забавляясь.

— Посмотри на меня! Мейра сделала мне такую же прическу, как у нее. Теперь я такая же красивая, как она! - визжала Менджа, выбегая из комнаты, а Мейра и Боско следовали за ней в более спокойном темпе.

— Мейра, Атея пришла, чтобы отвести нас в город. Она хочет купить все необходимое, чтобы мы были готовы присоединиться к ним, когда они завтра покинут Парас. Мы поплывем в Вернию, на поле битвы западной войны, о которой мы слышали, - рассеянно сообщила Чалисса подруге, все еще пытаясь осмыслить новости.

— ЧТО? - вскрикнула Мейра.

— Успокойся, Мейра. Как я уже сказала Чалиссе, мы возьмем тебя с собой в путешествие в Вернию, но твоя жизнь не так уж сильно изменится. Мой брат хотел тебя, и теперь ты у него есть. Ни одна королева Готы больше не будет досаждать ему, приказывая трахаться с кем-то другим, и все, что тебе нужно будет делать, - это то, что ты уже делала и что тебе даже очень нравилось. Это трахнуть моего брата, - сказала Атея, тепло улыбаясь, но глаза ее были холодны.

Мейра и Чалисса ошеломленно молчали, глядя на девушку перед собой.

— Атея, что на тебя нашло? - крикнула Денисса.

Когда Атея обернулась, Денисса тоже замолчала.

— Когда Мейра и Чалисса убежали в слезах, нам пришлось отложить суд. Приговора так и не было. Я выслушала Мейру. Я слушала всех вас и слушала своего брата. Теперь вы послушайте меня.

— Мейра жаловалась, что мой брат покинул их, не попрощавшись, но что бы она сказала ему в тот день, когда он покинул Готу? То же самое я вижу, когда смотрю в ее глаза сейчас: Я люблю тебя, не уходи, оставайся со мной. Вчера я спросила Робана, сожалеет ли он, и вы помните его ответ. Это единственная причина, по которой Мейра еще жива. Я люблю вас всех, и когда Мейра займет свое место рядом с нами, я тоже буду любить ее. Но если ты встанешь между мной и моим братом, я вырву твое сердце из груди и буду медлить не дольше, чем собака Менджи, прежде чем сожрать его.

— Пойдем, нам пора в город. - Атея не стала дожидаться ответа и пошла прочь.

— Черт, когда она так себя ведет, я не знаю, чего мне больше хочется – задушить или трахнуть ее, - сердито заметила Хассика.

— Я не пойду с ней, Атея сумасшедшая! - воскликнула Мейра.

— Если ты не пойдешь с нами, она разозлится. Ты мне очень нравишься, и я хочу, чтобы ты всегда делала мне прически, но когда Атея вырвет тебе сердце, ты умрешь и больше не сможешь этого делать. - Менья недовольно поморщилась, а потом обратилась к Боско:

— Ты бы действительно съел ее сердце? - Пес ответил на ее вопрос лаем.

— Большинство людей на Килмире верят, что у нас есть душа. Мне нравится верить, что моя душа – это лучшее, что есть во мне. Все, что есть хорошего и достойного, чтобы жить после смерти моего тела. Я не претендую на то, что действительно понимаю, что это значит, но у души Атеи есть имя, и имя это – Хаос.

— Если бы я пыталась судить о ней по тому, что она сделала, я бы не сказала, что она хороший человек, но и не смогла бы сказать, что она злая. Тебе кажется, что она сумасшедшая, и, возможно, ты права. Я думаю, что Атея такая же сумасшедшая, как и всё то, что я не могу понять. Я знаю, что она убьет меня, если я встану между ней и Робаном, но я люблю их обоих, так что для меня это не имеет значения. Если у тебя действительно есть мечта, что ты сможешь получить Робана без Атеи, избавься от этой мечты. Этого никогда не случится, - мягко сказала Денисса Мейре, прежде чем уйти вслед за Атеей.

— Я сочувствую тебе, но Денисса права. Я мечтала, что однажды мы с Атеей будем только вдвоем, влюбленные до глубины души, только мы вдвоем и больше никого. Я больше не мечтаю, но все равно люблю ее, - сказала Рабина и тоже ушла.

— Я выросла в большой любящей семье, и хотя родители и братья избаловали меня до смерти, я не против поделиться, и здесь мы можем многое разделить. - Ухмыляясь, Инерка добавила свое мнение, после чего поспешила вслед за Рабиной и Дениссой.

— Они мои брат и сестры, - просто сказала Менджа и побежала за остальными, Боско – за ней.

— Все романтики из нашей маленькой семьи ушли, и теперь тебе предстоит выслушать меня. Может быть, тебе казалось, что ты влюбилась в принца и он ускачет с тобой на своем белом коне в закат. Мне плевать на твою мечту, но могу тебя заверить, что его конь не белый. Наверное, это зависит от того, кого ты выберешь. Кто-то скажет, что это Робан, кто-то – что Яне, но для меня Атея, наверное, самое страшное существо, которое я когда-либо встречала в своей жизни.

— Вчера, после шуточного суда над братом, она проливала слезы из-за всей той любви, которую она чувствовала, находясь рядом с нами, но ни словом не обмолвилась о том, чтобы убить тебя. Самое страшное, что я верю, что ее слезы были настоящими, и в то же время она наверняка размышляла, убить тебя или дать тебе шанс на жизнь.

— А теперь шевели задницей и пользуйся шансом, второго у тебя может не быть, - закончила Хассика, глядя на Мейру.

— Пойдем, Мейра, нам нужно купить кое-что, что понадобится нам завтра, когда мы уедем, - сказала Чалисса, и, взяв Мейру за руку, они пошли за Хассикой.

Это была мрачная группа молодых женщин и девушек, которые шли по оживленным улицам Параса. Даже обычная жизнерадостность Менджи была сильно приглушена после того, что только что произошло. Внимание Атеи привлекло большое здание в стороне от центрального рынка Параса.

— Храм Ипохоны, возможно, тот самый, который посещают Нигулла и Патесса. Давайте заглянем туда, может, и нам удастся обрести просветление, - предложила Атея.

Остальные последовали за ней к храму. По дороге Менджа взяла Атею за руку.

— Я не хочу, чтобы ты больше сердилась, это невесело, - недовольно проворчала она.

Атея резко остановилась и повернулась к Мендже.

— Ладно, я тоже не хочу злиться, поэтому вот что. Я открою тебе секрет. Вообще-то это твой секрет, но тебе он все равно понравится. Но сначала тебе придется кое-что сделать для меня. Сделаешь? - спросила Атея, пристально глядя в глаза Менджи.

Вернув взгляд, Менджа просто кивнула, и Атея наклонилась, шепча девушке на ухо. Менджа снова кивнула, а затем позвала Боско. Большой пес послушно подошел и сел на корточки, ожидая. Прежде чем заговорить, Менья заглянула в темные глаза Боско.

— Я не возражала, когда ты использовала его, чтобы следить за нами. Мне показалось, что он выглядел забавно, когда становился таким глазастым. Но моей сестре это больше не нравится. Я благодарю тебя, Ньоме. Ты подарила мне Боско, и это самый лучший подарок в моей жизни, - сказала Менджа, помахала на прощание и снова повернулась к Атее.

— Это было очень мило, Менджа, а теперь я расскажу тебе о твоем секрете. Ты не должна называть Робана своим братом. Я знаю, чего ты хочешь, Менджа, и ты не должна бояться. Я не против. Два дня назад он сказал мне, что я его первый ребенок, так что он уже привык к этому. Называй его папой, и Робану это понравится. Думаю, я – единственная младшая сестра, которая ему нужна, а ты можешь быть его девочкой, - сказала Атея, улыбаясь.

Менджа плакала, крепко обнимая Атею. - Моя мама бросила меня, и у меня никогда не было отца, но я хочу папу.

Остальные молча смотрели и слушали. Хассика вскинула руки и, повернувшись к Мейре и Чалиссе, нарушила молчание.

— Вот видите, что я имею в виду! Она – непредсказуемый кошмар. Она так заботливо и ласково обращается с Менджой, что у меня зубы болят. И в то же время она наверняка планирует массовое убийство через несколько минут, когда мы доберемся до храма, - возмутилась Хассика.

— Как женщины, мы прекрасно умеем делать несколько дел одновременно. Может, вы, амазонки, слишком мужественны и не унаследовали это умение? - спросила Инерка, ухмыляясь, глядя на Хассику.

— У тебя неплохо получается определять различия между мужчинами и женщинами. Когда мы вернемся в наши покои, я позволю тебе узнать, насколько я мужественна. Поэтому я пока оставлю твое замечание без внимания. Пойдем за Атеей и посмотрим, как долго продлится ее нежное настроение, - ответила Хассика, тоже ухмыляясь.

Храм Ипохоны в Парасе был красивым и впечатляющим зданием. Высокие стены из гранита и мрамора окружали просторный сад. Две женщины в темно-красных платьях приветствовали группу, когда они вошли в элегантный открытый портал.

— Я приветствую вас во имя Богини Любви. Могу ли я узнать причину вашего визита? - спросила одна из двух молодых женщин.

— Две наши спутницы пришли сюда в поисках наставлений. Мы готовимся к морскому путешествию, и я хочу узнать, присоединятся ли они к нам. Они жрицы вашей Богини и должны быть еще здесь. Их зовут Нигулла и Патесса, - ответила Атея.

— Да, они здесь, и я могу сказать, что они не присоединятся к вам в вашем путешествии. Наша верховная жрица решила, что они останутся здесь, в Парасе, чтобы служить Богине, - ответила жрица.

— Понятно, в таком случае я хотела бы поговорить с вашей верховной жрицей, - ответила Атея.

— Конечно, назови мне свое имя, и я внесу его в список. Наша верховная жрица Генувирра регулярно принимает посетителей. Пройдет всего пара дней, и ты сможешь поговорить с ней, - улыбаясь, ответила жрица.

— Я почти уверена, что могу поговорить с ней в этот самый момент. Ты скажешь мне, где ее найти, или хочешь, чтобы я искала ее сама? - спросила Атея, возвращая улыбку.

— В этом нет необходимости. Я немедленно пойду и скажу ей, что ты здесь, - проворчала жрица.

Ее глаза нервно подергивались, и вдруг жрица с испуганным видом повернулась и побежала внутрь храма.

Четверо мужчин и еще четыре женщины, одетые в мантии и несущие длинные деревянные посохи, последовали за жрицей, когда она вернулась через некоторое время. Их вела шестая женщина, одетая, как и жрица, в темно-красное платье, но богато украшенное золотым шитьем.

— Может, кому-то из нас пойти и рассказать об этом Робану? - спросила Денисса.

— Зачем? Ты же хочешь, чтобы эта маленькая проблема переросла в войну? Жаль только, что Яне здесь нет. Она могла бы выместить все свое недовольство на жрицах своей матери, - легкомысленно ответила Атея.

— У меня есть лук и короткий меч, кто-нибудь еще вооружен? - Спросила Хассика у остальных.

В ответ на ее вопрос Инерка достала откуда-то из-под плаща нож с лезвием длиной в фут, а Рабина – два, но более коротких кинжала.

— У меня есть Боско, но должна ли я тоже носить оружие? - нетерпеливо спросила Менджа.

— Ты хотела бы носить боевой топор, как Робан, я права? - спросила в ответ Денисса и покорно вздохнула, глядя, как Менджа взволнованно кивает.

— У нас нет оружия, и я все равно не знаю, как им пользоваться, - озабоченно сказала Чалисса.

— Тогда вы двое останетесь рядом с Дениссой, если эта маленькая проблема перерастет в драку, - приказала Хассика.

На металлический скрип они обернулись и увидели, что еще десять человек в мантиях и с посохами закрывают ворота в Парас. На всякий случай Чалисса и Мейра спонтанно решили подойти к Дениссе чуть ближе.

— Я – Генувирра, верховная жрица Ипохоны на Готе. Нигулла и Патесса сказали мне, что я должна ожидать кого-то, кто их ищет. Судя по их описаниям, ты должна быть Атеей Магон, или мне следует называть тебя по твоему истинному имени, Хаос? - спокойно спросила женщина, шедшая впереди.

— Атея – мое настоящее имя, но ты не понимаешь его значения, так что подойдет любое имя, - спокойно ответила Атея.

— Хорошо, Атея, чем я могу быть тебе полезна? - спросила Генувирра.

— Мне сказали, что ты решила, что Патесса и Нигулла останутся в Парасе, чтобы служить своей Богине, но я уверена, что они сказали тебе, что я уже назначила их служанками для своей кузины Яне, и они с радостью согласились. Мне не нравится, когда люди вмешиваются в принятые мною решения. Прежде чем принять следующее, я хочу знать, почему ты это сделала, - спросила Атея.

— Этот спор легко разрешить с помощью закона. Нигулла была продана своим отцом и куплена слугами нашей богини. Патесса – сирота, она попала к нам в семилетнем возрасте. Каждый сирота, взятый на воспитание священством на Калмире, по закону является рабом. Они обе – рабыни и принадлежат нам, а не тебе. Это отвечает на твой вопрос?

— Да, но ты ошибаешься, это не решает наш спор. Хотя Хаос – не мое имя, тем не менее это часть меня. Я с трудом соглашаюсь с тем, что яблоки падают с дерева, но законы, созданные людьми, не имеют для меня никакого значения. Грубо говоря, мне плевать на твои законы.

— Тебе стоит потратить время на то, чтобы решить, хочешь ли ты продать мне свое имущество. А я пока подумаю, насколько красивее будет выглядеть твой храм, сожженный до дымящихся руин, - холодно ответила Атея, улыбаясь.

— Это несправедливо: ты всегда ругаешь папу, когда он устраивает беспорядок, - сурово заметила Менджа, но глаза ее ярко блестели.

— Это просто для того, чтобы умерить его энтузиазм. Хорошего может быть слишком много, но он должен знать, что мне это нравится, - ответила Атея, ухмыляясь Мендже.

— Ты не непобедим, Хаос. Мы – слуги Ипохоны и защищены от твоей силы в ее храме. Твои угрозы меня не пугают, - сердито заявила жрица.

— Я вовсе не угрожаю тебе лично. Я просто предсказываю, что произойдет, если ты не продашь мне Нигуллу и Патессу. Мне придется объяснить Яне, почему ее служанки больше не могут ей прислуживать. Нужно ли говорить тебе, что дочь твоей богини и так очень раздражительна, а когда ее не балуют должным образом, она становится просто несносной? - Атея терпеливо объясняла.

Внезапно верховная жрица разразилась хохотом.

— Ты нахалка, Атея. Я была неудачницей в качестве любовницы для своей дочери и избаловала ее на тысячу лет. Тебе не нужно ничего рассказывать мне о Яне. Хочешь верь, хочешь нет, но я счастлива за нее. Это трагедия, что мы не можем найти другого решения наших проблем, и ты имеешь полное право считать, что твоя семья – всего лишь кучка бессердечных чудовищ. Забери ее служанок с собой, Атея, они мне все равно не пригодятся, они принадлежат Яне.

Закончив говорить, жрица упала на колени и расплакалась, переполненная эмоциями. Спустя некоторое время Атея и ее подруги ушли в сопровождении двух обнаженных служанок. Их прежняя жизнь в качестве рабынь и жриц счастливо осталась позади в храме Ипохоны.

Яне встретила тяжело нагруженную группу молодых женщин, когда они вернулись в свои покои во дворце. Ее блуждающий взгляд ненадолго остановился на Нигулле и Патессе, затем перешел на Мейру и Чалиссу, но в конце концов она заговорила с Атеей.

— Похоже, ты была занята сбором пропавших овец. Я как раз думала о том, чтобы сделать это самой. Мой хозяин решил, что мое сегодняшнее поведение заслуживает особенно сурового наказания, и теперь я хотела бы получить долгий расслабляющий массаж. К сожалению, даже проворные пальчики моих служанок не смогут добраться до тех мест, где я чувствую себя наиболее нежно, но массаж должен хотя бы уменьшить мою головную боль, - раздраженно сообщила Яне.

— Могу только представить, как тебе грустно и больно от осознания того, что ты разочаровала своего господина, - сочувственно ответила Атея, весело сверкнув глазами.

— Как всегда, твое воображение полностью оторвано от реальности. Я не разочаровала его, и это больнее всего, - сказала Яне, и на ее лице появилась легкая улыбка.

— Всегда радует, когда видишь, как вам нравится точить друг о друга когти, - со смехом прокомментировала Хассика.

Атея и Яне крутанулись на пятках, глядя на Хассику, и та убежала, смеясь еще громче.

— Думаю, ее особые спарринг-матчи с Робаном делают ее еще более смелой, чем она была, - размышляла Инерка.

— Если ты так думаешь, то, по-твоему, Денисса тоже тренируется, чтобы стать совсем бесстрашной? - Рабина ответила, ухмыляясь.

— Нет, Денисса не боец, она в душе нежный романтик. Тренировка сопротивляемости ее тела – лишь побочный эффект ее не слишком романтичных желаний, - смеясь, ответила Инерка.

— Это неправда! Я жертва чужих желаний, - возразила Денисса, покраснев.

Яне покачала головой, наблюдая за ними. - Я заметила, что ты присоединила Чалиссу и Мейру к своей группе комедиантов. Что планируешь с ними делать?

— Я красиво заверну их с бантиком на макушке и подарю брату, а что еще? - высокомерно ответила Атея.

— АТЕЯ! Ты снова жестока и груба, прекрати. Они ничего не сделали, чтобы заслужить твой гнев, - отчитала ее Денисса, глядя на Атею.

— Если хочешь, чтобы я все упростила, давай так: я дам им возможность поговорить с Робаном наедине, чтобы они могли решить свои проблемы в отношениях. Тебе так больше нравится? - надменно ответила Атея.

— А мне бы хотелось, чтобы тебя еще раз отшлепали, причем достаточно сильно, чтобы ты вынула голову из задницы, - огрызнулась Денисса.

Застигнутая врасплох Атея сделала шаг назад, и ее глаза расширились в ответ на резкий выпад ее обычно мягкой подруги.

— О боже, я думала, что только я заметила явную связь между этими частями тела моей кузины, - со смехом заметила Яне.

— Заткнись, Яне! Ты ничуть не лучше ее. Я думала, что ты отдалилась от своей семьи, потому что ты другая, но теперь мне кажется, что ты просто стремишься превзойти их. Ты умна, красива и сильна, но твое быстро растущее самодовольство и высокомерие скоро затмит все остальное, что в тебе есть. Вы не лучше нас, вы другие, и если ваша самооценка продолжит расти, вы станете не больше, а меньше. - Денисса дрожала, по ее лицу катились злые слезы, пока она разговаривала с Атеей и Яне, а потом она просто убежала.

Рабина и Инерка бесшумно последовали за ней.

— Денисса всегда мила со всеми, а ты заставила ее плакать. Это неправильно, - осудила Менджа и тоже ушла, а Боско, конечно, последовал за ней.

Они оставили позади себя молчаливую группу женщин.

— Я не притворяюсь, что я лучше. Просто я не так много говорю, как ты. Денисса не знает, насколько легче сражаться и побеждать кого-то другого, чем постоянно бороться с самим собой; конечно, это тоже всего лишь оправдание. - Робан повернулся к Чалиссе и Мейре, после чего продолжил. - Пойдемте со мной, я возьму вас без бантов сверху, а ваша обертка и так достаточно красива.

Когда все трое ушли, Яне взглянула на Атею и вздохнула. - Пойдем, думаю, сейчас нам обеим не помешает расслабляющий массаж, и я не хочу сегодня больше слышать разговоры. Что скажешь, стоит ли заткнуть рот Нигулле и Патессе? - спросила она, ухмыляясь Атее.

— Даже не шути об этом, я боюсь, что Денисса узнает и снова будет нас ругать, - ответила Атея, тоже ухмыляясь.

— Мы бы никогда не рассказали о тебе, принцесса Яне, или о тебе, Атея, но кляп помешает нам предложить вам все те удовольствия, которые мы могли бы дать, - невинно заметила Патесса.

Коридор опустел, и никому не пришлось затыкать рот.

Робан повел Чалиссу и Мейру к кровати, которую использовал две ночи назад. Войдя в комнату, он прошел к кровати, лег и стал наблюдать за двумя молодыми женщинами, все еще стоявшими у двери. Мейра показалась ему расстроенной и нервной, но выражение лица Чалиссы было непостижимым.

— Вчера Мейра рассказала мне о своих чувствах, а сегодня она выглядит так, будто хочет убежать с криками. А как насчет тебя, Чалисса? - спросил он, ухмыляясь.

— Не думаю, что тебе понравится мой ответ, и я немного боюсь твоей младшей сестры, - неуверенно ответила Чалисса.

— Ты бы так не говорила, если бы собиралась мне лгать, а это единственное, что мне не понравится, - ровно ответил Робан.

Чалисса глубоко вздохнула и взяла себя в руки, прежде чем начать говорить.

— Мы с Мейрой – лучшие подруги. Королева Леандрис купила нас в один и тот же день, на одном и том же невольничьем рынке, у одного и того же торговца в Гассоа, но до этого дня наши жизни были очень разными. Я была воспитана, чтобы стать рабыней. У меня никогда не было семьи и ничего, что я могла бы назвать домом. Наверное, поэтому у нас разные мечты о будущем. Я слушала твою подругу Денису и грустила, что не могу смотреть на мир ее глазами. Она хороший человек и хочет, чтобы ее друзья тоже были хорошими.

— Я не думаю, что ты хороший человек, но для меня не имеет значения, хороший или плохой. Я рабыня, но ты никогда не относился ко мне как к рабыне. Иногда ты бываешь грубоватым, но никогда не был жестоким или злым по отношению ко мне и никогда не лгал. Мейра думает, что я влюблена в тебя, как и она. Я не знаю, что такое любовь, так что, возможно, она права. Все, что я знаю, это то, что ты можешь дать мне то, что я хочу, и что все, что ты хочешь от меня взамен, я могу дать тебе тоже.

— Мне нужен дом, где я буду чувствовать себя в безопасности, и я больше не хочу, чтобы меня отдавали как подарок – красиво завернутую, с бантиком на макушке. Я знаю, что ты никогда этого не сделаешь, не потому что ты хороший человек, а потому что ты не отдаешь то, что принадлежит тебе. Ты хочешь меня, а я хочу быть твоей. Разве это и есть любовь – хотеть одного и того же? - Чалисса спокойно ответила.

Мейра слушала Чалиссу и плакала за подругу, но Робан улыбался, когда отвечал.

— Я не могу отвечать на вопросы о природе любви. У меня есть и другие способности. Однако я вижу небольшую проблему в том, чего мы оба хотим. Нет, я должен быть осторожнее; наша проблема не крошечная, а мелкая. Моя сестра не любит, когда у меня есть свои игрушки, и никогда не любила. Когда она была маленькой, мне даже приходилось прятать от нее свое тренировочное оружие. С тех пор как к ней присоединился Хаос, она может стать очень противной, когда что-то идет не по ее плану, но ты, наверное, уже заметила это. Честно говоря, я ничуть не лучше ее и тоже не хотел бы, чтобы она прятала от меня свои игрушки.

— Я хочу сказать, что мне придется делить тебя с Атеей, иначе ты будешь совсем не в безопасности, - откровенно сказал ей Робан и снова заулыбался.

— Твои друзья правы, ты злой человек. Тебе нравится смотреть, как я мучаюсь, не так ли? Да, я не была до конца честной, так что, думаю, я заслужила твое издевательство. Я не лгала, я хочу иметь дом и чувствовать себя в безопасности, но, признаюсь, мне нравится твое собственничество и по другой причине. Я ничего не могу с собой поделать, может, я и не знаю, каково это – любить кого-то другого, но я знаю, что мне нравится, когда меня лелеют, как самое ценное имущество. Так что ты уже знаешь, что яростная ревность Атеи для меня не проблема, а удовольствие. Да, Робан, я хочу быть твоей и Атеи, - ответила Чалисса чуть раздраженно.

Мейра наблюдала за подругой, потом покачала головой и усмехнулась. - Если бы я не была так занята своими собственными бурлящими чувствами, я должна была бы понять, что ты влюбишься в его адскую сестру.

— И где же тогда я? Все, о чем я мечтала, - это обычная жизнь. О друге, который будет любить меня, а я – его; о нескольких милых детях и доме; о глупых мечтах маленькой девочки. Я должна была навсегда похоронить эту мечту, когда отец продал меня в рабство, а мать объяснила мне, почему так должно быть. Если быть честной с собой, то здесь, в гареме, я была счастливее, чем когда-либо, работая на полях фермы моей семьи в Тейдессе.

— Я бы не хотела остаться без своей лучшей подруги. Я даже не хочу думать о том, что будет делать Леандрис после того, как ты уедешь, а Дженайя больше не будет защищать гарем. Наверное, я должна поблагодарить твою сестру за то, что она не оставила мне выбора. Какой бы глупой я ни была, я бы наверняка отказалась ехать с тобой из-за своей уязвленной гордости и глупых мечтаний. - На ее губах появилась грустная улыбка, но Мейра пожала плечами, и улыбка исчезла, прежде чем она продолжила.

— Теперь, когда я смирилась со своей жестокой судьбой, как именно устроен этот новый гарем, я не могу понять. Есть твоя младшая сестра, которая, судя по всему, является безжалостной надзирательницей гарема. А еще есть три амазонки; правда, амазонки? Я думала, что амазонки... неважно, забудь, что я думала. И наконец, есть Богиня-рабыня и ее обнаженные жрицы-служанки. Мне такое и в голову не могло прийти, так что кто знает, может, я тоже влюблюсь в свою новую жизнь, - закончила Мейра, снова захихикав, но потом вдруг стала серьезной.

— Если бы мы попросили тебя отказаться от нас, ты бы нас отпустил... и сделаешь ли ты это в будущем? - спросила она, пристально глядя на него.

— Это зависит от вас. Вам придется убедить меня, что вы мне больше не нужны. Это будет непросто, но я не стану указывать тебе, что ты можешь или не можешь делать. - Робан пожал плечами.

— Значит, мы все еще рабы, просто у нас новый хозяин, - нахмурившись, констатировала Мейра.

— Боже, Мейра, открой глаза. Он не белый рыцарь, который пришел спасти нас, бедных рабынь. Не смотри на него так, будто он предал тебя. Он никогда не притворялся и не делал ничего, что способствовало бы такому впечатлению. Мы помогли ему изнасиловать девственную жрицу, и ты бы видела его счастливую улыбку, когда он слушал мое жалкое хныканье, пока драл мою задницу. Я не питаю иллюзий насчет его благородного характера, но и не поддаюсь на его безрассудные злодейские выходки. Не стоит его слушать, следи за женщинами вокруг него. В тот момент, когда ты перестанешь его хотеть, он тоже перестанет хотеть тебя и отпустит. Ты должна сама решить, насколько это будет трудно, - разглагольствовала Чалисса.

— Да, не слушай меня, и тогда ты точно впишешься в коллектив, - раздраженно пробурчал Робан.

— Я испортила тебе веселье, Робан? Прости, но я этого не хотела. Я просто старалась угодить своему новому хозяину. Я наблюдала и слушала других женщин и пришла к выводу, что тебе нравятся стервозные, - сказала ему Чалисса, мило улыбаясь.

— С такой попкой, как у тебя, и со сладкими звуками твоего хныканья ты не должна беспокоиться о том, как угодить мне, Чалисса, это будет легко, - ответил Робан, глядя на нее.

Глаза Чалиссы расширились, когда она услышала его ответ и увидела улыбку.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, Лисса, но, думаю, я попробую ублажить его без этих стервозных замечаний. - Мейра рассмеялась, наблюдая за внезапно испуганным выражением лица подруги.

Шаг за шагом, покачивая бедрами, с соблазнительной улыбкой на губах, Мейра медленно приближалась к кровати.

Подойдя к изножью большой кровати, она легко выскользнула из короткой белой туники. Обнаженная, она подползла к Робану, и ее большие груди соблазнительно покачивались под ней, притягивая его взгляд. Достигнув его бедер, Мейра перекинула одну ногу через него и уселась на живот. Робан нехотя поднял взгляд от ее груди и посмотрел в ее карие глаза. Сохраняя зрительный контакт, она медленно наклонилась к нему, пока их губы не соприкоснулись.

— Я скучала по тебе, Робан, но когда я смотрю в твои глаза, то думаю, не вырос ли мой непослушный мальчик и не стал ли он злым человеком, - прошептала она.

— То, что ты видишь в моих глазах, было там всегда. Если ты не боялась меня раньше, то не должна бояться и сейчас, - ответил он тоже шепотом.

Его губы щекотали ее губы, когда они шептали друг другу. Он перестал шептать, и, когда он поцеловал ее, она провалилась в бездонную темноту его глаз. Мейра все еще целовала его, оставаясь одна в абсолютной темноте, которая окружала ее и ласкала ее тело, как любовник. Кончики пальцев гладили ее кожу, сильные руки разминали большие груди, а мягкие губы посасывали соски. Невесомо паря, Мейра тонула в ощущениях. Она раздвинула ноги, приглашая темноту, которая была ее миром и ее любовником.

Чалисса наблюдала за ними и даже не заметила, что идет, пока ее колени не ударились о край кровати и она чуть не упала. Ее заворожили расфокусированные глаза и блаженное выражение лица подруги. Робан просто целовал ее, а она корчилась и извивалась на кровати, словно была в центре внимания дюжины любовников. Даже когда он подошел и разделся, она не остановилась, но ее экстаз продолжал нарастать, и она с желанием раздвинула ноги, демонстрируя свою набухшую пизду.

Робан улыбался приветственному жесту Мейры. Его новое взаимопонимание со зверем открывало новые возможности, и он получал огромное удовольствие, исследуя их. В душе он все еще оставался мальчишкой, играющим с новой игрушкой, и Мейра выглядела так, будто ей это тоже нравится. Приняв ее приглашение, он занял позицию между ее широко раздвинутыми ногами и провел головкой члена по сочным губам ее киски.

Все чувствительные зоны ее тела ласкались и стимулировались, но ее жаждущий центр оставался без внимания. Наконец она почувствовала, как ее темный любовник готовится накормить ее изголодавшиеся внутренности. Не в силах больше ждать, она нетерпеливо задвигала бедрами, но он отступил. Возбуждение Мейры превосходило все, что она когда-либо испытывала раньше. Она снова прижалась к нему всем телом, и на этот раз ее отчаянная потребность была удовлетворена его толчком. Темнота вокруг нее взорвалась разноцветными красками, когда в ее тело ворвались, растягивая его до предела, но все еще взывая о большем.

Робан блаженно стонал, проталкивая свой член через тугой проход в ее тело. Он не мог понять, испытывает ли Мейра один долгий непрерывный оргазм или их череда. Однако, когда он медленно вводил член все глубже в ее тело, ощущение того, как быстро растягиваются и сжимаются стенки ее киски вокруг его члена, было просто фантастическим. Ее тело неистово трепетало, когда дюйм за дюймом его член погружался в нее. Отчаянно пытаясь удержаться, Мейра прижалась к Робану, когда он, наконец, перестал двигаться, когда головка его члена коснулась ее шейки матки.

С протяжным стоном Мейра отпустила Робана, опустилась на спину и потеряла сознание.

Робан с минуту наблюдал за ней, а потом разочарованно простонал.

— Проклятье, это было чудесно, но так быстро терять сознание нехорошо. Придется много тренироваться, - спонтанно решил Робан и повернулся посмотреть на Чалиссу. Та безмолвно стояла возле кровати и смотрела на свою бессознательную подругу. - К счастью, ты тоже здесь, и я помню, что ты мне кое-что обещала: в любое время и в любом месте, - напомнил ей Робан, широко ухмыляясь.

Теперь Чалисса смотрела на Робана. Она откинула голову и, глядя в потолок, застонала третьей.